– Что ты делаешь? – изумилась Вера. – Ты же рвешь его. Я сейчас расстегну.

– Не нужно. Помоги его стащить и забери – пол, что ли, мыть. Нет, выбросить его надо подальше. Я не хочу его видеть.

Вера все же спокойно расстегнула молнию, помогла Оксане освободиться от платья, внимательно посмотрела на довольно-таки устрашающую царапину на шее и груди, на красные глаза, опухший нос.

– И все-таки очень похоже на то, что на тебя или собаку натравили, или хозяин пытался изнасиловать. Ты мне не расскажешь, что случилось?

– Того, что ты тут намечтала, – не случилось! – прокричала Оксана. – Я к ним лезла, а они меня прогоняли, понимаешь? Я не понравилась ни собаке, ни ее хозяину. Они больше не хотят меня видеть.

– Ну и черт с ними. В чем платье-то виновато? За что ты его так?.. Не хотят – и слава богу, что такие придурки. Ты ж сама говорила, что объявлений этих на досках полно. Мы найдем другую собаку и нормального человека. Это ж надо: довести девушку до такого состояния!

– Они – не придурки. – Глаза Оксаны вновь наполнились слезами. – Это не просто красивый, а особенный пес, такого больше быть не может. И, Вера, хозяин действительно тот самый парень из передачи. Он тоже красивый, но не в этом дело. Он – достойный, уверенный, сильный человек и тоже ни на кого не похожий. Пес меня немножко поцарапал, потому что я к нему полезла без спросу. Андреас был вежливым, кофе предложил. Просто сказал: все. Больше не нужно приезжать, собака не пристраивается, и вообще… Вера! Я им была отвратительна! В этом кукольном платье, зачем-то сказала, что у нас есть повар… Я вела себя ужасно… Я ненавижу себя за эту историю.

– Знаешь, о чем я думаю, – тихо сказала Вера. – Я видела тебя после того, как тебя пытались похитить и ты чудом выжила. После того, как ты увидела нашего гостя со вспоротым животом. Но тогда ты не была такой расстроенной и убитой, как сейчас. Плохо дело. Ты им не понравилась, а они тебе – да. Я бы сказала – слишком. Слушай меня внимательно. Тебе нужно привести себя в порядок во всех отношениях. В таком виде и таком состоянии мужу не показываются. Происхождение царапины – ты проехалась по магазинам (охрана же видела), а потом от нечего делать взялась мне помогать убираться на кухне. Там у меня есть крючки – никак не поменяю, – повесили низко для сумок, я сама однажды чуть себе глаз не выколола, когда пол мыла. Так вот: ты наткнулась на этот крючок. Я чем-нибудь ужасным царапину залью, у меня есть всякие спреи ядовитого цвета – серебряный, зеленый. Ты пьешь валокордин, в глаза – японские капли: красноту снимают тут же… И ты спишь на законном основании, когда Юра приедет. Я скажу, что тебе было очень больно и я дала тебе лекарства. Понятно?

– Да. Ты – гений интриги. Давай все это проделаем.

– А завтра, когда ты будешь не такой взвинченной, может, тебе станет легче. Ты просто давно никуда не выходила, тебе все почудилось, я не верю, что ты кому-то могла показаться отвратительной. То есть этого точно не было. Ну, у него другие вкусы, ему не до тебя – это одно…

– Ты о ком? – Оксана улыбнулась распухшими от плача губами.

– О кобеле, конечно, – рассмеялась Вера. – Ничего, мы что-нибудь придумаем.

– Вот этого точно не будет. Забыли, хорошо? Не было сегодняшнего дня, и все.

Сергей сидел за компьютером в кабинете Земцова, когда тот вошел с озабоченным видом.

– Привет. Хотел тебе звонить, а ты уже тут. Ты ничего не нарыл?

– Да так, кое-что, – вяло сказал Сергей. – Все зависит от того, к чему это можно приложить… Парень-то жив?

– Можно сказать, да, но лишь на данный момент. Дело в том, что в больнице нет хороших специалистов. Его транспортируют в Москву, МЧС помогает. Все будет ясно, тут Масленников есть… Никаких документов при нем не оказалось. Девушка была с ним в этом кемпинге.

– Значит, точно они.

– Да и так было понятно, что они. Туда пускают переночевать без регистрации и документов. Она ушла утром одна, никто не знает куда. Наверняка пошла ловить машину. Он вышел из номера к вечеру, расплатился, спросил, где можно поесть. Дальше все, что мы знаем.

– Время приблизительно известно, когда она пошла ловить машину. Значит, есть шанс найти этого водилу…

– Да, шанс, – тяжело вздохнул Земцов. – Пытаемся его использовать, но никаких объявленных поисков. За двое суток эта Аня могла уехать в любое сопредельное государство. Если она не показывала документы в кемпинге, это не значит, что их у нее не было. Да девушке и без документов куда-то просочиться не проблема.

– Тем более эта девушка – не промах, судя по тому, как виртуозно они уходили из Москвы от возможного преследования. И по тому, что она кинула своего приятеля.

– Знаешь, в такой ситуации за ее жизнь тоже поручиться нельзя. Он нарвался, она могла не менее серьезно пострадать. Сужу по тому, скольких девушек не промах везут в морги.

– Да. Не будем о грустном. У нас ведь полно веселого. Значит, вот что я нарыл. Ничего особенного. Решил поплясать от печки. Где есть информация о том, что Кондрашов бросил малолетнего сына когда-то? Где-то она ведь должна быть: Игорь и Аня как-то об этом узнали девятнадцать лет спустя. Перевернул я все на Кондрашова. Скрытые странички в соцсетях, закрытые базы данных, сайты компромата… Нет ничего. Конечно, никогда нельзя поручиться, что нашел все. Есть сайты недавно заблокированные, удаленные страницы, я их не увидел, а они могли успеть посмотреть. Но я подумал о настоящем Игоре Кондрашове, который практически не выходит из дома, у него даже нет мобильного телефона, значит, нет близких друзей… Зато дальних может быть сколь угодно. И нашел! Ты представляешь, он регистрируется под своим настоящим именем – Игорь Кондрашов. Пишет в соцсетях, где живет, чем болен. В одном месте написал свой адрес в Сыктывкаре: они с матерью тогда не могли найти лекарство. Ему его прислали.

– Ну, и…

– Ничего особенного. Он как-то принял участие в обсуждении темы брошенных отцами детей. На маленьком незаметном сайте otomstim. Он написал там, что не разделяет возмущения по поводу мужчин, оставивших когда-то женщин и детей. «У них своя жизнь, – написал он, – у нас своя. Мы друг друга даже не знаем. За что и кому мстить-то?» Такой у парня ход мыслей. Он очень выделяется тем, что умеет выражать свои мысли, и они у него однозначно есть.

– Так. Ты прочитал это без регистрации, значит, может прочитать любой?

– Конечно. Но он не называет ни имени, ни адреса своего отца, вот что интересно. Он наверняка даже не знает его адреса. Хотя по имени найти, конечно, можно. Он же Николаевич. Правда, тезок у Николая Кондрашова – вагон.

– Ты думаешь, – загорелся Слава, – существует банда, ищущая богатых людей, у которых есть брошенные дети?

– Я бы так и думал, если бы Николая хотя бы ограбили. А если действительно рассматривать версию, что Кондрашова убила эта парочка, – ничего, кроме ритуального, маниакального, в голову не приходит. Особенно если учесть сам способ убийства. Лично мне хотелось бы узнать у эксперта, был ли Кондрашов мертв, когда его вспарывали…