— Всё лейтенант, скончалась первая матка — изрек дед Щукарь.

— Думаешь новая не появится? — тут же спросил я.

— Время покажет. Но я чую что-то снова изменилось в наших проклятых краях. Как будто выкинуло отсюда безвозвратно частичку застарелой нечестии. — Щукарь задрал голову и раздувая ноздри хорошенько принюхался. Затем подошёл к окну-бойнице и выглянул наружу. — Получается остаток ночи и больше чем полдня, за считанные минуты проскочили. Похоже стёрли мы с тобой то худое место навсегда, раз нас так далеко от него выбросило.

Посмотрев через дверной проем, я сквозь чахлые заросли, различил силуэт покорёженного паровоза с вагонами. Когда-то очень давно грузовой состав сошёл с путей и теперь лежал возле остатков железнодорожной насыпи, с торчавшими остатками выгнутых, ржавых рельс. Паровоз с хорошо видным царским орлом, действительно был точной копией того что я видел в тайге.

— Это куда нас так кидануло? — поинтересовался я.

— Да ничего страшного лейтенант, нормально нас кидануло. Я бы сказал даже весьма удачно. Эта ветка прямиком с прииска идёт, так что отсюда почитай всего шесть километров до Немецкого тупика — ответил дед Щукарь и выдернул штык из начавшего коченеть тела твари.

После этого он деловита извлёк из снарядного ящика бутыль с керосином. А уже через минуту мы вытащили мёртвую тварь и принялись наблюдать как ярко пылает матка, которая десятки лет терроризировала всю округу.

— Пару деньков пройдёт, съездим на Тринадцатый километр, да премиальные получим в кассе лесхоза — сказал дед Щукарь.

— И сколько там накапало? — деньги сейчас мне не требовались, но стало любопытно.

— Две тысячи шестьсот пятьдесят рублей, красненькими червонцами — ответил Щукарь. — если бы я время подзатянул, да тварь ещё где-то себя показала и кого-нибудь задрала, было бы побольше, но я думаю нам на двоих и так нормально.

— Деньги из кассы. Как-то непривычно брать за такое — пробурчал я и Щукарь осклабился.

— Непривычно, это когда патроны купить не за что и после месяца охоты на разную нечисть в тайге, возвращаешься домой израненный и едва не ползком, а у тебя в хате жрать нечего кроме квашенной капусты и сушёных грибов. А тут работа честно сделана, и она должна быть советской монетой оплачена. Так что не дури лейтенант и не строй из себя бессребреника, тебе это не идёт.

— А начальство поверит, что мы тварь извели? — спросил я, не собираясь спорить с опытным охотником на всякую потустороннюю нечисть.

— Да куда они денутся, раньше же всегда верили. Ну не голову же им тащить в их кабинет и на стол кидать, чтобы убедились — ответил Щукарь и в этот момент из перемотанного сеткой, живого куля, послышался жалобный стон.

Вытащив финку, я начал резать запутавшуюся сетку, извлекая из неё обнаженную девушку. Та по-прежнему не открывала глаза и всё время старалась свернуться калачиком, при этом жалобно постанывая, когда я касался сизых синяков, оставленных деревянными пулями.

— Павел Лукич, а ты ведь изначально не хотел её убивать — сказал я уверенно.

— А зачем девку справную убивать зазря. Она же ни в чём не виновата. Когда матка находит подходящую, созревшую девку и начинает зазывать её в тайгу, та не понимает ничего. Вот и эта молодая кошка, хоть и имела вид грозный, когда обернулась, но считай, что котенком неопытным была, действующим на инстинктах, да под управлением воли старой ненасытной твари. А матке одно надо было, новых девок привлечь, да стаю послушных товарок собрать, чтобы те территорию держали да мужиков к ней заманивали, для новой волны размножения.

— Эта матка, да она словно хищным животным была. — Я указал на ярко пылавшую тварь.

— А тут твоя правда. Она и была животным когда-то. Ведь сюда, через трещины, с той стороны, не только разумные прижывальцы проникают, да тупые, потусторонние твари бездумно лезут. Бывает и подобное, бесплотное животное проскальзывает, имеющее свою собственную тягу к силе. Если ей повезёт, тварь человеческую оболочку занимает и начинает её перекраивать по собственному подобию. Из-за этого я и не считаю их оборотнями, ведь те совсем другие и с ними в крайнем случае, даже договориться можно.

— А эта девчонка в подобное создание случайно со временем не превратится? — спросил я и откинув последние обрывки сетки, осмотрел справное, молодое тело на предмет переломов и сильных повреждений.

— Да не, та тварь что жила в матке, она навсегда ушла. Чую, выкинуло её отсюда за серые пределы. А девка думаю быстро оклемается. Конечно кое чего помнить будет, но и даже после такого спокойно жить станет, как и те кошки из бывших, которых отсюда насильно увезти удалось — внезапно дед Щукарь насторожился и снова принюхался. Потом он быстро вернулся в сарай, выдрал подкову и снова появившись на пороге, заявил: — Всё лейтенант, харе лясы точить, давай хватай свою добычу да домой потопаем, а то у меня там теперь уйма срочных дел резко объявилась.

Выйдя из аномального кармана по неприметной тропке, я снова увидел, как налетевший туман стирает стены сарая с лица земли. А затем мы на максимальной скорости направились к Немецкому тупику. Причем дед Щукарь явно спешил и всё время подгонял меня не давая роздыху.

Как не странно, но нести лежавшую на плече девушку, было не особо тяжело, так что в деревню Артельную мы прибыли всего через полтора часа, когда яркое солнце только начало клониться к закату. Уже на месте Щукарь заявил, что ему пора заняться очень важным делом и не приглашая в гости, вынес мне из своего дома корзину еды, большой кувшин крепкого квасу, каких-то трав и банку с пахучим барсучьим жиром.

— Значится так лейтенант, слушай внимательно и запоминай. Девку хорошенько пропарь можжевеловым веником, несколько раз в Авдотьиной бане, а затем помой как следует. Намажь её жиром и обработай раны, как я показывал. Это наверняка вырвет её из беспамятства и вернёт её к жизни. А если она и вовсе от живого тепла очухается, коротко разъясни ей, что да как, да разузнай что она сама из недавнего помнит.

Дав последние указания, Щукарь снова заспешил и скрывшись в своем дворе, принялся запирать ворота изнутри, дав понять, что до утра он мне точно не помощник.

В результате мне пришлось возвращаться в недавно обжитую баню. Решив действовать как указал дед Щукарь, я хорошенько протопил её и дождавшись, когда наберётся жар, занёс девчонку внутрь и уложил на нижнюю полку. Затем запарил выданный стариком можжевеловый веник и уселся повыше, наслаждаясь жаром.

После этого хорошенько пропарил девчонку, при этом несколько раз переворачивая с бока на бок выгибающееся тело. Затем намылил мочалку хозяйственным мылом, обмыл и обдал из тазика горячей водой. А когда завершил первые процедуры, неожиданно обнаружил, что многочисленные сизые ссадины на её теле, стали намного меньше. И даже огромная шишка на лбу, превратилась в едва заметный бугорок, окружённый синяком.

— Заживает всё как на кошке — пробормотал я и немного обмывшись, снова уселся на верхней полке.

Всё то время пока занимался обнажённой девицей, я постоянно боролся с непрекращающиеся приливами возбуждения, и если уж честно, то удержать себя в руках смог только неимоверным усилием воли. А вот теперь сидя, на верхней полке я не мог отвести глаз от весьма соблазнительного и постоянно выгибающегося тела.

Постоянно постанывая и периодически начиная урчать, девушка характерно подтягивалась словно реальная кошка. Близость, как казалось доступного, девичьего тела, вызывала мой мужской интерес и вполне естественное влечение.

— Не Гена, а вот так делать точно нельзя — объявил я себе, в очередной раз осаживая вполне естественный прилив возбуждения молодого тела и в этот момент девушка внезапно открыла глаза и уставилась на меня.

Резко встрепенувшись, она в одно движение уселась на корточки, причём на вытянутых мысках и вперила в меня два немного светящихся, вертикально расположенных зрачка. Затем девушка зашипела и встряхнув соблазнительно торчавшими грудями, молниеносно прыгнула на два метра и приземлилась рядом со мной.

Оказавшись всего в десятке сантиметров от моего лица, она оскалилась, показав неестественно увеличенные, идеально белые клыки и буквально зашипела. В этот момент я заметил, что её уши зашевелились, а нос начал часто дёргаться, по-звериному принюхиваясь.

Решив пока не дёргаться и посмотреть, что же будет дальше, я застыл на месте.

Тем временем, девушка, ещё раз зашипев, приблизилась совсем вплотную и обнюхав мою шею, начала неестественно изгибаясь, наклоняться, едва касаясь необычайно холодным кончиком курносого носика моих