— Капитан внизу, разбирается с их документами. — Хорек вытащил трубу с морскими картами. — Он велел принести их сейчас же. Сдается мне, вы хотите спуститься к нему?

— Нисколько. — Эйврил сказала чистую правду. — Но я себя заставлю.

— Громче рык — слабей укус, — философски заметил Хорек, завязывая обратно узел сети.

— Из тех, кто его рассердил, одного он застрелил, я слышала, — пробормотала Эйврил, идя по наклонной палубе и затем спускаясь вниз по крутой лестнице.

Люк быстро писал что-то на листе бумаги, склонив голову над разложенными на столе картами. В углу в свете покачивающегося фонаря сидел хмурый рыжеволосый мужчина, руки которого были привязаны к подлокотникам кресла.

— Отнеси это Поттсу, — приказал Люк и, не поднимая глаз, подтолкнул к ней по столу записку. — Передай ему, что нужно идти этим курсом, пока я не изменю его.

— Есть, капитан! — рапортовала Эйврил.

Схватив бумагу, она положила на стол скрученные трубкой карты и поспешно покинула каюту.

— Затем живо назад, — прорычал он ей вслед.

Рано или поздно ей придется ответить за содеянное, лучше, чтобы это произошло не на палубе, не на виду у всей команды.

Но внимание Люка было приковано совсем к другому, когда она приоткрыла каютную дверь, проскользнула внутрь и уселась в углу.

— Мы — контрабандисты, вот и все, — протестовал рыжеволосый человек, выдвигая самый серьезный аргумент. — Возим кружева и бренди!

— Уверен, так и было.

Дверь в переборке распахнулась, открыв взору пустое пространство. Люк изучал клеенчатый пакет, затем взломал печати на нем.

— Теперь, очевидно, вам платят вот за этот груз.

— Об этом не знаю ничего. — Рыжеволосый ерзал на стуле под жесткими путами. — Личные письма. Господин… э-э… ну тот джентльмен, который нас нанял, сказал, что это письма к родне во Францию. Все личные. Я в мыслях не имел, чтобы даже взглянуть, — добавил он с неубедительной праведностью.

— В самом деле? — Эйврил вздрогнула, слыша нестерпимо холодное недоверие в голосе Люка, пока он расправлял письма на лежащих на столе картах. — Они, конечно, написаны на французском. Однако как глубоко интересуются его родственники военно-морскими делами. Маневры судов, доставка продовольствия, наполненность лазаретов, типы вооружений, число захваченных судов… — Он читал дальше. — Слухи о реформах в Плимуте. Интересно, я не слышал о них. — Он поднял глаза. Эта волчья улыбка оказала на сидящего перед ним человека то же действие, что не так давно и на Эйврил. — Измена, господин Третеван, вот что это. И за нее вас вздернут рядом с тем неизвестным джентльменом. Если вы сообщники, конечно. Я бы мог что-то сделать, если бы у меня были имена, но…

Он беспомощно развел руками и улыбнулся все той же волчьей улыбкой.

— Он убьет меня. У него влияние, самого адмирала приручил…

— Влияние есть и у меня. И первый лорд адмиралтейства будет старше, чем кузен адмирала. Ведь его кузен все устроил, так?

— Если все сами знаете, зачем меня спрашиваете?

Рыжеволосый сгорбился, пытаясь высвободить плечо, но поморщился, когда веревка впилась в запястье.

— Кто еще на островах участвует в этом?

— Никто, клянусь. Один губернатор заподозрил чего-то, бриг на той неделе искали, потом боцмана моего под арест позавчера, а дело-то выдумано, да и люди его ходят, расспрашивают.

«Значит, губернатор вне подозрений, — подумала Эйврил. — Задача Люка облегчается, таким образом».

— Есть ли на борту еще какие-то бумаги? Мне придется затопить судно в любом случае, но для вас лучше, если вы сами отдадите все.

— Ничего нет. Только у меня самого есть в каюте немного товара. — Моряк, казалось, стремился все рассказать. Эйврил посмотрела на него с отвращением, зная, что он получал плату за доставку во Францию роскошных кружев и прочего. — Я все вам отдам, если сбережете мою шею.

— Уверен, отдадите. И когда мы подойдем к французу, вы будете вести себя так, будто ничего не случилось. Или получите нож в ребра, и услуги вешателя вам не понадобятся.

Люк поднялся, подошел к лестнице, ведущей на палубу, и крикнул:

— Двое — сюда, быстро!

Когда Третевана увели, Люк наконец обернулся, чтобы взглянуть на Эйврил. Выражение его лица ничуть не отличалось от того, которое только что видел предатель.

— Какими будут ваши оправдания в том, что вы здесь?

— Вы потеряли одного матроса…

Ей хотелось почувствовать спиной дверь в переборке и скрыться за ней, но стена была тверда. Люк не повысил голоса, не приблизился, но в горле у нее мгновенно пересохло, и пульс застучал так, будто на нее кричали во весь голос.

— И я подумала, что, если займу место Хорька в лодке, он сможет подняться на палубу, чтобы драться. Я дала ему пистолет, так что у вас был еще один стрелок.

— Крайне благородно, — съязвил Люк.

— К чему этот сарказм? — взорвалась Эйврил. — Я не могла застрять на этом острове, не зная, что происходит. Но я не стала бы ничего предпринимать, не зная, смогу ли быть полезной.

— Полезной?! — Переход от холодного сарказма к яростному рычанию отбросил ее назад с такой силой, что она ударилась затылком о стену. — Вы называете издерганные нервы пользой? Я увидел Хорька, спросил его, какого дьявола он делает на палубе, и он сказал, что в проклятой гичке остались вы, и я едва не задушил этого мелкого грызуна. Нам нужно захватить еще французский бриг. Вы останетесь здесь. Надеюсь, у вас хватит ума не высовывать даже нос на палубу, пока я не пришлю за вами. Это понятно?

«А чего я ожидала? Что меня встретят с распростертыми объятиями и скажут, что я героиня?»

— Да, — кивнула Эйврил, — обещаю не подниматься на палубу. Кто-нибудь ранен? Хорек что-то говорил о плече Заплатки Тома, я могу перевязать его, если здесь есть какие-то медикаменты.

— Можете поискать их, — предложил Люк, положив бумаги в карман тужурки, и, покидая каюту, сказал: — Если найдете какие-нибудь улики, дайте мне знать.

— Как я могу это сделать не высовывая носа на палубу? — спросила Эйврил у закрывшейся двери.

По крайней мере, все могло обернуться намного хуже. Никто не пострадал, кроме того, Люк не так уж сильно и разъярился, хотя, возможно, сдерживал себя.

Она лишь надеялась, что схватка за французский бриг усмирит его буйный темперамент.

Она принялась методично обыскивать каюту и нашла несколько тайников, встроенных в дверной косяк. Ни один из них не содержал изобличающих в измене документов, что несколько разочаровало ее, однако она обнаружила аптечку, завернутую в вощеную ткань.

— Все в порядке, мисс? — Хорек просунул нос в дверной проем, затем скользнул внутрь. — Я подумал, что не худо будет проведать вас.