А вот интересно, чистое в них золото или разбавленное?..

К сожалению, у Эйхгорна не было пробирных игл или других эталонов, так что пришлось ограничиться элементарным химическим анализом. Золотой штрих никак не отреагировал на азотную кислоту – следовательно, проба не ниже пятисотой. А вот азотно-соляный реактив с двадцатипроцентным содержанием воды дал негативную реакцию – следовательно, до девятьсот пятьдесят восьмой проба не дотягивает.

Добавляя потихоньку еще воды и проверяя золотые штрихи, Эйхгорн наконец пришел к результату в девятьсот. Плюс-минус немного на погрешность измерения – все-таки Эйхгорн не профессиональный пробирер.

Но большей точности и не требуется.

Девятисотая проба, значит. Теперь надо бы еще узнать вес этих монет. Эйхгорн твердо вознамерился выяснить размер своего жалованья в земной валюте. Он, правда, никогда не следил за финансовыми рынками и не знал современных цен на золото… но хотя бы приблизительно.

Своих весов у Эйхгорна не было. Он же выкинул безмен. Впрочем, даже если бы и не выкинул – попробуй-ка, взвесь монету кухонным безменом. Зато среди добра, унаследованного от прежнего владельца, имелись рычажные аптекарские весы с набором крохотных гирек.

Ими Эйхгорн и решил воспользоваться.

По форме регентеры были не совсем идентичны. Судя по их внешнему виду, чеканка здесь используется примитивная – скорее всего, просто отбивают монеты молотом. Даже самый лучший чеканщик не может каждый раз бить с абсолютно одинаковой силой – вот края и гуляют.

Наверняка чуть-чуть различается и вес. Так что Эйхгорн взвесил все девять монет разом, получив 196 п. Значит, одна монета весит 21.8 п. Разумеется, на Парифате используют собственные единицы веса, и черт его знает, сколько это будет в граммах.

Ясно только, что это самое «п.» меньше грамма, причем намного – двадцать граммов регентер точно не весит. Семь-восемь, не больше.

Значение этой единицы Эйхгорн узнал элементарным способом. Просто взял таблетку цитрамона и взвесил на все тех же рычажных весах. Благо те отличались удивительной точностью – похоже, местные аптекари работают очень скрупулезно.

В разновесе самая маленькая гирька весила 0.1 п. Такую микроскопическую фигулинку даже пальцами не ухватишь – пришлось использовать пинцет. Соответственно, узнать вес искомого объекта можно с точностью до 0.1 п.

Одна таблетка весила 1.4 п. и еще чуть-чуть. Взвесив разом двадцать таблеток, Эйхгорн получил 29 п. Следовательно, точный вес одной таблетки – 1.45 п.

Ну а вес этой таблетки в граммах указан на упаковке. Кислоты ацетилсалициловой – 0.24 г, парацетамола – 0.18 г, кофеина – 0.03 г. Итого 0.45 граммов.

Ну а 0.45/1.45=0.31.

Итак, п.=0.31 г.

Следовательно, вес одного регентера – 21.8×0.31=6.758. Шесть и три четверти граммов золота. Всего же у него получается шестьдесят граммов золота девятисотой пробы. Даже если сдавать по цене лома – более чем щедро за девять дней не слишком напряженной работы.

А ведь король обещал еще и прибавку, если Эйхгорн его впечатлит.

Конечно, пока неизвестно, какой курс золота на Парифате. Может статься, что золотые самородки тут валяются прямо под ногами, а за золотую монету можно купить разве что бутылку пива.

– Малой, а много в вашем королевстве можно купить за золотой регентер? – спросил Эйхгорн, протирая очки.

– Много, мэтр! – закивал Еонек. – Целого теленка купить можно!

– Теленка, говоришь?.. – медленно переспросил Эйхгорн.

– Ага! Или камзол!

– А если пива? Почем у вас тут пиво?

– Пива-то?.. Ой, мэтр, да пива вы на этот регентер столько купите, что захлебнетесь в нем! Ковшей сто, наверное!

Эйхгорну это понравилось. Похоже, волшебники здесь оплачиваются по высшему разряду.

– Вот что, малой, – обмакнул он перо в чернильницу. – Ты вроде говорил, что твоя сестра замужем за стеклодувом?

– За подмастерьем стеклодува, – поправил Еонек. – Мелек еще только учится.

– Неважно. Смотри сюда. Сходишь к стеклодуву и закажешь у него стеклянный шар вот такого размера… не перепутай! И еще стеклянную бутылку вот такой формы…

– Тоже не перепутать?..

– Нет, тут не так важно… – ответил Эйхгорн. – Примерно вот такую. Еще найдешь мне какую-нибудь железную палку примерно вот такой толщины, пару железных шайб и проволоки. Лучше латунной. А у столяра закажешь… смотри внимательно, малой!..

Неуклюже орудуя непривычным инструментом, Эйхгорн начертил приблизительный чертеж. Местных мер длины он все еще не знал, поэтому для наглядности нарисовал рядом карикатурного человечка, подписав «Еонек». Паж наморщил нос и заявил, что это на него совсем не похоже, а Эйхгорн сухо ответил, что он художник, он так видит.

На расходы Эйхгорн выдал Еонеку один регентер, велев на сдачу взять пива.

Увы, вечером тот вернулся с бутылкой, палкой, проволокой, деревяшками и большой миской тушеной крольчатины, но без пива. Стеклодув де заломил цену за стеклянный шар. Нестандартное, мол, изделие, задешево не возьмется. Мелек-то, конечно, охотно бы помог шурину, но ему пока не разрешают работать самостоятельно.

– Черт с ним, – поморщился Эйхгорн. – Он сказал, когда будет готово?

– Через три дня. Велел прийти на Янтарный Ястреб.

– В обрез, – снова поморщился Эйхгорн. – Ладно, но на Янтарный Ястреб с утра прямо пойдешь и заберешь, понял?

– Понял, мэтр. А это вам для гаданий, да? А разве хрустальный не лучше?

– Некритично.

Эйхгорн проверил бенгальские огни. Они уже совсем высохли и были готовы к употреблению. Пятьдесят одна штука – Эйхнгорн машинально их пересчитывал каждый раз, когда видел.

Не помешает провести испытание. Убедиться, что огни нормально горят и не засветят королю искрой в глаз. Эйхгорн достал зажигалку, уже привычно пряча ее в кулаке, поджег серебристую палочку… и глаза пажа резко округлились.

– Гром и молния!.. – восторженно воскликнул он, тянясь к огню. – Мэтр, вот это и вправду здорово!..

– Руками не трогай, обожжешься, – предупредил Эйхгорн.

Сначала он хотел дать Еонеку подержать огонь, но передумал. Если чудо доступно каждому, его ореол тускнеет. Может, потом, когда Эйхгорн получит постоянную должность.

Бенгальский огонь догорел. Эйхгорн обмакнул грязную спицу в ведро с водой и убрал в шкаф.

– Принесешь мне завтра столярные инструменты и самый длинный кожаный ремень, какой только найдешь, – велел он. – И еще живого кролика.

Еонек, уже привыкший, что начальник заказывает всякие странные штуки, понимающе кивнул. На разложенные в шкафу бенгальские огни он таращился с явным вожделением, и Эйхгорн решил за ними присматривать.