Сколько Рая себя помнила, она жила в атмосфере недоверия. Никто никому не верил, и даже тем, кого знал, нужно было время от времени устраивать проверку. В том числе лучшим друзьям. Теперь Балое и надеяться не смел на дружбу с Раей. В первые дни он, конечно, очень ей помог и этим расположил к себе, но те времена прошли.

Как только Балое снова отправился в Асуан с отчетом, она вытащила из тайника под подоконником ключ от его шкафа. Она заметила, что он равнодушен к порядку, но всегда держит шкаф закрытым, даже если находится в комнате. Рая знала, что там он хранит деньги, но и это было недостаточным поводом для столь странного поведения.

В следующий же момент она раскаялась в своем любопытстве: то, что она нашла в шкафу, взволновало ее и лишило последней надежды на то, что в этом мире можно кому-то доверять.

Но причиной этого стала не кипа писем от некоего Пьера, повергнувших Раю в недоумение (почему мужчина, получающий любовные письма от другого мужчины, за ней ухаживает?), а машинописные листы с фамилиями, среди которых она обнаружила Якоби, Лундхольма, доктора Хекмана, Рогаллу, Бедо и Алинардо. Под каждой стояла отметка в графе «семейное положение», рядом имена знакомых, но самое главное – привычки и слабости.

Рая узнала эти списки – ей самой приходилось составлять подобные для КГБ. Именно они служили базой для работы секретных служб. В тот же миг Рая поняла, в какой опасности находится. Она готова была закричать от ненависти и злобы и выдать эту свинью Балое. Но что-то помешало ей это сделать, и она лишь разрыдалась от беспомощности.

Она закрыла шкаф, положила ключ в потайное место и выбежала на улицу. Сидя под стеной, защищавшей лагерь от песка, она плакала навзрыд, и соленые слезы оставляли липкие следы на лице. Что же дальше?

На этот вопрос ответа не было. Она отдалась на милость Балое и теперь чувствовала, что попала в западню, из которой не выбраться. О побеге нечего было и думать. Уже в Асуане ее встретят люди Смоличева. Рая была в отчаянии. Она сидела на корточках у стены, уткнувшись головой в колени, и думала.

Вдруг она встрепенулась. Разве у нее недостаточно компромата на француза? Балое трус, и его нужно припугнуть – только в этом она видела единственный шанс спасти свою жизнь. Рая поднялась, вытерла слезы и вернулась в дом. У нее созрел план.

Когда Балое на следующий день приехал из Асуана, Рая встречала его на «лендровере». Она приветствовала его на причале с необычным радушием, поинтересовалась самочувствием и тем, все ли дела он успел завершить. В конце концов она сказала, что сегодня состоится долгожданный совместный ужин в казино, чему до этого всегда находила отговорки.

Внезапная обходительность Раи привела Жака Балое в смущение. Он подозревал, что что-то случилось, но не подавал виду. Чем больше Балое терял самообладание и нервничал, тем больше успокаивалась Рая. И когда он достал черный чемодан, с которым ездил в Асуан, Рая будто невзначай спросила:

– Ну что, Смоличев назначил премию за мою голову?

Это прозвучало как гром среди ясного неба. Балое вздрогнул. Он повернулся к Рае, но так и не смог взглянуть ей в глаза.

– Смоличев? Вознаграждение? Не знаю, о чем ты.

Рая молчала, всем своим видом показывая, что отговорки Балое ее не удовлетворили и она ожидает четкого ответа на поставленный вопрос.

– Тебе известно?… – тихо спросил он, и в то же мгновенье ему стало ясно, что в ее руки попали документы из его шкафа. – Ты шпионила за мной! – прошипел он.

Рая рассмеялась.

– Игра, в которой ты, очевидно, чемпион! Я знаю, КГБ платит неплохо, но он не компенсирует трудоемкость, он оплачивает только результат. Очевидно, твое содержание влетает Смоличеву в копейку…

По нервозности Балое Рая поняла, насколько сильно он взволнован, намного больше, чем она сама, хотя речь шла о ее судьбе. Это придало девушке сил, и она твердым, уверенным голосом повторила:

– Смоличев назначил награду за мою голову?

Балое пожал плечами.

– Не знаю. В этот раз я не встречался со Смоличевым.

Лицо Раи покраснело от злости, и она закричала:

– Ты ничтожная, грязная сволочь, Балое! Но кроме того, ты еще и редкий трус. Почему ты все прямо не скажешь? Мне некуда деваться, жизнь меня не балует. Выкладывай, какие у Смоличева насчет меня планы?

В глазах Балое читалась мольба. Он знал: что бы он сейчас ни сказал, она ему не поверит. И где-то глубоко в душе даже понимал ее.

– Я не был у Смоличева, – ответил он. – Ты сама знаешь, что к этому человеку трудно попасть, к нему приглашают. Я не был в числе приглашенных, я вообще был не на «даче». И никого из КГБ не информировал, где ты находишься! – И, увидев насмешливую улыбку Раи, добавил: – Клянусь!

Рая не поверила ему. Взбешенная, она обозвала Балое последней тварью, которая способна ради денег продать свою тень.

Как он мог доказать, что говорит правду? За последние дни и недели он тысячу раз обдумывал, как бы отказаться от работы в КГБ. Он даже и не думал нажиться за счет Раи. Но она ему, конечно же, не поверит. И он мог это понять.

Некоторое время они молча сидели напротив друг друга за голым письменным столом. И, не догадываясь об этом, думали одно и то же. Разве они не полагались друг на друга? Был бы у одного шанс, если бы другой проговорился?

Конечно, Рая была во власти Балое. Сдай он девушку, это означало бы для нее конец. И наоборот: Рая могла рассказать, что Балое – агент КГБ. Это не стоило бы ему жизни, но пару лет тюрьмы он бы заработал, а это уж точно означало конец карьеры журналиста. В столь сложной ситуации Рая вела себя уверенней. Если предположить, что Балое сказал правду и не выдал ее, тогда у нее на руках были все козыри и она могла надеяться на лучшее. Балое приперли к стенке. Он понял, насколько сильной и непоколебимой могла быть эта женщина, ее сила и несокрушимость пугали его. Балое еще не дорос до Раи и чувствовал это.

Балое примостился на краешке стула, посасывая сигарету и глядя в окно. Он начал говорить, и это звучало как исповедь.

– Я это делал не по своей воле, – выпустив дым через нос, издалека начал он. – Я приехал сюда, в Абу-Симбел, не добровольно, как все. Но тогда это казалось мне единственной возможностью…

Он перевел взгляд с окна на Раю. Балое ожидал, что она набросится на него и начнет допытываться, при каких обстоятельствах он сюда попал. Но Рая, сдерживая любопытство, смотрела на него, не говоря ни слова.

Это сделало француза разговорчивее, и он продолжил:

– Я был уважаемым человеком в Тулоне, главным редактором тулонской газеты. Но потом у меня случился роман с молодым редактором литературного отдела, его звали Пьер. Я был влюблен, по крайней мере первое время, первые два года. Но люди меняются, и чувства проходят. Я думал, что могу любить только мужчин, однако выяснилось, что я ошибался. Отношения с матерью Пьера подтвердили мои подозрения. Мы тайно занимались любовью в случайных местах: на скамейке в парке, в лифте между этажами или в машине перед супермаркетом. Мы любили друг друга! Я не мог рассказать об этом Пьеру, и он узнал обо всем от матери. Он возненавидел меня и начал шантажировать. Он вымогал все больше денег, и я был уже не в состоянии обеспечить его запросы. Если я не платил, он угрожал, что объявит о наших отношениях, и, конечно, это значило бы конец моей карьеры.