– Учитывая, что Конопатый, – она показала на рыжую голову Рори, торчащую из воды, – прикончил всю команду неодемона до того, как мы успели их допросить… Боюсь, ничего в голову не приходит.

– Это я виноват. Надо было приказать Рори оставить, по возможности, парочку.

– Надо было. А ещё надо было вовремя разбудить меня.

– Согласен.

– Что до лица Леандры… Кроме того, что это молодое и красивое лицо, других резонов, зачем богине оно понадобилось, я не нахожу.

Никодимус кивнул и сменил тему.

– Что ты думаешь о сэре Клоде?

– Ну, – Дория смерила рыцаря взглядом с ног до головы, – у него достанет сарказма, чтобы вписаться в наш отряд. Думаю, ему вполне можно доверить исполнять свой долг, особенно если оный будет включать в себя свары с Конопатым. Я не в силах разобраться в их отношениях. Они были знакомы друг с другом прежде?

– Нет.

– Может, в какой-нибудь стычке между лорнцами и дральцами один из них убил брата другого или что-то в таком же роде?

– Оба это отрицают. В их досье тоже ничего похожего не было. Напротив, сэр Клод – ветеран войны Золотого Меча на севере Лорна, а Рори сражался в Войне Белолесья на юге Драла. Вряд ли они приближались друг к другу хотя бы на сотню миль до того, как присоединиться к нам.

– Тогда я не знаю, что и думать, – Дория задумчиво хмыкнула. – Наверное, органическая неприязнь. Между прочим, лорд хранитель, что будем делать, чтобы не допустить нового воплощения Речной Воровки?

– Магистра, ты – мой советник. Предполагается, что советники дают советы.

– Я слишком стара для своей работы. Потому-то и подалась в политику.

– Хорошо. Учитывая ипостаси Речной Воровки, думаю, не ошибусь, если скажу, что её культ распространён в прибрежных деревнях.

– Намекаешь на пресловутое стремление к справедливости?

– Городские боги воровства куда более безжалостны.

Дория покачала головой, словно взвешивая все за и против.

– Она тройная божественная совокупность, так что трудно судить наверняка. Может, городской бог воровства слился с древней речной богиней бедности.

– Пять тысяч воров, молящихся у единственного ковчега? – Никодимус вскинул бровь. – Такое возможно только в Шандралу. У Леа проблемы с сельскими неодемонами, с городскими же она управляется в два счёта. Если бы где-то там объявилась свежеиспечённая богиня воровства, Леа бы знала.

– Значит, – Дория пожевала губу, – ты считаешь более вероятным, что пять тысяч прибрежных жителей начали молиться о том, чтобы разжиться добром, перевозимым между Матрупором и Шандралу? Самая бредовая идея из всех, которую я когда-либо слышала.

– Отрадно получить столь высокую оценку, магистра.

– Что же, тогда возвращаемся в Шандралу и предлагаем принцу-регенту изыскать возможность и деревням получать выгоду от речной торговли? Может, им взимать плату за пользование рекой? Или корона за свой счёт построит храмы и школы, поделившись доходами?

– Пылающие небеса, я пока ни о чём таком не думал. Хранитель Иксоса – Леандра. Сделать так, чтобы недовольные заново не воплотили Речную Воровку, её забота.

– Как это похоже на тебя, – фыркнула Дория. – Типичный папаша.

– Что-что? Я просто уважаю её самостоятельность.

– Послушай, ты же знаешь, она где-то ошибается. Знаешь, что сельская местность Иксоса оказалась вне её контроля. Следовательно, ей придётся что-то менять, согласен?

– У меня такое ощущение, что если я скажу «да», ты найдёшь способ заставить меня почувствовать себя задницей.

– А разве для этого тебе надо делать что-то особенное?

– Вы меня утешили, магистра. Ну, ладно, ладно, я согласен, что Леа придётся что-то менять.

– Следовательно, ты не можешь просто взять и сказать ей, что именно надо менять.

– Не могу? – удивился Никодимус.

Он-то полагал, что удостоится похвалы Дории за своё уважение дочерней независимости.

– Разумеется, нет. Ты должен помочь ей измениться.

– А, ну да, конечно, – пробормотал Никодимус, хотя понятия не имел, как же это сделать.

– С сыном тебе было бы проще.

– Ты так думаешь?

– У Облачного народа есть поговорка…

– Прежде, на юге, ты никогда не цитировала их поговорки.

– Близость дома навевает ностальгию. Так ты хочешь причаститься мудрости моего народа или нет?

– Хочу.

– Внемли: «Для того чтобы быть хорошим отцом сыну, мужчине достаточно быть добрым, мудрым или умным».

– Ничего не понял. А что же тогда нужно, чтобы стать хорошим отцом дочери?

– В том-то и дело! Ничего конкретного. Это… – Дория неопределённо помахала рукой. – Ну, знаешь, некая… – ещё один энергичный взмах, долженствующий указать на сложность искомых качеств. – Некая комбинация.

– Воистину, бесценная мудрость!

– Стоп-стоп-стоп, ты же портишь весь эффект.

– Дория, у тебя никогда не было дочери. У тебя вообще детей не было.

– Зато я сама была дочерью. Ты не считаешь, что это позволяет мне куда лучше судить о том, что нужно дочери, чем тому, кто, скажем, делает глупости, воспитывая дочь?

– Леа уже тридцать три года, она хранительница целого королевства. Не похоже, что я до сих пор её воспитываю.

– Сын остаётся сыном до встречи с милой, а дочь остаётся дочерью до самой могилы.

– Ещё одно мудрое изречение Облачного народа?

– Ну, что ты! Неужели считаешь нас столь поэтичными? Люди Облака практичны и прозаичны. Я слышала эту поговорку в Драле.

– Дральское ещё не значит умное, – парировал Никодимус. – Я понимаю, что воспитание дочери – задача нелёгкая, но не уверен, что твои общие слова можно применить к Леа. Посуди сама, она – получеловек-полутекст, дочь драконицы, умная как тысяча лукавых неодемонов, обожающая влипать в неприятности и постоянно борющаяся с болезнью, которая, и в этом нет сомнения, скоро её убьёт.

В голосе Никодимуса прорезалась нотка боли. Дория немного помолчала, потом произнесла:

– Да, ты прав. Леандра уникальна, – она на мгновение умолкла. – В общем, растить дочь нелегко, а такую как твоя – в особенности.

Никодимус глубоко вздохнул. Ему пора было возвращаться к Леандре. Далеко на востоке пузатая туча расстелила пелену дождя над джунглями.

Катамаран поймал ветер пузырём паруса и словно полетел над заливом под припорошенным облаками небом. Леандра, обычно безразличная к морской романтике, оценила, насколько точно и изящно паруса были развёрнуты к ветру, а корпус – к волнам. Скорость тоже впечатляла.