талантам на родине, — Василии Григороевиче-Барском. Жизнь этого человека достойна пера Александра Дюма или равного ему таланта.

В возрасте 23 лет, неудачно попытавшись учиться во Львове, он пускается в странствия по Европе, потом отправляется в Сирию, Палестину, Египет. Везде, где странствует, изучает языки, становится доверенным лицом антиохийского патриарха Сильвестра, вступает в переписку с Симоном Тодорским[3]. Он настолько изучил арабский язык, что смог исповедоваться по-арабски в сирийском городе Эдлибе; под видом дервиша, как столетие спустя другой путешественник, Арминий Вамбери, проник в Дамасскую мечеть, куда вход иноверцам заказан, оставил уникальные записи о Баальбекском террасе, колонне Помпея, обелиске Клеопатры в Александрии. Книга его о странствиях вызвала такой интерес, что киевляне переписывали ее от руки, ибо средств к изданию не оказалось. Она вышла в свет лишь в 1778 году в Петербурге и неоднократно переиздавалась — но это было уже через тридцать лет, после смерти Барского. Вот строки из его книги:

«Не малое добро и Нил река творит еже разливается на всяк год и наполняет и тогда копают людие рови от сладости реки, только бо сладку и здраву воду имат, яко на островах реки тростие рождается, слок сладок имущое, от него же делают цукор».

К украинским эфиопистам века девятнадцатого мы еще вернемся, а пока поговорим об изучении Африки в этом же, восемнадцатом, столетии. Начиная с петровских времен в России все чаще стали появляться карты и учебники географии, переведенные на русский язык. По указанию Петра еще в конце XVII века была переведена «История Эфиопии» немецкого ученого Иова Лудольфа, первого европейского эфиописта. Но наиболее известна книга Варения «География генеральная…» с иллюстрациями, переведенная Ф. Поликарповым. Информация в ней об Африке весьма скудная и малоправдивая. Более подробные сведения содержатся в книге И. Гибнера «Земноводного круга краткое описание…», выдержавшей 36 изданий. Там есть даже данные о Мономотапе и Мадагаскаре.

Именно с этим островом связан наш следующий сюжет.

К началу XVIII века русский флот закрепился на Балтике. Петр мечтал о морских связях с Индией. Суэцкого канала тогда не было. Экспедиция, посланная в Индию посуху, погибла. Значит, легче пересечь океан, закрепиться на одном из крупных островов там, на юге, и продолжать, если удастся, плавание дальше. Петр искал подходящих людей.

Царю помог Даниэль Вильстер, адмирал шведского флота, явившийся в Петербург из Швеции. Он-то и представил царю проект «О посылке экспедиции на остров Мадагаскар». В июне 1723 года Вильстер уверил Петра в возможности такого дальнего плавания. Царю соображения адмирала понравились. Швед был назначен командиром экспедиции. Помощниками к нему — мало ли что может случиться! — царь назначил русских офицеров. Но отплытие все задерживалось…

Итак, остров, который выбрали промежуточной станцией на пути в Индию, был Мадагаскар. Командиром флагманского корабля был назначен курляндец. Почему он? Да потому, что предки сегодняшних латышей знали дорогу в Африку! Правда, не огибали ее, а задерживались на западном побережье, в устье Гамбии, имели там форт, просуществовавший несколько лет. Жители приморских районов Курземе помнили о нем, и, возможно, именно их рассказы дошли до царя.

Мадагаскарскому королю Петр приготовил «поздравление». Он много слышал 6 пиратах, недаром жил в Голландии, и должен был догадываться, что письмо с таким адресатом неминуемо попадет в руки обосновавшихся на Мадагаскаре пиратов (О пиратской республике Либерталии нужно писать отдельную книгу, пропустим этот сюжет в пользу более нужной нам сейчас информации).

Итак, Петр отправил экспедицию. Вильстер получил две инструкции — мадагаскарскую и индийскую. В первой говорилось: «Когда в Назначенное вам место с помощью божию прибудите, тогда, имея свой флаг, объявите о себе владеющему королю, что вы имеете к нему от нас комиссию посольства… А потом всяким образом тщитесь, чтобы оного короля склонить к езде в Россию…» Но помешала спешка. А может быть, и не только она. Упустили «угодные погоды», опыта не было: ведь ни разу до этого русские корабли не ходили так далеко на юг. Казна истощилась, морские офицеры, не говоря уже об остальном служилом люде портового города, обнищали. Грезы о южных морях потускнели. В конечном счете, едва пустившись в путь, эскадра напоролась на бурю и по неопытности команды вернулась.

А смелые планы были у Петра — склонить африканцев к езде в Россию! Всплывает невольная аналогия: Ганнибал. Действительно — Петр отправил африканскую экспедицию, а как же Ганнибал?!

Казалось бы, все в истории Ганнибалов в России изучено и заново говорить об этом не имеет смысла, — размышляют А. Давидсон и В. Макрушин, авторы книги «Зов дальних морей». Но все равно еще далеко не все сказано. Например, какое место занимал Ганнибал в подготовке петровской экспедиции? Обрусевший африканец, выходец из Абиссинии, разве не мог бы он помочь русским морякам в плавании вокруг Африки? Разве не пригодился бы человек опытный, сведущий в науках, привыкший к походной жизни?

Он не мог не знать о готовящейся экспедиции, будучи главным директором Ладожских каналов и обер-комендантом Ревеля. Но отчего ж Петр не включил его в состав участников плавания? Может быть, оттого, что появление его среди членов экспедиции могло выдать план царя (она ведь готовилась тайно!). А может быть, потому, что арап после ранения в голову не переносил качки? Неясно. И станет ли ясно — неизвестно. Значит, не все в истории Ганнибалов в России известно! Оставь Ганнибал мемуары, можно было бы написать отдельную главу под названием «Россия XVIII века глазами африканца» — в отличие от тех глав, которые пишем мы, составляя представление об Африке по запискам наших соотечественников… Но Ганнибал сжег свои воспоминания, и остались лишь труды по инженерному искусству да скупые «Автобиографические показания»…

С эпохи Петра началось издание довольно подробных карт с почти достоверными контурами Африки, главным образом голландских. Много времени понадобилось россиянам и для того, чтобы познакомиться, даже поверхностно, с африканскими языками. Изучение африканских наречий можно связать с именем П. Палласа. Под его руководством в 1787 и 1789 годах был издан «Сравнительный словарь всех языков и наречий». В материалах, которые собирались для этого словаря, найден список и африканских слов, относящихся к языкам «шильх, коптскому, ялофскому, фульскому, мадагаскарскому, кафрскому и готтентотскому». Но, наверное, такая подача языков не удовлетворила Екатерину, и Паллас был отстранен от работы. Императрице были нужны сравнительные списки, чтобы можно было сопоставлять те или иные слова и гадать об их происхождении. Преемником Палласа стал чиновник Ф. И. Янкович де Мириево. Родился четырехтомный «Словарь всех языков и наречий», в котором оказались сведения по 33 языкам народов Африки. Но почему-то в нем не было сведений о языках