было. Если бы ты знала, Лиза, что мне стоило решение отступиться! Фильмы и видео про тебя и монгольского бандита появлялись периодически перед моими очами, и я понял, что ты доверяешь ему. Может, даже спишь с ним. От этих мыслей было и тяжело, и спокойно одновременно, я перестал бояться за тебя. И пошёл в бой. Честное слово, мне стало всё равно, что со мной будет. Меня приносили, бросали, запускали Ларисо. Она возвращала избитого бойца в надлежащий вид, пока, однажды, мы не оказались вместе в… Я не хочу об этом, никаких чувств, кроме благодарности, у меня к ней не было. Это правда. Да и ты жила своей жизнью, под крылом хана-бандюгана. Жила, значит, тебя всё устраивало. Я понял, что ты окончательно отказалась от меня и смирился, прошёл огонь и воду разбирательств по делу карликов, сам чуть не угодил в тюрьму, и бросился, наконец, в свою любимую работу с головой, слава богу, она у меня есть. Родилась дочечка, Кларисса оказалась не самой плохой женой…

— И поэтому ты верил только ей, а об меня ноги вытирал и взашей гнал. Ведь так? Настоящий муж всегда заступится за свою жену. — Ну, куда же без бабского, попёрло г… по жилам. — А, какую-ту там сказочницу Романову не жалко, выползет, не впервой!

И опять чувство вины заволокло душу Исаева, сердце скукожилось, застыло на вздохе. Он молчал. А что тут скажешь? Очень тяжёлый разговор, напряжение мозгов и чувств достигло самого высокого накала! Конечно, мы понимали, что это надо пережить, выплеснуть словами, заменить настоящими чувствами, любовью, в конце концов! А она вопила, просилась назад, вылезала отовсюду, только бы её заметили и никуда не отпустили…

— Скажи, Лиза, откуда у тебя браслет с чёрным опалом, который был на тебе в ту ужасную новогоднюю ночь на дороге?

— Подарок Чингиза, оберег.

— Не очень-то он тебя сберёг! Не хотел я, видит бог, забивать тебе голову ещё и этим. Но нам надо знать, с кем придётся иметь дело. — Он помолчал, взял мои руки, прижал к щекам. — Судя по тому, что такие же камни получал и я за каждую победную серию, Чингиз приложил к этому руку. Я догадывался. И ненавидел его. Но этими камнями выкупил не одну боксёрскую душу из подземелий замка. Так может, он делал это специально, зная, для чего используются опалы?

— Тогда почему он сам не занимался этим?

— Сохранял свой бандитский авторитет, этакого отмороженного главы алтайской мафии, бесчувственного и безбашенного. Что я тебе объясняю, тебе лучше знать!

Я вспыхнула, оторвала руки, отвернулась к иллюминатору. Может, ещё лекцию о моральном и антиморальном послушаем? Полиция нравов над облаками! Чья бы корова… Мишка тоже отвернулся, закрыл глаза. Думу думает, Чапаев. Но уже через секунду мне опять захотелось прижаться к нему, услышать стук сердца, ощутить надёжность его рук… Но я боролась… Мы развернулись одновременно, чуть не столкнувшись лбами, зато зацепились губами…

— Миша, неудобно, народ кругом. — Еле оторвавшись, проблеела я. — И потом, мне …

— Мне тоже. Если бы не был таким большим, затащил бы тебя в кабинетик за проходом, честное слово.

— Я пошла, приходи, как-нибудь поместимся. — Вот уж чего я от себя не ожидала…

Он зашёл. Вернее, заполнил всё пространство. Достаточно было просто дотронуться до моей груди, чтобы вызвать пожар, наводнение и бешеный восторг, пока ещё человеческого «я». Оно быстро превращалось в сплошное вожделение, страстное желание заполучить этого исполина любой ценой, любым действием, пусть даже без правил. Куда мы улетели, находясь на высоте в десять тысяч метров над Землёй? В какой космос? Но выйдя из состояния запредельного удовольствия, фантастического наслаждения, калейдоскопа сильнейших чувств и эмоций, назад на эту самую Землю мы вернулись уже вдвоём, как в капсуле спускаемого аппарата.

И вышли вместе (можно подумать никто ничего не понял, просто нам было всё равно). И до самой посадки я смотрела на своего боксёра, не могла насмотреться в эти улыбающиеся мне навстречу сияющие глаза!

А ведь ещё совсем недавно я была уверена, что вместо луны с неба мне достался только серп…

Первыми, кого мы увидели после приземления, был сам монгольский хан со охранниками прямо на взлётной полосе. Воинствующий вид этой живописной группы намекал на захват России давно забытыми татаро-монголами на новый лад, с применением панических атак и устрашающих разрисованных масок из шрамов, ссадин и синяков. Откуда они такие отдубашенные?

— А чё так мало? Не удалось собрать всю орду? А нас — рать! — Я ринулась в бой, не успев сойти с трапа. — Где моя дочь?! Что ты устроил, в кошки-мышки давно не играл?

— Добрый день! С ней всё в порядке. Мы рады приветствовать вас на нашей гостеприимной земле, в стране живописных гор, чистейших рек, озёр и вековых лесов. Прошу. — Лучезарно улыбающийся Чингиз указал рукой на открытую дверцу джипа.

— Да, сейчас, нашли дураков. Мы уж сами доберёмся. А вы, уважаемый, дочь мою, Диану, верните на родину.

— Родина её здесь, ты забыла? А она, и моя дочь тоже. Ну, прекращай, Лиза, с такой охраной тебе нечего бояться. Один Исаев стоит всех моих бойцов вместе взятых, за что и уважаем в определённых кругах. Прошу вас, нужно освобождать полосу.

Мишка подтолкнул меня, и мы уселись. Ахметов всё время рассказывал и показывал красоты, попадающиеся по дороге. Он любил свой край, мне ли не знать, из него получился бы отличный экскурсовод. Приехали, прошли в дом, когда-то бывший и моим пристанищем, но не ставшим родным. Ничего не изменилось с тех времён, кроме прибавившихся фотографий Дианы. И вот она уже несётся ко мне, моя крошечка, моя радость и утеха. А параллельно ей, вприпрыжку, Алиска, дочка Мишки. Надо полагать, её мать тоже здесь? Я не ошиблась.

— Доброго дня, гости дорогие. Проходите в зал, отведайте наше угощение, отдохните с дороги. — Голос Клариссы журчал, как ручеёк, но только в её татарском исполнении был совершенно неуместен.

Как мы с Мишкой не расхохотались, встретившись взглядами… Не понравилось это и хозяину дома: он зыркнул своими чёрными глазюками в сторону «хозяйки», как она не превратилась в головешку, непонятно. Вывод напрашивался сам собой: восточная красавица пала, пленённая прелестями восточного же мужчины, и решила, что она теперь без пяти минут его жена! Никогда бы не поверила, что скажу такое!? Но сейчас я была благодарна своему бывшему мужу за «нестираемый кобелизм» его натуры! Надеюсь, у Ларисо отпала надобность падать передо мной на колени?

Мы не стали выпендриваться, отведали, отпили, напробовались и