Я поползла, не поднимая головы. Когда добралась до ранца, прозвучал выстрел, пуля разминулась с моей рукой всего на сантиметр, я рванула в укрытие, не забыв прихватить и ранец.

— Ха-ха! — завопила я, размахивая ранцем над прилавком. — Промазали вы, недоделки!

Торжествуя, я принялась перекапывать вещи Сук Хи. Затем разревелась. Сук Хи оставила свой сотовый телефон — значит, связаться с нами она никак не сможет.

А еще мне не удалось найти сигареты.

— ГМ… СНОВА ГОВОРИТ ПРЕПОДОБНЫЙ ВАН ЭМБЕРГ. МЫ ХОТЕЛИ БЫ ВНЕСТИ ИЗМЕНЕНИЯ В ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ПЛАН. МЫ ПРОСТО ПРИДЕМ И УНЕСЕМ ВСЕХ РАНЕНЫХ, ХОРОШО? — Молчание. — ЛАДНО, Я УЖЕ ИДУ, ВЫ ВИДИТЕ МОИ РУКИ, ЭТИ ДВЕ ДАМЫ ЗА МОЕЙ СПИНОЙ ИЗЪЯВИЛИ ГОТОВНОСТЬ ПОМОЧЬ МНЕ С РАНЕНЫМИ, МЫ БЕЗОРУЖНЫ.

Сама я его не видела, но кто-то другой видел хорошо. Секунд пять было тихо, а потом где-то возле чулочного отдела загрохотали выстрелы. Шальная пуля прожужжала в воздухе между мной и Кери. Я сперва решила, что это шершень, и сжалась от ужаса, затем метнулась к «Кельвину Кляйну» в поисках укрытия. Телефон 10Еши заиграл «Еще один повержен в прах».[3]

— ДЕВОЧКИ, ВЫ ОКАЗЫВАЕТЕ СЕБЕ МЕДВЕЖЬЮ УСЛУГУ, — сказал Ежевика.

Маленькая створка двери, ведущей в отдел «КК», была приоткрыта. Не тратя времени даром, я юркнула внутрь и захлопнула ее за собой, прежде чем заметила тех продавщиц. Ежевика разводил крутой базар, но мне уже было не до него. Я застыла как вкопанная.

Передо мной три девицы из отдела косметики, две латиноамериканки и одна белая, связанные собственными колготками, раздетые до нижнего белья, с кляпами во рту. Их маленькие белые платьица и розовые лабораторные халатики словно испарились.

— Твою мать, это у нас что, испанский порнофильм? — пробормотала я.

Девицы ошарашенно уставились на меня, а одна особо прыткая засучила ножками по полу, желая уползти как можно дальше. Их привязали друг к дружке, отчего бедняжки выглядели необыкновенно беззащитными. Кто-то высыпал из прозрачных пакетов их пожитки и щедрой рукой разбросал по полу. Эти прозрачные пакеты девчонкам приходилось таскать с собой на работу, чтобы руководство видело, что они ничего не стащили.

Пачка «Бенсон&Хэджес»!

Есть все-таки Бог на свете.

Я наклонилась к пачке, ясно различимой внутри полиэтиленового пакета, а невольницы возмущенно замычали. Полагаю, они взбеленились будь здоров. Я бы на их месте уж точно взбесилась бы. Я прикурила сигарету и глубоко затянулась.

По настоятельным просьбам покупателей Ван Эмберг заткнулся, а из динамиков полилась: «Как в молитве».

Снаружи замерцали огни, то включаясь, то выключаясь, словно на занятиях по самоподготовке, когда учительница из кожи вон лезет, чтобы утихомирить класс, но все так разошлись, что никто не слышит ее воплей, поэтому она просто берет и выключает свет. Я не имела ни малейшего представления, сколько времени прошло с той минуты, как Сук Хи впала в бешенство, но в любом случае к этому часу давно уже пора было завыть сиренам и, пожалуй, нарисоваться вертолетам. Вместо этого свет мигал и гас, а затем снова включался.

До меня донесся голос 10-й, которая с кем-то переговаривалась по телефону.

— Шантель? Хорошая девочка. Причиндалы у тебя? Сколько? Ладненько. Позже.

Ван Эмберг, должно быть, слишком близко подошел к «Ориджинс», потому что Кери выпустила очередь в подставку для солнечных очков в отделе аксессуаров, после чего они завели старую пластинку. Шер.

— На Парквее авария, поэтому полиция штата застряла там и не может приехать сюда, — объявила 10-я, нажимая клавиши быстрого набора. — Так что у нас в запасе еще немного времени… Алло, мама?

Я переползла к дверному проему и огляделась. Примерно в футах двадцати в глубине магазина увидела тощего лысеющего парня в слаксах и немодных кроссовках «Адидас», склонившегося над трупом — очевидно, ни кто иной, как преподобный Ван Эмберг собственной персоной. Он разговаривал с чернокожей женщиной в красно-коричневой форменной куртке служащих магазина, стоявшей ко мне спиной. Я посмотрела в другую сторону и увидела сбившихся в кучки мужиков в униформе, несущих караул вдоль узкого длинного прохода — в том месте, где «Лорд&Тэйлор» вливается в Торжище. Они уже водрузили турникеты, позаимствовав у уборщиков козлы с желтыми и черными полосками: «Осторожно — мокрый пол». Мне бросилось в глаза, что между «Шарпер имидж» и «Лорд&Тэйлор» настежь распахнута неприметная дверь. Оттуда вышли двое мужчин в рабочих комбинезонах, они притащили еще парочку таких турникетов. Должно быть, где-то там находилась кладовка уборщиков или какое-то другое подсобное помещение.

Итак, нас брали в кольцо.

Я посмотрела через проход в сторону «Ориджинс». Кери беззвучно, одними губами пыталась мне что-то сказать, но я не мастак в чтении по губам. 10-я произнесла:

— Мне надо переговорить с дядюшкой Б. Да, со мной все в порядке. Нет, мы пока не обедали. — Ее лицо скривилось так, словно у нее горло перехватило, а из глаз того и гляди хлынут слезы. — Ты можешь передать трубку дяде Б? Пока, мам. Я тоже тебя люблю. Приветик, дядюшка, это Мел. Да, мне нужна помощь.

Мы смотрели, как она кусает губы.

— Мел? — обомлела я.

Та самая Мелани Смоллз. Откуда охранники узнали ее имя? Я уставилась на 10-ю. Ну, предположим, она больше смахивает на Мелани, чем на какую-нибудь Тенешу. И все-таки у меня слегка закружилась голова, пока я смотрела, как она разговаривает со своей мамочкой. Я рассматривала ее узенький, по-детски голубенький акриловый свитер, рукава которого имели зубчатые края и уже начали потихоньку распускаться. Я так и не смогла однозначно решить, в каких отношениях она с модой — то ли значительно опережает ее, то ли отстает. Она производила впечатление человека, для которого такое понятие, как «мода» вообще не существовало. Мне с трудом верилось, что это та самая 10Еша, крутая видеохудожница. Не говоря уж о «Страшилах». Я застонала — бессильно, приглушенно.

— Да нет же, так, пустяк один — мне надо, чтобы ты завел свой грузовик и заехал забрать меня. Здесь повсюду фараоны.

Я развернулась и вдавила пистолет в нос белокожей девчонки.

— Сейчас я на секунду вытащу твой кляп. Завопишь — пеняй на себя. Поэтому не кричи, хорошо?

Она кивнула. Лет двадцати пяти, этакая пышечка, волосы убраны в гладкий конский хвост.

— Не стоит так злиться, — добавила я. — Ты курочка смазливая, а это означает, что 98 % отпущенного нам времени тебе живется веселее, чем мне, так что смирись с этим.

Я вытащила кляп. Девчонка подвигала покрасневшим ртом, ее глаза лихорадочно обшаривали магазин. Я услышала, как 10-я говорит:

— Послушай, я знаю, что немного перегнула. Но это в первый и последний раз. Я не пытаюсь тебя надуть, действую на свой страх и риск, дорогой, мне позарез нужен этот грузовик. Вот те крест!