Кладя папку с письмами на место, Бэзил сделал первое открытие.

Когда он задвигал ящик, он застрял. Бэзил что-то нащупал и вытащил наружу. Это был маленький кошелек из потрескавшейся и выцветшей кожи. Открыв его, Бэзил увидел сложенную салфетку. Он развернул ее. Внутри лежало массивное обручальное кольцо с надписью на внутренней стороне: «Г. М. от А. К. 6.10.48» и прядь волос, перевязанных белой ниткой. Волосы были того красивого каштанового оттенка, который на свету отливает бронзой. Ни один краситель не дает такого цвета. К тому же они были необыкновенно мягкими на ощупь. Здесь же лежал старый золотой наперсток с голубыми и розовыми незабудками по краю и причудливо выгравированной буквой «Г». Гертруда? Грета? Гретхен? Гризельда? А может быть, самое дорогое для него, Бэзила, имя — Гизела?

Бэзил долго не мог отвести взгляда от этих предметов. Наверняка они все принадлежали одной женщине. Но почему она рассталась с обручальным кольцом? Умерла или развелась? Нет, мужчина не будет хранить прядь волос бросившей его женщины. Может быть, они принадлежали не Амосу, а бывшему хозяину дома? Нет. Вряд ли о них забыли бы при продаже. Скорее всего, они принадлежали Амосу. Помнил ли он, что они значили в его жизни? Абсурдно предполагать, что у человека, лишенного памяти, есть чувства. А вдруг он хранил эти вещи как единственный ключ к прошлому? Наверное, полиция нашла их у него в кармане, когда подобрала его на шоссе, и вернула ему, не сумев ничего выяснить. Ни Амос, ни доктор Клинтон ни разу не проговорились о них ни Гасу, ни Тони. Почему? Тони наверняка не стал бы публиковать книгу человека, который был ходячей загадкой. Человека, чье прошлое может в любой момент взорваться как бомба.

Стук в стеклянную дверь прервал размышления Бэзила, и он сунул кошелек в карман.

На фоне блекнущего неба стоял Эммет Эйвери. Бэзил открыл дверь.

— Так вот она, цитадель врага! — Холодные серые глаза Эммета с откровенным любопытством оглядели комнату и задержались на рукописи. — Посмертный Коттл?

Бэзил кивнул.

— Должны быть еще набросок романа, записная книжка и несколько рассказов, но я их не нашел.

— De mortuis…[9]— Эммет вздохнул. — Теперь нам придется быть с ним повежливее. Знаете, я столкнулся на станции с Тони и Леппи. Посмотрели бы вы на их рожи. Пришлось сказать, что я встречаюсь тут с вами. Им, конечно, было интересно зачем, но я и сам не знаю. Зачем я нужен вам, доктор Виллинг? В качестве подозреваемого? Или адвоката дьявола?

— Ни то, ни другое. Вы мне нужны в качестве эксперта. Тони Кейн сказал, что ваш отец был бухгалтером и лучше всех знал, как нужно составить договор. Вы тоже, кажется, с ним работали? Вот письма. Прочитайте их и скажите, что вы о них думаете. Садитесь, пожалуйста.

Эммет поудобнее устроился в кресле и открыл папку. Не дожидаясь приглашения, он принялся читать вслух, как будто то, что он увидел, позабавило его и ему хотелось с кем-нибудь разделить удовольствие. У Эммета был хорошо поставленный голос, и каждое слово он произносил громко и отчетливо.

Даниел Саттон и компания.

256 А, Четвертая авеню,

Нью-Йорк, 16. Нью-Йорк.

14 января 1952 года.

Мистеру Амосу Коттлу,

Уиллоуз, Стрэдфилд, Нью-Йорк

Дорогой мистер Коттл! Ваша книга произвела большое впечатление на сотрудников издательства «Даниел Саттон». Однако нам кажется, что ее надо немного сократить и изменить название. У меня к тому же есть несколько мелких замечаний.

Во-первых, желательно исключить из книги десятую главу. Во-вторых, восьмую главу, написанную вами от лица японца, нужно переделать так, чтобы она была от лица американского солдата, который у вас погибает во второй главе. Думаю, вам будет нетрудно продлить ему жизнь до четырнадцатой главы. К тому же мне хотелось бы, чтобы вы включили в роман еще один персонаж — солдата с Юга, а то у вас есть солдаты с Севера, Запада и Востока, а с Юга нет ни одного. Надеюсь, вам это не составит труда. Хорошо, чтобы солдат было двенадцать. И последнее. Неплохо заменить ваших солдат на морских пехотинцев. О них никто ничего не писал. Если у вас есть возражения, поставьте меня в известность. Последнее слово, несомненно, за вами, но мы считаем, что сейчас самое время издать книгу о морской пехоте.

Если шести дней вам будет достаточно, то роман можно было бы издать еще в этом году. Если нет, придется его отложить до следующего года, но тогда, боюсь, он потеряет свою актуальность.

Искренне ваш

Энтони Кей

Копия письма отправлена Августу Веси.

Редактор

20 января 1952 года

Дорогой мистер Коттл!

Мы все же ждем ваш роман, но не более одного-двух дней. Успеете?

ОТЛИЧНО ОБСУЖДАЮ ДОГОВОР С ВЕСИ

ПРИВЕТ КЕЙН

2 февраля 1952 года

Мистеру Амосу Коттлу,

Уиллоуз, Стрэдфилд, Нью-Йорк

Дорогой Амос!

Посылаю вам договор в трех экземплярах на вашу книгу, которая теперь называется «Никогда не зови к отступлению». Тони Кейн подписал его вчера. Подпишите все три экземпляра, один оставьте себе.

Мне не очень нравится пункт 6В, по которому «Даниел Саттон» получает пятьдесят проценте всех прибылей. Я попытался было его оспорить, но Тони твердо стоит на своем. Он говорит, что первая книга — всегда риск для издательства, что они планируют шумную рекламу, что стоимость книги выросла после войны, что они работают себе в убыток и не продержатся, если не будут получать большую часть. Еще он сказал, что, если такие книги, как ваша, не будут приносить деньги, они не смогут издавать настоящие книги. Таким образом, бестселлеры должны помочь в издании шедевров американской литературы. Я ему заявил, что это жестоко по отношению к автору, и Тони с готовностью признал мою правоту. Если мы согласимся, то он отдаст вам все доходы от издания вашей книги в Италии и Финляндии. Думаю, это неплохо. Жду вашего согласия.

Привет вам от Мэг.

Всегда ваш Гас.

P. S. В последнем пункте речь идет обо мне как о вашем литературном агенте. Я буду вести все ваши дела за двадцать пять процентов. Это немного больше, чем обычно платят агентам, но сюда входят и все побочные расходы (например, машинистка, которую вы сейчас не можете оплатить, телефонные переговоры, телеграммы, плата другим агентам в Голливуде, Париже, Лондоне и т. д.). Я мог бы пересылать все счета вам, но, думаю, так в конечном счете будет выгоднее для вас и облегчит нам бухгалтерию.

В.

Эммет злобно усмехнулся.

— Боже мой! — сказал он. — А я-то всегда считал их приличными людьми.

— Теперь не считаете?

Лицо Эммета приняло обычное выражение.