— Неправда, — с горечью произнесла Вера. — Как можно быть счастливым на его месте? Он… как вы его назвали? Ценная собственность. Привидение, работающее на своих хозяев. У него не было своей жизни.

— Он говорил вам, что не помнит своего прошлого? — спросил Бэзил.

— Нет, никогда, — призналась Вера, — но теперь я понимаю то, чего не понимала раньше. Когда я предложила Амосу перейти к другому издателю, он отказался. Он зависел от Тони. Как может быть счастлив человек, попавший в такую ситуацию? Он был вещью, и Тони использовал его. Как он сказал? Две трети призрака? — Она возмущенно поглядела на Тони. — Вам не понравилось, что он на мне женился, и вы от меня избавились. Вы знали, что у меня хватит глупости уехать в Голливуд, хотя мы были женаты всего три месяца.

— Вера, с вами он бы опять запил, — ровным голосом сказал Тони. — Вы бы его убили.

— Во всяком случае, от того убийства он бы получил удовольствие, — огрызнулась Вера. — В его жизни было мало приятного. Работа и холодный чай. Я не верю, что вы любили Амоса. Вы просто использовали его для своих целей.

В том, что она сказала, было много правды, и Тони смутился. Однако Филиппу было не так-то просто запугать.

— Но вы ведь тоже его не любили? — ласково промурлыкала она. — Вы тоже использовали его для своих целей. Или хотели использовать.

Вера посерела от злости.

— Как вы смеете так со мной разговаривать? Я любила Амоса. Я была его женой.

— Это вы так думаете. — Филиппа, улыбаясь, наносила удар за ударом.

Вера хотела было что-то сказать, но промолчала.

— Я вижу, вы поняли, — улыбнулась Филиппа. — Если Амос был раньше женат и его жена жива, тогда…

— Я никогда не думал, что мы могли принести Амосу вред, — вздохнул Гас. — Мне казалось, мы поступили правильно. Мы не виноваты в его амнезии. Но писать романы все же лучше, чем мыть полы. Я не хочу сказать, что испытывал к Амосу горячую любовь. Трудно относиться нормально к человеку, который не помнит своего прошлого.

— А мне он нравился, — сказала Мэг. — Правда, я ничего не знала об амнезии. Может быть, поэтому я всегда относилась к нему как к совершенно здоровому человеку. Он был более скрытный, чем большинство людей, и иногда казался таким… таким потерянным… Мне было его жаль. Он вкладывал так много сил в творчество, что их не осталось на жизнь. Казалось, он живет как бы вместо кого-то другого. Наверное, в этом секрет его успеха. Он жил в своих книгах, потому что у него не было другой жизни, и в нем была та непредубежденность, которая невозможна для нормального человека.

— Вы все подло наживались на его болезни, — бросила Вера. — Вы бы не получили столько денег, будь он здоров.

— У нас были свои расчеты, — торопливо ответил Тони. — Что касается телепрограммы, то рекламное агентство организовал я, и я же проделал всю черновую работу. Я спланировал программу, писал сценарии и честно отрабатывал свою долю.

— А в кино? — настаивала Вера. — Или это вы написали сценарий для «Катамаунта»?

— Нет, но мы с Гасом делали для Амоса гораздо больше, чем для любого другого писателя, так как боялись, что он снова начнет пить. Мы заслужили свою часть в его доходах хотя бы тем, что все время опекали его, отрываясь от своей работы. И потом, он, кажется, не возражал.

— Ну так я возражаю! — заявила Вера. — То, что вы делали для него, вы делали по собственному желанию. Он вас не просил. И деньги он должен был получать на тех же основаниях, что и другие авторы. Сэм Карп сказал, что гонорары Амоса просто смехотворны. Тони Кейн, вы его обирали!

— А раньше у Амоса бывали запои? — спросил Бэзил.

— Один раз, — ответил Тони. — Когда он жил с Верой. Она права. Я действительно нашел ей работу в Голливуде, чтобы она оставила Амоса в покое.

— Был еще один случай, когда он захотел выпить, — сказала Мэг.

Тони удивленно посмотрел на нее.

— Это случилось два года назад. Как-то весной Амос оказался в городе, и мы с ним шли по Пятьдесят седьмой улице. На углу Мэдисон-стрит мы остановились. Зажегся зеленый свет, но Амос не двинулся с места. Так продолжалось несколько секунд, а потом он сказал: «Я хочу выпить». Он пошел в бар. Вечер был теплый, и я решила, что ему захотелось лимонада. Мы сели за столик, позвали официантку, и Амос заказал виски со льдом. Тогда я начала ему что-то говорить и заставила принять таблетку. Насколько я знаю, до вчерашнего вечера он не пил.

— А на что он смотрел тогда, как вы думаете? — спросил Бэзил.

— Вряд ли на что-то определенное, — ответила Мэг. — Мне показалось, он о чем-то думает.

— Куда все-таки был направлен его взгляд?

— На противоположную сторону улицы. Там аптека.

— Он смотрел на аптеку?

— Нет, выше.

— На небо?

— Нет. Скорее, на верхние этажи. Но он вряд ли их видел. У него был взгляд человека, который старается что-то вспомнить.

— Или человека, который что-то вспомнил?

Воцарившаяся в комнате тишина вернула Бэзила к реальности. Прежде чем Мэг ответила на его вопрос, он повернулся к Тони.

— Вы когда-нибудь встречали людей, которые знали Амоса раньше?

— Нет, — сказал Тони.

— А вы, Гас?

— Тоже нет.

— Даже когда он стал работать на телевидении?

— Вы правы, — проговорил Тони, приподняв одну бровь. — Мы тоже боялись осложнений. Но предложение было слишком выгодным. Тогда я посоветовал Амосу отрастить бороду. Она очень изменила его лицо. К тому же и пьянство сыграло свою роль.

— Не может так быть, что Амоса узнали, а вы этого не заметили? Кто-то пришел из прошлого и убил его?

— Все может быть, но зачем убивать человека через столько лет?

— Например, из-за собственности, — сказал Бэзил. — Прежний Амос Коттл исчез лет шесть назад. Представьте, его объявили мертвым и кто-то унаследовал его собственность. Или, например, его бывшая жена еще раз вышла замуж. Потом его видят по телевизору, и тот человек начинает жить в постоянном страхе, что в любой момент все его благополучие может рухнуть. Вот вам и мотив для убийства. К тому же преступника нельзя найти, потому что ничто не связывает его с известным писателем Амосом Коттлом.

— Все может быть, — повторил Тони. — Однако Амос был убит тут, и все присутствовавшие при этом известны. Уж не Пуси ли это или Эммет Эйвери?

— Или я. — На лице Лептона появилась злобная усмешка. — Я тоже видел его в первый раз.

— И перед встречей запаслись цианистым калием? — спросил Тони.

— А телевизор? — нашелся Лептон. — У меня-то нет телевизора, а вот у Пуси и у Эммета наверняка есть.

— Я непременно приму это к сведению, — сказал Бэзил и улыбнулся.