Я даже не ел однажды целый день, надеясь, что, может, от голода зверь проснется, но ничего не случилось. Наверное, потому, что мне не попалось ни одно животное. Сегодня я попробую по-другому. Я не ел весь день, и я собираюсь поохотиться, только никого не убивать. Я хочу превратиться и охотиться, но не убивать, а убедить зверя пойти туда, куда я велю. Для этого я приношу с кухни мясо и теперь раскладываю его на земле.

Как только становится темно, я углубляюсь в лес. Я знаю, что здесь недалеко живут лисицы, и иду искать их нору. Медленно и бесшумно я пробираюсь через чащу, пока сквозь путаницу ветвей не начинает мелькать лаз в их убежище. Тогда я присаживаюсь на корточки и жду.

Ждать мне приходится почти всю ночь, но стоит только маленькой лисичке высунуть из норы нос, как мой звериный адреналин срабатывает. Я заставляю себя дышать ровно и медленно и продолжаю ждать. Я хочу контролировать процесс или хотя бы задержать превращение до тех пор, когда я буду готов. Я не хочу убивать лисичку. Я хочу превратиться и найти способ заставить моего зверя не убивать ее, а хотя бы вернуться к тому мясу, которое я приготовил для него заранее. Мне надо научиться контролировать зверя, которым я становлюсь. Научить его не убивать.

Я медленно дышу и наблюдаю; чувствую адреналин, но он не захлестывает меня. Я говорю себе:

– Мы просто пойдем за ней. И все. Просто пойдем и отпустим.

Лиса не почуяла меня и теперь трусит прочь от логова. Я отпускаю дыхание и сосредотачиваюсь на ее запахе.

я в теле зверя. превратился за секунду. лиса недалеко от норы. запах сильный, особенно теперь, когда я зверь. лиса трусит прочь. он, зверь, в котором я, крадется за ней. я говорю ему: «нет, оставь ее», но он идет за лисой. я говорю: «не надо, прекрати», и снова: «нет!» я пытаюсь повернуть его назад, но он упорно следует за лисой. я не могу его контролировать. он догоняет лису. «нет!» – кричу я со злобой. «нет!» но он догоняет лису. его скачки огромны по сравнению с шажками лисы. она останавливается, озирается, а я кричу: «нет! не убивай ее. здесь есть другое мясо, получше. нет!», и пытаюсь удержать могучее тело зверя, сделать так, чтобы его мускулы перестали сокращаться, но других мускулов у меня нет, и ничего не выходит. он подбегает к лисе, бросается на нее, я кричу «нет! стой!», но чувствую вкус крови…

Я просыпаюсь. Вкус крови не исчезает. Тельце лисы лежит совсем рядом с моей головой. Месиво из шкуры, кишок и костей. Мне хочется взять его и зашвырнуть куда-нибудь подальше. Я ненавижу зверя, который живет во мне. Ненавижу его. Он не может быть мной. Я не хотел убивать лису. Я велел ему не убивать ее. Не нужно было ее убивать. Я смотрю на остывающее тело и кричу и матерюсь от боли, но я кричу на себя, на зверя во мне. Надеюсь, он меня слышит. Надеюсь, он знает, как я ненавижу его. Мне не нужен такой Дар. Я его ненавижу.

К утру я успокаиваюсь. Что мне делать с моим Даром, я не знаю. Если я не научусь контролировать его, то кого-нибудь убью. Не знаю, стоит ли говорить об этом с Ван. Она много знает о разных аспектах колдовства, может, она и могла бы мне помочь, но я не хочу полагаться на нее. Хочу разобраться сам. И ведь я еще ничего не сказал Габриэлю.

На заре я наскоро умываюсь в ручье и спешу на встречу с Габриэлем и Несбитом для нашей совместной утренней пробежки. Они уже на месте, стоят, разговаривают, Габриэль улыбается, завидев меня.

Он говорит:

– Ты сегодня такой всклокоченный, как никогда, – и протягивает руку к моим волосам, спрашивая: – А это что такое?

Я пячусь от него, вцепляюсь в волосы, выдергиваю из них какие-то куски – запекшуюся кровь и еще разное, какие-то кусочки… совсем крохотные. При этом я слышу, как Несбит хихикает и говорит:

– Объедки со вчерашнего? – Я оборачиваюсь к нему, и не успеваю я еще ничего сообразить, как мой нож уже оказывается у меня в руке, и я иду с ним на Несбита, а он вытаскивает свой.

Габриэль встает между нами:

– Натан. Остынь.

Я упираюсь ладонью в грудь Габриэля, но не могу говорить. Я знаю, что нельзя так, но, честное слово, если Несбит еще хотя бы вякнет, я выпущу его жирные кишки.

Габриэль стоит передо мной, загораживая Несбита, а тот ухмыляется мне через его плечо.

– Несбит, возвращайся в замок. Нам с Натаном надо поговорить.

И Несбит, не переставая ухмыляться, шутовски отдает Габриэлю честь, поворачивается и, пританцовывая, уходит.

Габриэль берет меня за руку:

– Натан. Он тебя просто заводит.

– И поэтому я не должен его убивать?

Сначала он не отвечает. Потом качает головой.

– Пожалуйста, не надо. Где в этой глуши мы найдем другого такого отличного повара? И мне вовсе не улыбается самому мыть посуду. Ты с лихвой отплатишь ему за все обиды, если скажешь, что у него суп пересоленный. Такие слова ранят его больнее любого кинжала.

– Он меня бесит своими дурацкими комментариями. – Я перевожу дух и добавляю: – Я слышал, как он говорил однажды с Ван, в Женеве. Он тогда сказал, что я еще этого не знаю, но мы с ним уже друзья. – Я качаю головой: – Не понимаю я его.

– По-моему, Несбит просто пытается показать, что ты ему нравишься. Он ведь наполовину Черный, Натан. Не воспринимай его как простого фейна.

– А я и не воспринимаю!

– Но ты его нисколько не уважаешь.

Я всматриваюсь в силуэт Несбита, который отошел уже довольно далеко. Он больше не пританцовывает, а медленно бредет к замку.

– Не уверен, что в нем есть что уважать.

– По-моему, ты не прав. Он хороший боец. Отличный следопыт. Только с юмором у него не очень.

С ножом в руках я чувствую себя как дурак и прячу его в ножны.

Габриэль протягивает руку, ощупывает мои волосы, тянет застрявшие в них кусочки.

– Расскажи мне, что это такое.

Я пытаюсь, но не знаю, как сказать. Лес позади меня тих. Над кронами деревьев гуляет ветер, и кажется, будто они перешептываются верхушками. Я ищу слова, чтобы начать, и не могу найти.

– Это имеет отношение к твоему Дару? – спрашивает он. – Ты можешь мне рассказать?

Я мямлю:

– Я нашел свой Дар. – Но нет, это совсем не то, что я думаю, и поэтому я говорю: – Нет, не так. Я ничего даже не искал. Он сам меня нашел.

Габриэль ждет.

– Он такой же, как у моего отца, превращение в животных. Я пытаюсь научиться контролировать его, но пока… не могу.

– Ты поэтому хочешь быть по ночам один?

– Да. Я опасен. Тебе нельзя быть со мной рядом. Никому нельзя.

Я смотрю Габриэлю в глаза, но не фокусируюсь на них, и мне удается произнести:

– Прошлой ночью я поймал лису. Я думал, что смогу его остановить, но не смог.

– Его?