Спокойная и симпатичная китаянка проверяла распечатку, на которой указывалось сердцебиение младенца. Она спокойно перевела взгляд на Аманду.

— Шейка матки должна раскрыться до четырех сантиметров. А у вас пока только три.

— ТРИ? — заорала Аманда. — Но я мучаюсь уже несколько часов! Да меня на части разрывает! Вы что, садистка?

— Мы не делаем эпидуральную анестезию, пока шейка матки не раскроется до четырех сантиметров, — заявила акушерка, которую, судя по бейджу, звали Уна.

— Может, теперь уже четыре, — заорала Аманда при очередной схватке. — Если вас можно попросить посмотреть.

Уна взглянула на часы.

— Я смотрела тридцать секунд назад. — Она направилась к двери.

— Вы куда? — завопила Аманда и рванулась к акушерке, пытаясь ее остановить, в результате чего чуть не свалилась с кровати. — А когда мне сделают это проклятое кесарево?

Уна сложила маленькие аккуратные руки.

— Доктор говорит, что кесарево сечение не требуется.

Аманда резко села прямо — настолько прямо, насколько позволяло ее состояние.

— Не требуется? — в ужасе заорала она. — Но я не могу тужиться!

Этот сильный аргумент никак не тронул Уну.

— Это опасная операция. Ее делают только в случае необходимости по медицинским показателям.

— Но она как раз сейчас необходима по медицинским показателям! — вопила Аманда. Неужели этот огромный кусок, который сейчас находится у нее в животе, на самом деле выйдет у нее между ног? Это невозможно. Он ее убьет. — Я в агонии!

Уна кивнула.

— Но у вас пока недостаточно раскрылась шейка матки. Я вернусь через десять минут. К этому времени вы будете готовы к эпидуральной анестезии.

Когда закрывалась дверь, Аманда заорала от раздражения и отчаяния. Крик объяснялся не только болью. Дело было и в родильном доме «Кавендиш».

Аманда находилась в коридоре дома на Фицерберт-плейс и кричала на рабочих, устанавливающих новую роскошную кухню, и именно в тот момент испытала первый приступ боли. Потом боль усилилась, схватки стали более продолжительными. Она бросилась к телефону и стала звонить Хьюго. Его мобильный не отвечал, она впала в ярость, а потом, чуть ли не на грани апоплексического удара, позвонила в «Кавендиш».

Все операторы оказались заняты. Она прослушала «Времена года» Вивальди чуть ли не целиком, правда, создавалось впечатление, что включенная в режиме ожидания музыка исполнялась в помойном ведре. Аманда гневно смотрела на аппарат. Потом зазвучала другая музыка, которой обычно сопровождается королевский фейерверк, и, наконец, прозвучал голос оператора.

— Что вы имеете в виду? Вы не можете меня сегодня принять? — завопила Аманда шестьдесят секунд спустя. — Мне назначено запланированное кесарево сечение.

— Да, мадам, вы на самом деле записаны. Но операция запланирована через две недели.

— И что? — бушевала Аманда. — Роды начались раньше. Вам просто придется сделать операцию сегодня.

И все.

— Боюсь, что это невозможно, мадам.

— И что мне делать, черт побери? — орала

Аманда. — Самой ее выполнить чертовыми кухонными ножницами?

— Мадам, если вы успокоитесь и прекратите ругаться…

— Успокоюсь?

— Мадам, я должна напомнить вам, что сильные эмоции не идут на пользу беременным женщинам, — продолжала оператор лишенным эмоций монотонным голосом. — Это может ускорить роды.

— Ну, об этом уже поздно говорить, — рявкнула Аманда, мечтательно думая о глянцевой брошюре с фотографиями индивидуальных палат роддома. Кровати с пологом на четырех столбиках, камчатное полотно занавесок и великолепная резьба скрывали настраиваемые матрасы, которыми можно управлять нажатием всего на одну кнопку. Там находилось столько искусного оборудования, что ему позавидовало бы НАСА. Мини-бары были заполнены коллекционным шампанским. В огромных ванных комнатах, подобным тем, что встречаются в роскошных гостиницах, стояли ванны с горячей водой. Все было отделано милями мрамора.

— Послушайте, вы должны прислать за мной карету «скорой помощи» — напряженным голосом заговорила Аманда. У нее снова начались схватки, и она хватала ртом воздух. — Я имела в виду одного из ваших шоферов. Вы же присылаете шоферов, не правда ли? Это же часть контракта — роскошный лимузин с медицинской помощью?

— Да, это так, мадам, для тех, у кого соответствующая страховка.

— Страховка? — подозрительно переспросила Аманда. — Что вы имеете в виду.

— Мадам, скажите, пожалуйста, какой пакет услуг вы у нас заказали? Вы заказывали в «Кавендише» страховку на случай преждевременных родов? Она называется «Ранняя пташка».

– Что? — заорала Аманда, которую опять скрутило.

— Так, теперь я вывела на экран ваши данные, мадам, — продолжал монотонный голос. — Похоже, вы заказали только стандартный пакет услуг.

Аманда смутно помнила, как спорила с Хьюго на эту тему. Он указал на то, что пакет, включающий преждевременные роды, удвоит стоимость услуг «Кавендиша». Поскольку было очевидно, что ее ребенок не родится преждевременно, Аманда отказалась от этого пакета. Будь проклят Хьюго. Ей следовало знать, что это он во всем виноват.

— Значит, вы утверждаете, что, несмотря на то, что я записана в ваш роддом и уже заплатила за ваши услуги целое состояние, вы не можете — или, скорее, не будете меня обслуживать? — медленно произнесла она.

— Стандартный пакет не включает преждевременные роды, — подтвердила оператор. — У вас есть номер телефона ближайшего к вам роддома?

Теперь раздраженная Аманда лежала на лишенной полога из камчатного полотна кровати в больнице Государственной службы здравоохранения, ее снова скручивало от схваток, и она пыталась не вспоминать, что происходило после того телефонного разговора. В больницу общего профиля «Вест-Кантри» ее доставили в фургоне, в котором привезли кухню. Было ужасно просить рабочих довезти ее после того, как она обвиняла их в некомпетентности, обмане и мошенничестве. Но от постоянного подпрыгивания на неудобном сиденье стало еще более некомфортно. Это совсем не напоминало поездку на лимузине, которую она себе представляла. И оплатила, черт побери.

— О-о!!! — закричала Аманда, когда се пронзила боль, которая оказалась сильнее всех предыдущих. — О-о-о-о! А-а-а-а!

Хьюго судорожно несся по коридорам больницы «Вест-Кантри» и сжимал в руке поникший букет цветов, купленных на автозаправочной станции. Почему, черт побери, Аманда не в «Кавендише»? — гадал он. Она столько говорила про тот роддом. Казалось маловероятным, что она решила в последнюю минуту сэкономить.

Коридоры, покрытые серым линолеумом, казались одновременно знакомыми и незнакомыми. Он уже давно оставил позади последние указатели, направляющие к родильному отделению.