– Это не моя идея, товарищ Сталин.

– Чья же?

– У нас в контроле работает одна девушка. Вы ее знаете. Парашютистка.

– Стрелецкая.

– Она.

– Где она?

– Сейчас она в вашей приемной. Я ее на всякий случай захватил.

– Зовите.

10

Сидит Настя в приемной. Личный секретарь Сталина товарищ Поскребышев бумаги в аккуратные стопочки складывает. Скользнула одна бумажка – прямо Насте под ноги.

Закрыла Настя глаза рукой: я вашими секретами не интересуюсь.

– Это не секреты, – Поскребышев смеется. – Это товарищ Сталин иногда на совещаниях сидит и на бумаге чертиков рисует, а мне эти бумаги собирать и сжигать.

– Как сжигать? – похолодела Настя. – В музей!

– Это же не картины. Просто сидит человек задумавшись и машинально на листочке чертит.

– Все равно в музей! – Посмотрела Настя на листочек, Поскребышеву отдавая, и волна разочарования хлестнула ее: это для музея явно не годится. Весь листочек изрисован волками и чертиками. Но рисунки отнюдь не божественные, не сравнить ни с Рафаэлем, ни с Рембрандтом. И тайно призналась Настя сама себе: Сталин рисует плохо. Даже хуже, чем Пабло Пикассо.

Растворилась тут дверь в сталинский кабинет:

– Входите.

11

Вошла.

– Товарищ Стрелецкая, ваши предложения относительно гостиницы интересны. Но почти все, что вы предлагаете, мною уже осуществлено. Знать обо всем этом вы не могли…

– Товарищ Сталин, логика нас ведет по одному пути.

– Но вы по этому пути пошли дальше меня. Расскажите о шторах, вентиляции и освещении.

– Товарищ Сталин, подслушивание – дело хорошее, но гораздо важнее видеть выражения лиц, мимику. Иногда хитрецы догадываются, что их могут подслушивать и знаками указывают собеседнику на необходимость молчать. Важно видеть эти сигналы. Важно знать, что между двумя людьми есть нечто такое, что надо скрывать. Вообще зрительное наблюдение за человеком в ситуации, когда он этого наблюдения не предполагает, дает больше, чем любое подслушивание. Новая вентиляционная система в гостинице «Москва» будет иметь мощные подводящие и отводящие воздушные трубы. Чтобы приятно дышалось. Вентиляционная система сократит полезный объем здания, но позволит нашим людям свободно перемещаться по вентиляционным шахтам и просматривать номера через вентиляционные решетки. Для того чтобы визуальный контроль можно было осуществлять и ночью, надо все тяжелые занавески с окон снять, заменив их легкими полупрозрачными. Окна в «Москве» широченные, надо только их снаружи хорошо освещать всю ночь, тогда комнаты будут хорошо просматриваться круглые сутки.

– Если линия логических рассуждений привела и меня, и вас на один путь, следовательно, и большой руководитель может до этого же догадаться.

– Кто-то догадается и будет осторожен. Кто-то не догадается. В гостинице «Москва» сотни номеров, за 365 дней в году можно кое-что интересное узнать. И если кто-то из больших руководителей предполагает, что его подслушивают, то предположить, что еще и подсматривают, трудно.

– Хорошо. Товарищ Холованов, надо срочно в Америке заказать лучших специалистов по вентиляционным системам.

– Этим вопросом я уже занимаюсь.

– Надо такие вентиляционные системы создать, чтобы при движении по ним наших людей не было бы грохота.

– Это дело техники, товарищ Сталин.

– И чтоб звук из одного номера по трубам не передавался бы в другой номер.

– Все предусмотрим, товарищ Сталин.

– И так надо сделать, чтобы эти американцы потом не выболтали наш секрет.

– Я об этом позабочусь, товарищ Сталин.

– Но как заставить самых высших руководителей при посещении Москвы останавливаться именно в гостинице «Москва»? Если мы это им предпишем, они насторожатся. А без предписания они могут останавливаться на дачах и в квартирах своих друзей, в других гостиницах. На худой конец, у каждого из них есть свой собственный вагон или даже поезд со спальнями, ванными комнатами, библиотеками, ресторанами и всем необходимым для жизни. Мы оборудуем гостиницу, а они в ней останавливаться не будут. Вот над этим вы и не подумали.

Посмотрела Настя Жар-птица в тигриные глаза вождя народов и тихо возразила:

– Над этим я подумала.

12

Пока товарищ Сталин Холованову выразительный взгляд дарил, Настя успела о другом подумать. О Севастьяне. О его картах. Как обыск в камере идет? Открывают камеру. Обыскивают четверых. Заставляют раздеться. Обыскивают одежду еще раз. Осматривают голых. Заставляют отойти к стене. Обыскивают всю камеру, начиная от двери по часовой стрелке, затем снова обыскивают одежду, потом снова осматривают голых, затем камеру обыскивают от двери против часовой стрелки. А что не обыскивают? Правильно!

Хотела Настя от радости закричать, но вспомнила, что в кабинете Сталина сидит и обсуждают они совсем другой вопрос.

13

– Над этим я подумала, товарищ Сталин. Надо сделать гостинице рекламу.

– Мы – коммунисты, мы рекламой не занимаемся.

– Мы сделаем рекламу не прямую, но косвенную. Лучшая стратегия – стратегия непрямых действий: если мы хотим уничтожить Германию, мы должны наносить удар не по Германии, а по Румынии. Именно так надо действовать и в области рекламы. Глупо объявить, что гостиница «Москва» – лучшая в мире. Это атака в лоб. Она успешной быть не может. Мы пойдем другим путем. Мы сделаем так, чтобы во все самые памятные мгновенья жизни изображение гостиницы «Москва» находилось перед глазами каждого нашего руководителя…

– Не делайте паузу, товарищ Стрелецкая, я заинтригован в достаточной степени.

– Самые важные, самые памятные моменты жизни человека отмечаются выпивкой. Надо выпустить новый хороший сорт водки специально для высшего руководства и поместить изображение гостиницы «Москва» на этикетку водочной бутылки. Случилось нечто важное в жизни руководителя – он пьет водку, а изображение гостиницы «Москва» – перед ним. Этот образ проникает в глубокое подсознание, особенно в моменты опьянения и засыпания: механизм запоминания еще работает, но механизм логического осмысления уже отключился. Потому нужный нам образ отпечатывается в его мозгу помимо логики, вне ее и вопреки ей. Потом руководящий товарищ вспоминает лучшие моменты своей жизни, одновременно возникает образ… Профессор Павлов такие опыты на собаках ставил. Так вот мы методом Павлова контуры гостиницы «Москва» впечатаем в сознание и подсознание ответственных товарищей. Как павловским псам. Чтобы тянуло их в эту гостиницу, как в лучшие моменты своего прошлого.

– Хорошо, но этикетка получится странной. Символами Москвы являются кремлевские башни, собор Василия Блаженного, символом может быть Большой театр, но изобразить на этикетке просто одну гостиницу, одну из многих… Это покажется подозрительным и странным.