Она замолчала, остановилась и смяла наполовину выкуренную сигарету, а затем снова стала нервно ходить по комнате.

– Ты как-то спросила меня, почему я вышла за него замуж. Если бы я тогда ответила тебе, вряд ли ты поняла бы меня. А сейчас, надеюсь, поймешь. Я вышла за него замуж, чтобы иметь защиту. И это довольно распространенное желание у женщины, которое встречается гораздо чаще, чем любовь. Один Бог знает, как мне нужна была защита.

Джули ничего не сказала, она сидела, озадаченно наблюдая за мачехой, не зная, как объяснить перемены в ее внешности и манерах.

– Не думаю, что ты уже размышляла о будущем. Но кроме меня, у тебя больше никого нет. Мне пришлось заботиться о себе с шестнадцати лет. И у меня не было мачехи или друзей, похожих на Тьернанов... Сказать, что у белой девушки, оставшейся одной на Карибах, жизнь трудна, это значит ничего не сказать. И если она привлекательна для мужчин, то ее существование порой становится просто невыносимым. Я не буду утомлять тебя историей собственной жизни, но твой отец был первым порядочным мужчиной, которого я встретила за долгий-долгий период. Это был мой единственный шанс избавиться от ненавистной жизни. – В ее голосе звучала горечь.

– Но ведь выйдя за него замуж, ты хотела покинуть Солитэр, – напомнила Джули.

– Привычки тяжело умирают, – со вздохом ответила Гизела. – На Гаити я была вынуждена вести довольно активный образ жизни, хотя это и не доставляло мне большого удовольствия. А на острове я оказалась... словно запертой в монастыре. Но по иронии судьбы, теперь я все отдала бы, чтобы вернуться туда. – В первый раз ее голос дрогнул, и на ресницах блеснули слезы.

Джули почувствовала необыкновенную жалость к мачехе, и волна сочувствия охватила ее. Гизела казалась ей искренне расстроенной.

– Не жалей меня, Джули. – Гизела почувствовала состояние Джули. – Не стоит. Это тебя нужно пожалеть. Отец был для тебя целым миром. – Она высморкалась, вылила остывший кофе и снова наполнила свою чашку. – Но не будем отчаиваться, – сказала мачеха более спокойно. – Надо решить, как и где мы будем жить дальше. У тебя было время познакомиться с Барбадосом. Как ты думаешь, мы можем остаться здесь на какое-то время?

– О, Гизела, в самом деле…

– Превосходно, пока так и сделаем, – согласилась женщина. – Но завтра мы должны разработать план действий, чтобы все рассчитать и не столкнуться с финансовыми трудностями.

– А разве у нас могут возникнуть финансовые затруднения? Но отец, наверное, оставил довольно много денег?

– Боюсь, что не слишком. Картины – это не книги и не музыкальные произведения... Они не приносят гонораров в дальнейшем. Их можно продать только один раз. Ценность картин Джонни, возможно, возрастет теперь, когда их автор покинул сей бренный мир... Но нам это не принесет никакой выгоды. Я полагаю, мы сможем сводить концы с концами в течение нескольких месяцев, но не более того.

– Саймон все еще хочет купить Солитэр. Может, стоит подумать и разумно вложить полученные от него деньги?

– Чтобы получать приличный годовой доход, нужно иметь очень большие деньги. Тогда мы сможем безбедно жить на проценты от вложенной суммы, – заметила Гизела. – Не волнуйся, я обо всем позабочусь. В самом худшем случае снова начну работать маникюршей. Скажи мне лучше, что представляет из себя семья Тьернан?

Джули описала Роуз-Холл и семью Тьернан. Она как раз рассказывала о своем коттедже, когда в дверь постучали и вошел служащий отеля. Он передал Джули, что мистер Тьернан ждет ее внизу, и вручил Гизеле записку.

– Приглашение от матери Саймона. Она хочет, чтобы я приехала завтра к ланчу, – сказала Гизела, прочитав ее. – Ты поблагодаришь ее от моего имени, Джули? Тогда доброй ночи. До встречи, дорогая.

Повинуясь внезапному импульсу, Джули подошла к мачехе и быстро поцеловала ее в щеку.

– Не беспокойся, Гизела. Все будет хорошо.

– Ну? – коротко спросил Саймон, когда она спустилась в холл.

– Она изменилась, – сказала девушка. – Разве ты этого не заметил? Неужели вы не разговаривали по дороге из аэропорта?

Он покачал головой.

– Я только объяснил, какие сделал приготовления к ее приезду. Другой темы для разговора у нас не было.

В машине Джули коротко изложила суть беседы с мачехой.

– Я неверно судила о Гизеле, – спокойно заметила она. – Зациклилась на своем мнении, даже не попытавшись понять, что это жизнь сделала ее такой. До сегодняшнего вечера мне не приходило в голову, насколько ненавистной может быть работа в отеле. Делать маникюр на отвратительных старых руках в течение всего дня!

– Жалость может быть так же опасна, как и предубеждение, Джули, – проговорил Саймон после небольшой паузы. – Шок от смерти твоего отца мог заставить Гизелу быть более сдержанной, но я сомневаюсь, что эта перемена продлится долго. Возможно, она просто демонстрировала свою новую манеру поведения перед тобой.

– О нет, я уверена, что нет. Зачем ей это делать? Какой в этом смысл?

– Может, она хочет заручиться твоей поддержкой в том, что предполагает сделать.

– Она ничего не планирует... по крайней мере, не то, что ты думаешь. Она согласна остаться на Барбадосе. Кстати, моя поддержка ей обеспечена, ведь Гизела – в конце концов моя мачеха.

– Утром ты говорила, что было бы лицемерным притворяться, будто смерть отца изменила твое отношение к ней, – напомнил он.

– Да, ты прав. Но теперь после встречи у меня создалось другое мнение о ней. Самое меньшее, что я могу сделать, это оправдать ее за отсутствием улик!

– Пока ты не согласишься с их наличием, – небрежно бросил Саймон.

– Но я не соглашусь с этим! Я уверена, что она была совершенно искренней сегодня. Что заставляет тебя так скептически относиться к людям?

– Я бы не сказал, что я скептик. Просто я гораздо старше и опытней тебя.

– Опытней? Ты никогда не испытывал нужду и лишения, – отрезала Джули. – Ваша семья всегда была богата. А Гизеле пришлось биться в одиночку в этой жизни с шестнадцати лет.

– По-видимому, она пережила свои несчастья с удивительно малыми потерями, – с холодной иронией заметил он.

– Как ты можешь так говорить, что ты знаешь о чувствах обездоленных людей? Живя в таком прекрасном доме, имея достаточно денег, чтобы выполнить любую свою прихоть, ты просто не способен понять, каково остаться одной на свете! Твоя семья распоряжается здесь уже два столетия. Тебе никогда не нужно было бороться за что-нибудь! – Через мгновение после того как эти опрометчивые слова сорвались у нее с языка, она готова была провалиться сквозь землю. – И-извини меня, – заикаясь, пролепетала Джули. – Я не имела права так разговаривать с тобой после всего, что ты сделал для меня. Пожалуйста, не сердись, – умоляла она, поскольку Саймон молчал. – Я не хотела... Саймон...

– Я не сержусь, – небрежно ответил он, но она видела, что это не так, и остаток дороги они проехали в полной тишине.