— Может, мне просто кажется, что вам я нужнее, чем самой себе.

Мужские ладони, горячие, будто угли, опустились на мою талию и сжали, срывая с места. Оказавшись на коленях повелителя, я доверчиво прильнула к его груди, слыша, как грохочет сильное сердце под броней из кожи и костей.

Да, пусть он не человек, но если верить услужливой памяти, он больше, чем кто-либо, относился ко мне по-человечески. Даже постель, пусть и принужденная, не стала для меня адом, поднимая только приятный, щекочущие воспоминания, с бешенной скоростью разгоняющие кровь в венах до бордовых пузырей.

А что меня ждет, если я уйду? Все тоже беспросветное ничего.

Золи больше нет, мама не хочет меня видеть, считая пропащей душой. Только я и целый мир, которому я, по сути, не нужна. Как он не плакал по моей загубленной душе, так и не станет начинать. Я вновь сама за себя. Одна.

И все что у меня есть — надежда и ладонь повелителя.

— Тебя больше никто никогда не обидит, лирея, — прошептал он, отвечая на мой вопрос.

Я не одна.

Шайсар мягко сдвинул мои волосы за плечо, и прижался губами к оставленной собой отметине, давая время на принятие неминуемой боли. Острые клыки вонзались с треском, разрывая плоть и проникая все глубже, в мясо, и я всхлипнула, с силой закрывая глаза до режущей боли в веках.

Всего несколько секунд, и давление исчезло, оставляя после себя только огонь, растекающийся по телу, горячими, слепящими вспышками взрывающийся внутри.

Как не странно, но боль от ушибов и ударов повелительницы отпустила. Она мазнула меня на прощание агонией и растворилась, будто никогда и не приходила.

— Ты сделала свой выбор. Ты останешься со мной. Навсегда.

Не смогла сдержать ухмылки:

— Мое «навсегда» будет куда короче, чем ваше, господин.

— Не будет. Одна из причин, по которой я тебя отравляю, — обжигающая ладонь опустилась на талию, заставляя меня придвинуться еще ближе, буквально врезаясь грудью в шайсара.

— То есть…

— Не бессмертна, как в прочем и я, но ты будешь сильнее, здоровье не подведет тебя, и прибавиться лет. Которые ты проведешь со мной, лирея, — добавил он, рассматривая меня в упор.

Каждое его новое слово, звучало как приговор. Будто ему требовалось, как можно быстрее и доходчивее объяснить мне, что я навеки привязана к этому шайсару. Только вот… что изменилось?

По факту — ничего. Я все та же лирея, раба, принадлежащая своему господину, но было в его словах неуловимое признание, покаяние в том, что я ему необходима. Не он мое средство к выживанию на этой земле, а это взаимно. И неужели разгадка оказалась такой простой? Он всего лишь… лечил меня? Давал мне больше сил, чем у меня было?

Вспоминая то, как отравила меня его супруга, у меня впервые закралась мысль, что если бы не его укус в нашу первую встречу, я вряд ли бы смогла перенести ее яд. Умерла бы на месте, сворачиваясь в стонущий и выплевывающий пену ком, чувствуя, как сознание уходит, теряясь в темноте вечного «ничто».

— Вы… спасли меня.

— Я был готов к тому, что Эрида не оценит твоего появления, — он чуть поморщился, и зеленые глаза полыхнули смертельной яростью. Шайсар подушечками пальцев погладил разорванную и заклеенную заживляющим бинтом мочку. — Я подарю тебе что-нибудь другое.

— Только не ожерелье, — невесело усмехнулась я. — Боюсь, за него мне отвернут голову.

Но повелитель моей шутки не оценил, резко переворачивая меня на спину и нависая сверху с самым грозным видом, болезненно сжимая мои предплечья.

Глаза шайсара сверкали неприкрытым гневом, крылья мужественного носа трепетали, подрагивая, а губы сжались в тонкую нить.

— Никогда не сомневайся во мне.

— Я сомневаюсь не в вас, мой господин, — тихо ответила я, поднимая ладони и касаясь скульптурного лица. — Скорее в себе, и в собственных силах.

— Люди всегда так подвержены сомнениям? — уже менее агрессивно, но все так же насторожено, спросил он.

— Да. Наша жизнь коротка, но несет в себе множество выборов. Остаться в этом городе, или уехать другой? Ответить взаимностью, или промолчать? Вступиться или остаться в стороне?

— Это потому, что вы слабые?

— И поэтому тоже, — согласилась я. — Причин много.

Он вдумчиво вглядывался в родинку на моей ключице, задумчиво наклонив голову и вновь хмуря брови.

Я не мешала шайсару осознавать привычные для меня догмы, которые никогда не вторгались в мысли повелителя, минуя своими очевидными истинами.

В конце концов, тяжесть мужского тела была приятной, и я расслабленно откинула голову, впервые замечая расписной потолок.

Целые картины с сюжетами! А какие краски! Охра, изумруд, и чистый словно воды океана — лазурный! Все переплеталось в плавные, тягучие узоры, линиями уходя к дверям.

— И, да, — он разжал пальцы и опустил руку вниз, ныряя в карман. — Ты забыла Дарма.

Маленький браслет-змейка безжизненным кольцом лежал на его ладони, вызывая у меня опасения. Я все еще помнила, как он ловко, и по хищному живо ускользнув в коридор, и поэтому сощурилась.

— Я немного поменял его обязанности, — уточнил шайсар, надев его на мое запястье и подняв к предплечью. — Теперь он будет куда внимательнее. Как ты себя чувствуешь?

— На удивление, хорошо, — ответила я, внимательно приглядываясь к закрытым каменным глазкам своего охранника.

— Тогда, я думаю, пришло время тебе раздеться.

Глава 28

— Господин…

— Ты нужна мне на последних переговорах, — он резко, будто смахнув с себя пелену, встал, поднимаясь с кровати, и шумно шагнул к шкафу. — Ты должна переодеться.

— Эх, это…

Повелитель обернулся, вопросительно вздернув бровь, будто я его удивила, и слегка наклонил голову:

— Что-то не так?

— Нет, все в порядке. Я просто…

— Просто «что»? — мужчина даже закрыл открытую дверку тяжелого гардероба, и сложил руки на груди, выказывая высшую степень заинтересованности.

— Я… подумала, — прикусив губу, соскользнула с постели, покачнувшись на ватных ногах. — Что вы хотите близости.

— Но ты же не хочешь? — тонко угадав мое настроение, спросил он, возвращаясь к поиску наряда. — Голубое или зеленое? Я ничего не смыслю в нарядах. Может лучше позовешь Ис?

Стоя за его спиной, я жадно рассматривала бугрящиеся под плотной тканью