«Larin», – прошептал Додар. Даже ее имя возбуждало в нем вожделение.

У нее было суженное книзу лицо и шоколадные глаза с пушистыми ресницами. Стараниями парикмахера роскошные каштановые волосы образовывали над ее ушами два фонтана из завернутых петлями косичек. Шея ее была пригожей и белой, а прелесть девичьей груди подчеркивало необычного покроя газовое платье с низким квадратным вырезом и вздутыми, как будто ватой набитыми, рукавами.

На шее у женщины серебряными червячками извивалось бриллиантовое колье (впрочем, мудреного слова «колье» рядовой Додар, словарный запас которого составлял две тысячи единиц, не знал). С белыми камнями колье перемигивались синие камни подвески.

Но самым примечательным, на взгляд Додара, была талия красавицы. Тонкая, шириной с два его кулака. У основательных женщин из касты демов талии были не такими – сильными, покрытыми теплым панцирем мускулов. Конечно, у женщин-заотаров талии были изящнее. Но чтобы настолько…

«Может это врожденное уродство? Тогда выходит, она инвалид, как старый Охар, который работал на стадионе сторожем? Бедная…»

Такой тонкой талии Додар никогда раньше не видел, в первую минуту он даже решил, что дива принадлежит к другой, не вполне человеческой расе.

Впрочем, дальнейшее знакомство с иллюстрациями убедило Додара в том, что люди на картинках хотя и диковинные, но все-таки обычные. Мужчины, женщины и дети были наряжены очень странно, по моде не поймешь каких времен. На головах у мужчин блестели черные шляпы с высокими тульями и плавно загнутыми полями, на шеях кривлялись смешные банты, а волосы на щеках росли странными курчавыми скобками. Женские юбки походили на одноместные палатки, сшитые из оконных занавесок. На ногах же у мальчика, изображенного в середине книги, были надеты не то сапоги… не то башмаки… не то ботинки, сплетенные как будто из полосок, кожаных полосок, что ли?

Собственно, из-за этих-то картинок Додар книгу и прихватил.

Он пожалел ее, как жалеют потерявшегося котенка, ведь знал: с минуты на минуту Новогеоргиевская библиотека запылает вместе со всем своим небогатым фондом. Рев пожара приближался, а бороться с пламенем никто и не думал. Ведь они солдаты, а не пожарники.

Первого блока страниц в книге не оказалось, наверное, вырвал кто-то, чтобы вытереть штык-нож. А название на обтянутой выцветшей материей обложке было полустершимся, сканер переводчика его не брал. Кто автор – тоже оставалось неясным. Но интуиция подсказывала Додару, что между континентами цветных картинок лежат поэтические моря.

Лесенка заскрипела и прямо перед Додаром возникло лицо рядового Нуха. Его черные волосы были взъерошены, а глаза привычно гноились со сна.

– Чего не разбудил? – спросил Нух гнусавым голосом.

– Да так… А что?

– Нужно было разбудить. Полчаса уже наша смена.

– Тебе же лучше, поспал… – отхлебывая чай, заметил Додар.

– Порядок должен быть.

«Порядок!» – мысленно передразнил товарища Додар. Вообще-то, если по порядку, двое должны наблюдать, а двое – отдыхать. И то, что Нух, Саккар и сержант Руз спят, а он в одиночку караулит – это уже не по порядку. Саккар должен дежурить с ним. Но сержант разрешил отступить от порядка. Ведь катать кости втроем веселей, чем вдвоем.

С недавних пор рядовой Додар в кости с товарищами не играл. Ведь у него была книга.

Разведбат 2-й танковой дивизии очутился на Грозном полтора месяца назад, вместе с Освободительной Армией Великой Конкордии.

Поначалу освобождение планеты от трехголовой гидры русского гегемонизма, азиатского буддизма и европейского атеизма шло проворно.

Несгибаемые солдаты Родины, среди которых был и Додар, захватили город с неудобопроизносимым названием Новогеоргиевск (между собой они звали его «Нов»), очистили от врага космодром и совершили множество других героических деяний.

Но когда окончательно окрепла уверенность в том, что победа близка, и со дня на день их погрузят на корабль и повезут в саму Москву, где будут проходить торжества по случаю низвержения безбожных Объединенных Наций, выяснилось, что 4-я танковая дивизия Объединенных Наций, состоящая сплошь из каких-то «русских», в силу упрямства, свойственного всем друджвантам, не желает признавать превосходство конкордианской веры и социального устройства. И подло прячется в джунглях, время от времени совершая оттуда лихие вылазки крошечными летучими отрядами.

Когда потери от этих вылазок стали исчисляться сотнями, Народный Диван приказал войскам войти в лес и «решительно уничтожить последние очаги сопротивления на Грозном».

Войти оказалось не так сложно, но вот уничтожить противника, и даже просто продвинуться дальше известного предела – не получалось никак.

Разведбат, в котором служил Додар, сперва углубился в лес на несколько десятков километров, потом два дня подряд попадал в огневые мешки, потом завяз в минных полях и остановился.

Командование убедилось, что к решающему наступлению надо как следует готовиться. Из метрополии запросили специальную технику, ракетно-артиллерийскую бригаду и «чудо-оружие», о котором никто ничего не знал, кроме того, что оно творит чудеса – в полном соответствии со своим названием.

Для доставки всего этого требовалось время.

Танковые полки стали лагерями прямо в лесу, а выдвинутому вперед разведбату поручили боевое охранение.

В цепочке постов – подобно ожерельям они окаймляли клонские лагеря – был и пост №9, где служили рядовые Додар, Нух, Саккар и сержант Руз.

Прямо на деревьях были устроены наблюдательные пункты.

Дерево, на котором располагался пост №9 было, как и его соседи, гигантским. Сто пятьдесят метров высотой, оно имело многоярусную горизонтальную крону, матовый, цвета старой ржавчины гладкий ствол и кожистые пятипалые листья – когда шел дождь, они шумно аплодировали вертким молниям. Если потереть такой лист о рифленую подошву ботинка, почувствуешь запах ацетона.

Нижний этаж, где жили рядовые и сержант, располагался на первой развилке, на высоте около ста тридцати метров. Для сообщения с землей на посту №9 имелась тросовая подъемная система с одноместной люлькой. Так сказать, лифт.

Инженер Рамман, который его устанавливал, понравился Додару, несмотря на свою принадлежность к касте энтли, а ведь энтли, как известно каждому дему, только задаваться мастаки. Однажды после обеда инженер Рамман застал Додара наедине с книгой. Рамман внимательно перелистал ее, с интересом проглядел укрытые тончайшей папиросной бумагой картинки и нехотя возвратил. На лице инженера Додар заметил выражение одобрения.

«Хорошо иметь такого друга!» – с тоской подумал Додар. Наличные друзья – рядовые Нух и Саккар – его увлечения чтением не разделяли.

Сержант Руз, конечно, тоже.

«Вредная привычка. Отвлекает от важного!» – осуждающе говорил он.