(Я говорила тебе, что учусь на одни пятерки?)

И когда я в страхе корчилась на полу фургона, а эти парни шарились в кузове, я вдруг вспомнила эти слова. И подумала: „Ну хорошо, Элеонора. Хотя меня, наверное, побьют“.

Так и случилось. Ну, почти. Эти парни были типичными богатенькими сыночками с блестящими волосами и ровными белыми зубами. Они сделали кое-что, чего я никак не ожидала. Они смеялись надо мной за то, что я работаю развозчиком. А потом окружили меня, сказав:

— Как насчет поцелуя?

И еще:

— Готов поспорить, ты можешь сделать не только это.

Их главарь толкнул меня к борту фургона и стал целовать. Есть одна деталь: я постоянно думаю о поцелуях. Я и все мои подруги. Мы даже практиковались на подушках. Так что это не оказалось для меня неожиданностью.

Но это было так отвратительно, неромантично и вообще не так, как я себе представляла.

Лучше бы меня побили. Мне нравится думать, что я победила этих парней, но на самом деле все было не так. Меня спасли.

Я ненавижу, когда меня спасают.

Это похоже на полную беспомощность. Сначала я ничего не могла сделать, потому что этот придурок целовал меня и лапал, а потом я снова оказалась не у дел, потому что появился какой-то парень и набросился на этих троих. Через минуту они уже скулили от боли. А я стояла в сторонке, как наиглупейшая дурочка из какого-то дурацкого фильма. Просто стояла и кусала руку. Полная идиотка.

Если бы я увидела такую в фильме, то закричала: „Хватит стоять! Помоги ему!“

Вот так стоять и смотреть, пока кто-то дерется, — это подло. Трудно описать, как он дрался. Он бил самого крупного парня, как будто тот был всего лишь тушкой. Я посмотрела вниз. Мои ботинки были в крови.

Наконец, я очнулась и произнесла всего одно слово:

— Перестань.

Потом еще одно:

— Хватит.

Я думала, это не сработает, но у меня получилось. Парень отпустил главаря и отступил. Все трое тут же унеслись прочь как ошпаренные.

Я смотрела на парня, который меня спас. Я сказала „спас“, но так ли это? Я отступила назад, глядя на него так, словно он в любую секунду может взорваться. Парень весь вспотел. Его лицо было красным. Но тут же, словно по волшебству, оно стало спокойным. Синева его глаз приобрела холодный оттенок. Краснота прошла.

Я стояла, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная из воды. Потому что теперь разглядела, что это был не просто обычный парень. Невероятно красивый. Похожий на звезду из фильма, лицо с обложки журнала. Он вовсе не походил на того безумца, что прогнал прочь этих негодяев.

Парень тоже смотрел на меня. Он смотрел в мои глаза и, может, на мои губы. Мы одновременно смутились и уставились в землю. Потом я наконец пришла в себя и оказала ему первую помощь.

Парня зовут Рурк Макнайт. Наверное, он думает, что я больше никогда не приеду в „Киогу“. Он ошибается. Я буду приезжать при каждой возможности. Дело вот в чем. Мама, я хотела бы, чтобы ты была со мной, потому что не могу поговорить об этом с бабушкой. У меня возникло странное чувство к этому парню, как будто в животе порхали бабочки… но это было приятное ощущение. Возможно, чтобы понять, почему это чувство возникло, стоило поговорить с Рурком подольше, но потом пришел еще один парень. Сначала я подумала, что он еще один хулиган, но он оказался Джоуи Сантини, лучшим другом Рурка.

И вот теперь они оба мне нравятся. Даже не верится. Они оба были очень-очень милыми. Особенно Джоуи. Я ни у кого не видела таких больших карих ласковых глаз. Если бы Джоуи был девушкой, то это была бы самая красивая девушка в мире. Он рассказал кучу историй, пытаясь произвести на меня впечатление, и это показалось мне довольно милым. Рурк милым больше не выглядел, но отчего-то бабочки в моем животе порхали именно из-за него.

Мне не терпится рассказать обо всем Нине. Она кипятком будет писать, когда узнает, что я познакомилась с самыми симпатичными парнями из „Киоги“. Поправочка: с самыми симпатичными парнями на планете».

Нина Романо была лучшей подругой Дженни. Они познакомились в начальной школе. Нина была на год старше Дженни, но они учились в одном классе. Нина говорила, что в их семье девять детей и поэтому мама забыла записать ее в детский сад, вспомнив об этом лишь через год. Учеба Нине давалась нелегко, а с домашней работой помочь было некому. Миссис Романо заходила в пекарню почти каждый день, за пятнадцать минут до закрытия. Она знала точное время, когда не проданный за день хлеб отдавали за полцены.

Дженни поймала пытливый, дружелюбный взгляд Нины и поняла, что они похожи. Дженни и Нина стали лучшими подругами. Они по очереди околачивались то в доме Дженни на Мэйпл-стрит, то у Нины на Эльм. Нине нравились тишина и спокойствие дома Дженни. Бывало, прямо посреди игры в куклы Нина в изумлении восклицала: «Я слышу, как тикают часы!»

А Дженни любила шум и гам в доме Романо. С каждым годом дети становились все шумнее и непоседливее. Кто-то постоянно на кого-то кричал. Страсти вспыхивали и угасали, как спички. Дженни обожала жизнь этого дома. Ее приводила в восторг способность членов этой семьи ссориться на пустом месте.

— Я бы все отдала, чтобы у меня была сестра, — говорила Дженни.

— Считай, что тебе повезло, — отвечала Нина, потирая голову: ее старшая сестра Лоретта только что дернула ее за волосы. — Ты не хочешь сестру. И брата тоже.

Однажды брат Нины, Кармайн, выкрал ее дневник и прочитал вслух по школьному радио вместо утренних новостей. То, что ее записи вот так транслировались по радио, привело Нину в ужас. Хотя она в этом и не призналась.

Стоял жаркий летний день. Дженни и Нина не знали, чем заняться, и отправились в пекарню. Нина очень любила там бывать. Это доставляло ей такое удовольствие, что Дженни всегда соглашалась с ней пойти, хотя для нее пекарня была привычным местом вроде заднего двора. К удивлению Дженни, на кухне, выстроившись в ряд, стояли десять девочек. Лора Таттл объяснила, что в лагере «Киога» проходит родительская неделя. Родители приехали увидеться со своими детьми, а лагерь устроил экскурсию сюда, в пекарню. Люди не переставали очаровываться тем, как создается обычная буханка хлеба.

Девочки были одеты в красные шорты и серые футболки с логотипом лагеря. Их родители — мамы в накрахмаленных блузках без рукавов, папы в футболках и шортах-бермудах — стояли позади и наблюдали за происходящим. На груди каждой из девочек красовался значок с надписью: «Привет! Меня зовут…» — и дальше следовали, как Дженни их называла, имена богатых девушек: Ондин, Жаклин, Брук, Блайт, Гарамонд, Дэйр и Лолли.

— Мы — «Птенчики»! — представилась веселая вожатая Лоре. — Привет! Меня зовут Баффи. Это группа для тех, кому от восьми до одиннадцати лет. И у нас будет самая лучшая экскурсия! Да, «Птенчики»?

Девочки в ответ зачирикали.

Дженни и Нина закрыли рот руками, чтобы не рассмеяться. Девочки разбрелись по кухне. Пока они ее осматривали, к Дженни подошла одна из них, полненькая, со светлыми волосами.