— Мистер Боуи, у меня к вам очень важное дело, но я боюсь, что это не телефонный разговор. Мы могли бы встретиться лично?

— Какое важное дело, мисс Маккалистер? — Кажется, он снова улыбнулся, на этот раз — снисходительно.

Дженна помолчала. Сказать? Соврать? Найти предлог?

— Боюсь, что, если я скажу, вы откажетесь, — ляпнула Дженна.

— Вот как? Тогда не стоит ли мне отказаться сразу?

— Не стоит, — убежденно сказала Дженна.

— Хм…

Надо было сразу же вешать трубку, подумала Дженна. И ехать по этому адресу, раз уж он оказался верным. И брать Бенджамина в осаду, если потребуется.

— Понимаете ли, мисс Маккалистер, мне звонит очень много молодых прекрасных девушек. И все хотят от меня что-то получить. В основном — шанс в жизни. Я не сомневаюсь в ваших красоте и таланте, но не уверен, что смогу вам чем-то помочь, по крайней мере, сейчас. Но если вы пришлете мне свое резюме и портфолио — не сомневаюсь, что раз вы знаете мой телефон, то и адрес у вас есть, — я вам…

— Нет-нет, мистер Боуи, у меня к вам дело абсолютно личное! В общем, я звоню по просьбе Моргана Фримена.

Этот человек ей нравился, хотя она о нем не знала ничего, кроме имени и того, как звучит его голос. Он не может, не должен ее оттолкнуть.

Пауза затянулась дольше, чем позволяли правила приличия.

— Мисс Маккалистер…

— Пожалуйста, давайте встретимся! Это вопрос жизни и смерти.

Дженна прекрасно знала, что так дела не делаются. Но ее будто что-то вело именно в это русло, что-то подсказывало, что бесполезно быть энергичной и напористой, бесполезно быть мягкой, как сладкая вата, и любезной. Нужно быть честной.

— Хорошо. — Его голос стал жестче. — Приезжайте. Как вы хотите — ко мне домой или в какой-нибудь ресторан?

— Решать вам.

— Тогда давайте домой. Нам ведь не до публичных мест, правильно? Жду вас через час.

Гудки.

Он разозлился. Или расстроился. «Я думал, что он меня предал, а потом узнал, что это не так»…

Сразу же вспомнились другие слова Моргана — «за то, что ты есть». Дженна бросилась к шкафу. Где-то должно быть голубое платье. Голубой располагает к доверию и помогает вести переговоры…

Она никогда не бывала в этом районе — не приходилось. Кей-Бискайн — спальный райончик для успешных людей, для тех, кому хочется, придя домой с утомительной, всепоглощающей работы, ощутить уют, комфорт и насладиться прелестью райского уголка. Здесь дома строились вдоль береговой линии, и почти из каждого дома узенькая дорожка — или дорожка пошире, кому как нравится, — вела на пляж. Дженне было не до пляжа и тем более — не до плавания. Она неуверенно вела машину по ухоженной, зеленой улочке. Казалось, даже пальмы здесь растут не обычные, а топ-класса — либо очень ровненькие, либо нарочито изогнутые, экзотичные.

Дом номер сто семнадцать. Заросшая изгородь — наверняка совокупный шедевр садовника и ландшафтного дизайнера. Не на всех домах были таблички с номерами, а на этом — была, причем стилизованная под старину. Дженна припарковалась, вышла из машины, оправила подол платья, потеребила пальцами шейный платочек и позвонила в звонок у калитки.

— Представьтесь, пожалуйста, — попросил тщательно замаскированный домофон уже знакомым ей голосом.

— Дженна Маккалистер. — Она на всякий случай улыбнулась и поискала глазами камеру наблюдения.

— Входите, мисс Маккалистер.

Калитка медленно, как в мистическом триллере для подростков, начала открываться. Мнимая простота — и много технологий под личиной небрежной эстетики.

Дженна оказалась в саду, в котором сразу терялось ощущение пребывания в современной Флориде. В нем было что-то неуловимо европейское, может быть, испанское… сам дом с галереей, тонкими декоративными колоннами и тончайшим орнаментом украшений тоже был выстроен в испанско-мавританском стиле. Сразу вспомнился дворец Альгамбра. Может быть, внутри — дворик с мозаичными полами?

Дурманяще-сладко пахли крупные белые цветы на одном из кустарников, Дженна, к стыду своему, не знала его названия.

На крыльце стоял очень высокий человек с густой черной бородой. Дженна кивнула и поспешила туда по мощенной белой плиткой дорожке. Хорошо, что не белым камнем — наверняка сломала бы каблуки.

Он смотрел на нее испытующе и настороженно, будто пытался без металлоискателя определить, не принесла ли она с собой гранатомет компактной модели или, скажем, огнемет. Так смотрят на людей, которым абсолютно не доверяют и которым ни за что не подставят спину.

И почему он пригласил ее сюда?

Может, потому, что для него это так же важно, как для Моргана?

— Здравствуйте, мистер Боуи.

— Еще раз добрый вечер, мисс Маккалистер. Проходите.

Дом внутри оказался просторным и светлым, без внутреннего дворика, но с интерьером в колониальном стиле. Дженне было предложено сесть на низкий, молочного цвета диван. Хозяин дома расположился в кресле. Поразительно красивая мексиканка, которой впору было бы блистать на обложках глянцевых журналов, принесла поднос с чаем. Бросила на Дженну ревнивый взгляд — будто ожгла огнем. Наверное, она тоже считает себя женщиной хозяина. Дженна вздрогнула: почему тоже?

— Может быть, вам принести чего-то еще? Кофе? Минеральной воды? — спросил Бенджамин.

— Нет, спасибо, чай отлично подойдет.

Он пил чай, как и Морган, — очень крепко заваренный. Из молочно-белого фарфора.

Он не спешил ей помочь, не начинал разговор, даже о погоде. Просто молчал и все. С Моргана причитается. Десять отгулов к основному отпуску. Собственно, просто отпуск тоже подойдет.

— Итак, мистер Боуи, я уже обозначила тему разговора… — Слова находились только какие-то сухие, скучные, как черный текст на белой бумаге. Причем текст накладной, а не стихотворения.

Кивнул. Едва заметно нахмурился. Встал, достал из бара бутылку — ром? — и налил себе в чашку. Аромат достиг нервных ноздрей Дженны. Точно ром.

— Вам?

— Нет, спасибо. Я… не за тем. То есть…

— Кто вы ему?

— Ассистент. Первый помощник.

Бенджамин скептически приподнял бровь:

— Да?

Звучало как: «Всего лишь?»

— Да, — твердо сказала Дженна. — Он меня попросил. Найти вас. — Речь давалась ей с трудом, как после тяжелой болезни, когда в голове пусто, а мысли разбредаются во все стороны, как стадо овец без пастуха. — Если честно, я не знаю, что с ним, но что-то явно происходит. Он меняется.

Бенджамин не перебивал.

— И он очень редко обращается ко мне с личными просьбами. А тут… Он попросил найти вас. Нет, это я уже говорила. Он хотел, чтобы вы узнали, что он чувствует себя очень виноватым перед вами. Что теперь понимает, что вы — не предатель. Что ваша дружба напрасно разорвалась. Больше я, к сожалению, ничего не знаю.