Допрос строителей дал кое-какую наводку: прораб Рыбаконь лично занимался подводкой канализационной системой. Ему помогал некто Залеску, молдаванин. А вот ни того ни другого найти не удалось. Срочно были составлены их фотороботы – фотографий, к сожалению, в делах не оказалось, и разосланы во все отделения полиции.

В свою квартиру Николай Васильевич вернулся поздно ночью. О задержании прораба Рыбаконя и его подручного молдаванина Залеску сообщений так и не поступило. Правда, по дактилоскопическим данным удалось установить, что Залеску вовсе не Залеску, а Петрунеску, вор-рецидивист, дважды судимый и недавно освобожденный из колонии по болезни. Наверное, и теперь уже не Залеску и не Петрунеску. И Рыбаконь, тем более, сменил свою фамилию. Генерал приказал отразить это в листовках и обращать особое внимание при проверке документов.

В квартире еще пахло духами Вероники, и на душе сразу потеплело; воспоминания прошедшей ночи промелькнули в воображении трогательной, волнующей картиной: жаркие объятия, поцелуи; ее нежное, прекрасное тело. Ах, любовь! Что есть сладостнее на свете. А он-то считал, что навсегда потерял интерес к женщинам. Как она очаровательно хороша! И она любит его. Но… она чужая жена. «Жена чужая, – вспомнилась давняя песенка. – Не уходи, постой!». Что ждет их впереди?…

Он знал, что губернатор еще не вернулся из Москвы. Взял мобильный телефон и позвонил Веронике. Она тут же отозвалась:

– Я не решалась тебе позвонить и ждала с нетерпением твоего звонка. Как дела?

– Все нормально. О преступниках известно. Ищем.

– Приехать?

– Не сегодня. Олег звонил?

– Да. Возвращается послезавтра.

– Хорошо. Спокойной ночи.

Несмотря на то, что телефон имеет защиту от подслушивания, Николай Васильевич не был уверен, что подчиненные Чернобурова не нашли другие способы следить за его супругой да и за начальником УВД, потому был краток. На сон грядущий выпил чашку чая и лег спать.

Утро принесло ему радостное известие: Рыбаконь и Петрунеску задержаны в Краснодарском аэропорту при попытке улететь в Турцию. В управление Николай Васильевич ехал с хорошим настроением. Однако оно было недолгим. Не успел закончить совещание с начальниками отделов, как поступило сообщение о двоих убитых в пригороде постовых полицейских и о взорванной машине подполковника Тимошкина, возвращавшегося из пригорода. Водитель погиб. Не вызывало сомнения, что покушение готовилось на Тимошкина, которого, к счастью, в машине не оказалось. А вечером один из информаторов повторил генералу уже известное предупреждение: главарь мафии Датошвили «заказал» самого генерала Дубровина.

Криминальный авторитет, знал Николай Васильевич, попусту словами не разбрасывается. И убийство двух постовых полицейских явно было местью за погибших налетчиков на рынке. Война между правоохранительными органами и бандитами разгоралась не на шутку. И беда была в том, что полиция не могла нанести упреждающего удара – преступников надо было легализовать на месте преступления. Как, к примеру, арестовать Датошвили, когда он официально занимает пост председателя средних предпринимателей края, директора центрального рынка, с самим губернатором на «ты». Да и пример с задержанием подручных Вихлянцева потерпел фиаско – по постановлению прокурора выпущены под подписку о невыезде, несмотря на протест генерала.

Что ж, надо искать другие методы борьбы. Удалось же ему еще в пору начальника отделения милиции перемудрить тоже не менее хитрого и влиятельного воровского авторитета Тэнго Баланова. И на Датошвили найдет он управу.

Разработать до конца операцию против председателя предпринимателей не удалось: вернулся из Москвы губернатор и сразу, от имени министра МВД, поставил перед начальником УВД края задачу: отвезти полицейским Ставрополья, командированным в Чечню, награды и гуманитарную помощь к Новому году.

– Можешь, конечно, послать и своего заместителя, – сделал оговорку Олег Павлович, – но твое начальство рекомендовало поехать самому – авторитетнее, и надо дать почувствовать подчиненным, кто о них заботится.

Оговорка была равносильна приказу. Да Николай Васильевич и сам понимал, что ехать надо самому. Правда, очень некстати – Датошвили может подумать, что его испугался и потому укатил в Чечню. Что ж, пусть думает, командировка не на год, скоро вернется и тогда посчитается с некоронованным воровским авторитетом.

В ауле Месхеты, что располагался недалеко от границы, между Гудермесом и Хасавюртом, генерал Дубровин не однажды бывал еще при прежней службе заместителем начальника УВД края. Даже в горячие дни местные жители не очень-то ввязывались в стычки моджахедов с русскими. Сравнительно спокойно было здесь и теперь, потому отряд Радуева разместился невдалеке от аула, обустроив равнину палатками и легким временным жильем.

Предстояло сопровождать два КамАЗа, груженных продуктами, зимней одеждой, подарками и наградами. Еще в бытность начальником отделения милиции Николай Васильевич принимал непосредственное участие в «зачистке» нашпигованных оружием селений, в боях с бандитами, спустившимися на зиму с гор; под Алероем, где масхадовцы сосредоточили крупные силы бородачей, намереваясь внезапным ударом уничтожить отряд, но сами попали тогда в огненное кольцо и понесли большие потери. Так что в Чечне Дубровина знали не только свои, но и чужие. И не только знали, но и охотились на него. Правда, все российские командиры представляли для боевиков особый интерес – платили за их уничтожение в десятки раз больше, чем за рядовых бойцов, а за пленение можно было миллион заработать. И потому охота на них велась с особой тщательностью. Во всех населенных пунктах имелись свои осведомители, которые немедленно сообщали полевым командирам о появившихся там офицерах или генералах.

Да, связь у боевиков и тогда и теперь налажена – позавидовать можно. У особо доверенных – совершенная радиоаппаратура, вмиг могут передать важную информацию. Но вот что с некоторым удивлением отметил Николай Васильевич: в родном Ставрополе он чувствовал себя в последнее время не менее напряженно. Может, потому, что на родной земле испытывал большую ответственность за сослуживцев и население? Или потому, что в Чечне более конкретная задача, четче обозначен противник? Возможно и то и другое. Во всяком случае, сейчас в Чечне ему открыто никто не угрожал…

Осень в этом году выдалась на редкость теплая и непогожая, то дождь со снегом, то туман. Ехать приходилось «гусиным шагом», не превышая сорока километров. Из Ставрополя выехали 25 ноября. Впереди на иномарке Николай Васильевич, позади КамАЗы. Иногда генералу приходилось сворачивать на обочину и приостанавливаться, чтобы убедиться, все ли в порядке в колонне, подбодрить водителей своим присутствием. Дорога длинная и однообразная, и мысли то высвечивают недавнее прошлое, то крутятся вокруг волнующих предстоящих проблем. Подумать есть о чем…

Чечня. До недавнего кровоточащая рана, растревоженный осиный улей. Сколько пришлось приложить сил и потерять людей, чтобы усмирить не желающих жить по человеческим законам отморозков, привыкших грабить, убивать, богатеть за чужой счет. И свой народ, своих единоверцев не жалели. Не случайно немало здравого населения разбежалось, обосновалось в городах и селах России. Бандиты находят их и там и некоторых заставляют работать на себя. В Ставрополе столько их прижилось. А обижаются на русских. Да разве есть еще такая нация, чтобы проявляла доброту к тем, кто считает их своими врагами?! А русские приютили, обогрели, на равных принимают на работу, чтобы крепили семьи, растили детей. Казалось бы, чего еще надо? Ан нет, и среди пришлых находятся такие, кому труд не в почет, хотят сразу стать богатыми путем легкой наживы. Не из-за прихоти начальников были созданы отряды ОМОНа и СОБРа.