– Стоять! – прошипел я, и Джек замер столбом в шаге от меня. Хорошая это штука – полицейская дисциплина. Кровью выстраданная. Ведь тот, кто игнорирует приказы более опытного командира, всегда дохнет первым.

Неплохо мы так пробежались, кстати, уже метрах в двух от ближайшей опоры стояли. Такими темпами еще один шарах от «электродов», зависших почти что над нашими головами, и следующим рывком мы пересечем смертоносно опасный участок и нырнем в Рыжий лес. Не сказать, что безопасный, но, по крайней мере, в нем шансов выжить побольше, чем на злосчастной просеке.

Кстати, сейчас понятно было, куда ударил «электрод». Над просекой ЛЭП кружили две вороны, привлеченные сверканием множества шаров, сотканных из молний. Видимо, их товарка опустилась ниже – и поплатилась. Но эти две не улетали. Ну прям как люди, впервые попавшие в Зону. Один сдуру в аномалию полезет за артефактом и в той же аномалии скончается. Казалось бы, наглядный урок для остальных. Ан нет. Каждый уверен, что с ним-то подобного не случится. И вот еще один в аномалии валяется, ногами дрыгает. И не от счастья, а от агонии. Вороны, вон, и то умнее, высоко летают, вниз не спускаются…

А хотелось бы, чтоб спустились, не век же нам с Томпсоном стоять под опорой, опасаясь лишний раз вздохнуть, – любая аномалия прежде всего на движение реагирует, и лишь потом на тепло живого тела. Но если долго торчать на одном месте, жирный «электрод», зависший метрах в пяти над нашими головами, обязательно поинтересуется, что это такое тепленькое под ним обосновалось.

«Ну давайте, давайте вниз! – мысленно просил я ворон. – Еще немного!»

Но они, сволочи пернатые, моим безмолвным призывам не вняли. Сделали еще пару кругов над просекой ЛЭП – и улетели.

М-да, фиговый из меня телепат… И чего теперь делать?

Хотя – понятно чего. Лучше уж одному погибнуть, чем обоим. Если я сейчас рвану вперед, в меня разрядят молнии все «электроды», которые находятся поблизости. И тогда у Томпсона появится несколько секунд для того, чтобы добежать до Рыжего леса и скрыться в чаще. О чем я ему шепотом и сказал.

– Не надо, – так же шепотом отозвался полицейский. – Лучше я. Меня все равно никто не ждет.

Хотел я было сказать, что, мол, ага, меня прям целая рота родни ожидает за кордоном, на колючую проволоку от тоски кидается…

Но не успел. Потому что Томпсон неожиданно резко ударил меня ногой под колено, одновременно мощно толкнув правой рукой, отчего я рухнул на спину, – и рванул вперед!

Мужик он был мощный, а мощные быстро не бегают. Да и у тренированного бегуна вряд ли получится убежать от молнии…

И они ударили. Опор с пяти сразу, так, что я ослеп на долю секунды! А когда прозрел, то понял, что Томпсон продолжает бежать, крича: «Быстрее! Быстрее!» и перемежая эти свои вопли короткими, смачными и однообразными американскими матюгами. Русский в подобной ситуации такое завернет, что любо-дорого слушать. А в штатах они, кроме своего трехбуквенного ругательства, похоже, ничего больше и не знают. Скучная нация, одно слово.

Все это я думал в процессе скоростного вскакивания на ноги и не менее быстрого выполнения рекомендаций Томпсона. То есть несся через просеку как наскипидаренный сайгак, ибо у «электродов» после выброса энергии много и перезаряжаются они до омерзения быстро.

Лишь пробежав две трети пути, я понял, почему Джек остался жив.

Увидел.

Прямо возле кромки Рыжего леса лежал обугленный труп очень габаритного человека. Так мне вначале показалось. А потом я разглядел почерневшие, сгоревшие когти на одной из лап – и все понял.

За мгновение до того, как Томпсон ринулся к лесу, из-за деревьев выскочил голодный ктулху и рванул к нам, словно зеленый сталкер-«отмычка», увидевший свой первый артефакт и напрочь забывший об аномалиях. По ходу, мутант жрать захотел не на шутку и решил, что «электроды» его не тронут. Кстати, обычно так и бывает – аномалии редко охотятся на мутантов, разве только уж очень проголодаются. Или если, наоборот, энергия в них бьет ключом и надо ее куда-то деть, пока она не разорвала аномалию изнутри.

Этим и объяснялось, что труп ктулху был цел, лишь обгорел маленько по верхам. «Электроды» били не потому, что голодны, а чтоб излишки напряжения сбросить. Ради спортивного интереса, так сказать, хотя могли бы и в землю отстреляться. И вряд ли можно их осуждать за это, ведь люди на спортивной охоте ведут себя точно так же…

Как бы там ни было, слишком самоуверенный ктулху, который собирался отнять жизнь у Томпсона, спас американца ценой своей жизни. Злая ирония Зоны, которую я наблюдал не раз. Словно она хочет нас научить быть лучше, добрее, терпимее – правда. методы у нее для этого весьма жестокие и кровавые. Однако многие люди по-другому не понимают, не доходит до них по-хорошему. Поэтому надо отдать должное Зоне, педагог она неплохой. Ведь главное не метод, а результат…

Мы с Томпсоном ввалились в Рыжий лес, дыша как два загнанных буйвола. Просека ЛЭП довольно широкая, бежать пришлось очень быстро в полной выкладке, отсюда и эти хрипло-надрывные вдохи-выдохи.

– Так и… сдохнуть можно, – наконец вытолкнул из себя Томпсон вместе с очередным хрипом.

– Ценное наблюдение, – отозвался я, немного отдышавшись. – Только больше так не делай.

– Что не делай? – полицейский сделал вид, что не понял, о чем это я.

– Героя из себя не строй. Зона их не любит, поэтому убивает медленно и мучительно. Это ктулху сразу подох, потому что выскочил на просеку неожиданно и «электроды» среагировали не целясь. А из тебя могли «батарейку» сделать. Видел я такое, когда живой человек, попавший в плен к электрическим аномалиям, в переплетениях молний медленно поджаривается. Говорят, что так артефакт «батарейка» и получается – его «электроды» из таких вот героев делают, но это не точно.

– Надеюсь, ты бы меня в таком случае пристрелил, – хмыкнул Томпсон.

– Да, конечно, – кивнул я. – Если б сам рядом с тобой не повис такой же «батарейкой».

Полицейский почесал переносицу.

– Так что ж выходит, в Зоне никого спасать не надо?

– Надо, – отозвался я, озираясь. – Но прежде всего – себя. А остальных можно заодно. Если получится.

– Ерунду ты городишь, – упрямо мотнул головой Джек. – Сам-то ты далеко не так живешь…

– Тихо! – понизив голос, проговорил я, снимая автомат с предохранителя.

В чаще слышалось шуршание, которое случается, когда чьи-то большие ноги осторожно идут по жухлой листве. Но при этом никого не было видно.

И значить это могло только одно…

Я два раза одиночными выстрелил на звук и увидел, как в нескольких метрах от меня из ниоткуда на ствол дерева брызнула черная струйка.

К счастью, Джек тоже увидел это и принялся стрелять вместе со мной в пустоту, стремительно покрывающуюся аккуратными точками, из которых во все стороны била черная кровь.