Я знала эту кочевницу!

Я подъехала вплотную, чтобы снести ей голову. Она меня оттолкнула и попыталась пронзить мечом шею. Я угрожающе взмахнула руками. Она спрятала меч и потрясла копьем. Я отступала, она надвигалась на меня. Я атаковала, она отступала. Она обрушилась на меня, выставив вперед мечи, как орлиные когти. Я уклонилась, зацепила серпом один из мечей и ударила палицей по копью. Небо и клинки закружились, ее глаза то яростно сверкали, то улыбались.

Кто ты? Маленькая белокожая девочка, что бегала со мной по рынку, а потом попала в плен к охотникам на леопардов? Зеленоглазая девочка, которая однажды летом поделилась со мной молоком?

Воительница как будто слышала бившиеся у меня в голове вопросы. Ее голубые глаза обрушили на меня лавину безмолвных фраз, от которых разболелась рана на груди.

Я выпрямилась и снова ударила. Наши запястья соприкоснулись. «Если любишь, — мысленно произнесла я, — опусти оружие!»

Наше дыхание смешалось. Наш пульс бился в унисон. У меня на лбу выступил пот. Испарина покрыла щеки.

«Опусти оружие, люби меня!» — снова мысленно приказала я.

Она подалась вперед.

«Нет!»

Я разбила булавой ее копье. Она ударила мечом, и мои доспехи покраснели от крови. Земля дрожит. Небо раскалывается. Меня охватил восторг: она моя! Она будет любить меня, как безумная!

Я притворилась, будто силы оставляют меня. Я хотела, чтобы она погналась за мной. Я отделяла ее от своих. Тания не спускала с меня глаз, но я сбежала от нее. Мы скакали много дней. Воительница не отставала. Ее желание рвалось наружу. Стук копыт выражал нетерпение тела. Птицы вспархивали из-под ног моей лошади, трава стелилась по земле, пропуская меня, облака защищали нас от солнца. Я слышала хор голосов: «Талестрия! Я иду с тобой. Я твоя!»

Однажды ночью я лежала на траве и вдруг услышала ее голос. Он был глубокий, звучный и протяжный, он обволакивал меня песней на незнакомом языке, делясь одиночеством, грустью, желанием найти спутницу, чтобы прикрывала спину в бою. Он тосковал по ласке, способной растопить снег, заставить забыть о ветре и грозящей опасности. Я тоже запела, глядя на звезды. Я пела без слов, следуя за ее голосом, я сочиняла мелодию, и голос звучал сильнее и слаще. Наши голоса сливались. И моя душа летела к звездам. «Это она, Алестри, — шептал ветерок. — Она та, что поселилась в твоем сердце прежде, чем вы встретились».

Меня охватила теплая истома. Я не выдумала Алестри. Только она могла лететь за мной галопом, опережая свет. Только она могла войти в мою жизнь, спустившись со звезд. Я замолчала, чтобы поплакать в тишине. Я, маленькая, жаждущая отомстить девочка, сирота, прошедшая всю степь, чтобы стать амазонкой, я, отдыхавшая от кровавых битв, сочиняя легенду об Алестри, обрела счастье, которого не искала: воительница решила разделить со мной горести и надежды.

Я потеряю ее! Как Салимбу, Талаксию, Танкиасис, как тех девочек, которых я любила в детстве, как племена, дававшие мне приют. Она исчезнет, умрет.

В степи красота живет очень недолго. Встретившиеся мне на пути жизни становятся падающими звездами, оставляющими за собой след на темном небе. Я осушила слезы и свернулась клубочком. Во сне я услышала голос Танкиасис. Она напевала: «Ты разрушаешь себя, когда упорствуешь, ища добро во зле. Ответь на зло— и превратишь его в добро. Ответишь на добро — и оно станет злом».

Начинался новый день. Ко мне возвращалась сила. Я не стану думать ни о горести неизбежною расставания, ни о том дне, когда стрелы пронзят сердце любимого существа: мы соединимся и вместе переживем безумие нашей встречи.

Но Алестри — мужчина! Я убежала — мной овладели печаль, гнев и отчаяние, я готова была скакать до самого океана, но меня остановила река. Река для амазонок — символ бога. Мой бог решил испытать меня, ибо величайшее благо приходит через злейшее зло. Я должна любить Алестри, несмотря на тело, я должна отдаться, не думая, сколько времени нам отпущено. Любить труднее, чем воевать. Чтобы любить, нужно победить прошлое с его тайнами и неудачами.

Меня поразила молния — сильнее тех, что бьют в землю летом, в грозу. Я задрожала, у меня перехватило дыхание. Ни одна женщина не смогла бы противиться огню души-воительницы, живущей в мужском теле. За страдания, которые она мне причиняла, я любила ее еще сильнее. Царица амазонок Талестрия черпает силу в боли, ее свет разгорается еще ярче — красный снаружи и желтый в сердце.

Многие мужчины лишились головы, не успев даже коснуться меня. Мужчина по имени Алестри не испытывал страха. Он прижимал меня к себе. Его руки ласкали меня, добираясь до мозга костей, я ласкала его, и он стонал. Мы любили друг друга снова и снова, мы ослепли и оглохли, его семя смешалось с моей кровью, а мой сок проник ему в голову.

Я была обнажена. Он смотрел на мое покрытое шрамами тело. Прикоснулся к ране, вплавленной в левую грудь. Я вздрогнула. Он схватил меня за ногу, повалил, придавил к земле своим телом.

Алестри долго что-то говорил, я не понимала ни слова, но он без конца повторял имя Александр, и я похолодела от предчувствия.

Ты — Александр? — спросила я на языке персов.

Его глаза зажглись от радости — он тоже говорил по-персидски. Его голос на этом языке звучал еще торжественнее.

— Мы не знаем друг друга, — говорил он. — Но мы знакомы с незапамятных времен. Не стоит терять время. Годы, прожитые без тебя, прошли впустую. Нет нужды в обольщении — я ненавижу обольщение. Не будем давать клятвы — я ненавижу клятвы, люди всегда их нарушают. Никаких ритуалов — им несть числа в моей жизни. И никаких речей — я ненавижу слова, которые успел произнести. Вокруг нас нет царедворцев, никто нас не видит. Я отдаю себя тебе. Ты принадлежишь мне. Мое царство теперь твое, Алестрия. Это залог моей любви.

Я отвернулась, не в силах произнести ни звука. Мне хотелось оттолкнуть его и убежать. Все мужчины, которых я встречала, были коварны и жестоки. Слова Александра причинили мне боль. Он лгал!

Этот полководец, завоевавший мир силой оружия, не мог знать любви. Он хотел взять царицу амазонок как трофей — лучший, главный трофей своей жизни. Он не Алестри. Я ошиблась. Я была готова прыгнуть в седло, пустить лошадь в галоп и унестись подальше от него и завоеванных им земель, как вдруг он положил голову мне на сердце. Его молчание проникло в меня, наполнив радостью и печалью. Его загрубевшие руки ласкали мои раны. Он поцеловал меня, и я задрожала всем телом, жалея, что далась ему накануне. Мое тело бунтовало. Руки не слушались. Губы искали его рот. Я обвила его ногами. Желание оказалось сильнее меня.

— Я искал тебя по всей земле, — шепнул он мне на ухо. — Будь моей женой.

— Почему ты выбрал меня? — хриплым голосом спросила я.

— Потому что все было записано здесь, — произнес он, касаясь впадины на моей левой груди.

Непобедимая царица амазонок не могла проиграть, уступив мужчине.

— Александр и Алестрия… — Как же нежно он это произнес! — Мы завоюем мир и доберемся до солнца.