— Какого-какого назначения?

— Хозяйственного.

— Кастрюли, что ли?

— Нет, трубы. Водопроводные.

— Трубы?!

— Да. Короткие обрезки проржавевших водопроводных труб.

— Много обнаружено?

— Порядка десятой части от веса всех поднятых со дна предметов.

— Откуда здесь трубам взяться? Может, когда-нибудь буксир затонул со строительным грузом? Или сухогруз, перевозивший металлолом?

— Нет, мы уточняли, в данных координатах за последние тридцать лет никакое судно бедствия не терпело.

— А течения?

— Течения отсутствуют.

— Так откуда они тогда здесь взялись?

— Мы предполагаем, что с десантной шлюпки.

— Металлолом? Со шлюпки? Зачем на десантной шлюпке перевозить обломки ржавых водопроводных труб? Это же не вторчерметовский грузовик. А десантники не пионеры. Может, вы ошиблись? Может, и не было никаких труб? Может, вы древний мусор со дна начерпали, а теперь голову над неразрешимой проблемой ломаете?

— Нет, трубы не могли находиться в момент взрыва на дне.

— Почему?

— Потому что на них обнаружены повреждения, идентичные повреждениям на предметах, находившихся вблизи эпицентра взрыва.

Генерал ошарашено посмотрел на экспертов и еще раз не столько их, сколько себя спросил:

— Зачем на десантной шлюпке водопроводные трубы?

Эксперты пожали плечами. «Зачем?» — это был вопрос не их компетенции. Их — когда, что, сколько.

— Может быть, для повышения остойчивости плавсредства? Иногда судовладельцы специально загружают в трюмы ниже ватерлинии дополнительный груз, чтобы уменьшить влияние качки на судно. В этом случае балласт работает в дополнение к существующему фальшкилю…

— Как вы сказали?

— Балласт работает…

— Нет, позже. Вы назвали какое-то слово?

— Фальшкиль?

— Да, да. Именно фальшкиль. Фальш. Киль. А ведь, пожалуй, вы правы.

— Насчет чего?

— Насчет балласта. Того, что фальшь!

— Ты уверен? — спросил Папа. Которого так звали не за возраст. И не за семейное положение. И не за многодетность. За то, за что знали. — Может, это очередная параша? Вы уши тереть…

— Ну какая параша? Точно! Мне хороший знакомый из округа шепнул. Он у них там главный по снабжению. Говорит, приехал старый кореш, просил мелкомасштабные карты, интересовался рельефом и этой, как ее, гидрографией. И еще показывал бумаги.

— Какие бумаги?

— Разные. Разрешения, письма. Вот эту визитку оставил. Я ее на всякий случай скопировал. Чтобы вам показать.

Папа взял визитку и долго вглядывался в тисненные золотом буквы.

Геологические изыскания… разведка… разработка… телефоны… факсы…

— Интересно. И чего это им вдруг понадобилось в наших краях?

— Не знаю. Говорил знакомому, что мы своего счастья не понимаем. Что живем на золоте.

— На каком золоте?

— Он так сказал. «Живете на золоте»…

— И где они сейчас?

— Ушли в тайгу.

— Как ушли? Пешком, что ли?

— Нет. Вертолет подрядили. Кучу каких-то ящиков увезли.

— Куда увезли?

— Я не спрашивал. Я думал…

— Думал… Тебе думать по чину не положено. Тебе положено бешеным кобелем по окрестностям скакать. И нюхать!

— Так, может, я сейчас? Мигом…

— Давай шустри. Шустрик.

— Ну, тогда я пошел?..

Интересно, подумал Папа: если они геологи, то зачем пришли в округ, а не в Управление геологии. А если не геологи, то что ищут? Известняк или глину для нужд местного строительства? Вряд ли. На ширпотребовском сырье много не заработаешь. Нефть или газ? Тоже едва ли. Такие полезные ископаемые — прерогатива государства. Такой куш частникам не укусить. Зубы коротки. Здесь требуются миллиардные вложения.

Тогда что?

Что-то легкодоступное и одновременно ценное. Что-то такое, что не требует мощной техники, дорог, подвода энергоснабжения и обогатительных фабрик. Что-то такое, что можно добывать кустарным способом. Одними только руками.

А из всего имеющего более-менее достойную цену кустарными методами можно добывать только золото. Золото! И ничего другого, кроме золота! Взять десяток промывочных лотков или ручную драгу и высеивать редкие золотые крупинки из речной породы. А может быть, и не такие редкие. Может быть…

— Вертолетчики сказали, что высадили их здесь, — показал пальцем на крестик, проставленный в карте, Шустрик.

— Сколько было груза?

— Много. Несколько тонн.

— Сколько? Шустрик молчал.

— Опять — думал… В общем, Так: узнай о весе, форме и упаковке груза. Все узнай. До мелочи. И если ты заставишь меня еще раз переспрашивать… Пшел, — кивнул Папа и поднял к глазам карту.

Место было хорошее. Замечательное было место. Горы. Река и множество расходящихся во все стороны мелких ручьев Которые в паводок тащат с верховьев кубометры породы.

Если бы Папа надумал чего-нибудь такого поискать в недрах своей малой Родины, он бы тоже выбрал это место. Именно это место.

Но Папа никогда ничего не искал в недрах. Он специализировался в другой сфере Он искал людей. В том числе тех, которые что-то искали в недрах. Он давно понял, что люди — это и есть самое главное богатство страны. Что именно среди них таятся неисчерпаемые залежи очень полезных и очень нужных лично ему ископаемых. Концентрация благородных металлов в народонаселении была много выше, чем в земле, на которой это народонаселение проживало. Надо только уметь находить перспективные жилы. И разрабатывать их. И черпать открытым способом.

Папа умел находить. И умел черпать. И поэтому близкие и дальние знакомые за глаза и в глаза уважительно называли его Папой.

Папа обвел кружком проставленный на карте крест. Здесь следовало провести более детальные геологоразведочные изыскания. Очень тщательные изыскания.

— Пятнадцать деревянных, обшитых металлическими скобами ящиков, каждый весом по… — запыхавшись, сказал Шустрик.

— Не надо ящиков. О ящиках после. А сейчас вызови Борца и скажи, чтобы он Со своими ребятками смотался вот сюда, — ткнул пальцем на крест в круге Папа. — И разузнал, что почем. Особенно почем. Понял?

— Посылать всю бригаду?

— Не надо всю бригаду. Пусть едет Борец и еще пара-тройка человек. Там дел всего ничего. Ребенок справится. Доехать, спросить и уехать. Жирно будет всем сразу пикники устраивать. Мне работники и здесь нужны.