Она пыталась представить себя на месте убийцы, избавляющемся от такой обличающей улики. Он не оставил никаких следов, а это значит, он действовал не только осторожно, но и спокойно. Выходит, он не испытывал никаких угрызений совести по поводу случившегося. Он не паниковал и не ленился. Не сожалея о содеянном, он, тем не менее, отогнал грузовик и вырвал страницу из ежедневника, что явно говорило о том, что он отлично понимал, что делает. Тот факт, что он избавлялся от тел на свалках (федеральных свалках, в этом случае), указывал на то, что он также понимал, что оставь он их у себя хоть на какое-то время, это может испортить все его планы. Умышленное убийство без сожаления говорило о наличии психологических проблем. Если она права, то убийца совершал преступления без какого-либо явного мотива, а исключительно ради удовольствия.

С этой мыслью Макензи ещё раз прошлась по фотографиям с места убийств. Беспокойство росло. Поймать хладнокровного и умного убийцу будет сложно, потому что со временем он станет лишь более жестоким и методичным в своих преступлениях.

«Может, – подумала она, допивая пиво, – его подведёт именно методичность».

Она читала документы, когда зазвонил телефон. Она тут же бросилась к нему, думая, что звонит Брайерс. Но звонил незнакомый номер. Она с опаской поднесла телефон к уху, предполагая, что это Зак звонит с другого номера, надеясь, что так сможет с ней поговорить. Однако, судя по коду, звонили из Округа Колумбия, а значит, это был не он.

«Алло».

«Привет, Макензи. Как дела?»

«…Хорошо. Кто это?»

«Это Колби Стинсон».

«Ой… прости. Я тебя не узнала по голосу, а номер твой у меня не записан».

«Не извиняйся. Я подумала, что, зная тебя, найду тебя дома в субботу вечером».

«Меня так легко раскусить?» – подыграла Макензи, не желая говорить, что помогает с расследованием дела.

«Пошли выпьем», – предложила Колби.

«Даже не знаю. Мне что-то не хочется пить», – конечно, это была ложь. Она только что допила пиво и хотела сохранить трезвость ума на случай, если позвонит Брайерс и срочно её вызовет.

«Ладно, – сказала Колби. – Пошли посмотришь, как я буду пить».

Макензи посмотрела на лежащие на столе материалы дела. Она знала их вдоль и поперёк, проведя за изучением записей весь день. В следующую пару часов она явно не выудит из них ничего нового. Кроме этого, общение с людьми может как-то скрасить её последние двадцать четыре часа пребывания в Куантико.

«Это я могу, – ответила Макензи. – Где и во сколько встретимся?»

Они договорились о месте, но, даже закрыв и отложив папки, Макензи могла думать только об их содержимом. Она мысленно перебрала всё, что знала, пытаясь сделать логический вывод.

Скорее всего, наш убийца – мужчина с психологическими проблемами и высоким интеллектом. Он держит жертв в чём-то, напоминающем деревянный ящик, покрытый изоляцией. Мотива нет. Убийство ради убийства. Пока все жертвы приходили к нему сами, и ему не нужно было искать их самому.

Картина вырисовывалась не совсем радужная, но для начала неплохо. Она размышляла над ней, пока выходила из квартиры в надежде вернуться к нормальной жизни.

Она встретилась с Колби в небольшой закусочной в двух кварталах от Академии. Закусочная была знаменита своими сочными и жирными бургерами, но Макензи больше всего нравились местные омлеты. Она как раз заканчивала один из них, когда вошла Колби. Они болтали ни о чём, и Макензи немного завидовала подруге. Не вдаваясь в подробности, та заявила, что на лекции по составлению психологических портретов познакомилась с парнем, и весь сегодняшний день они провели в постели.

Макензи пыталась вспомнить, когда в последний раз у неё был секс. Это было примерно пять месяцев назад. Это был короткий и неудовлетворительный секс с Заком. Макензи подумала о том, что у неё есть все шансы превратиться в карьеристку, которой нет дела до мужчин. Хотя, если взять во внимание неприличные мысли, которые в последнее время вызывал у неё Эллингтон, в это было трудно поверить. Ещё она знала, что Гарри был бы не прочь её выручить, если бы она дала ему шанс.

«Когда моё время работы над делом закончится, и МакГрат выгонит меня из Академии, именно к Гарри я пойду плакаться в жилетку», – подумала она.

За разговором Макензи старалась внимательно слушать Колби, то и дело кивая и вставляя нужные реплики в нужное время, хотяпо-настоящему слушать подругу она начала только к концу ужина. То, как Колби решила завершить разговор, не могло пройти без внимания.

«Послушай, – сказала она, – я даже не знаю, как лучше сказать, но считаю, что сказать должна, ведь мы же вроде как подруги, да?»

«Вот дерьмо, – сказала Макензи, – у нас, что, опять какая-то серьёзная нерешённая проблема?»

«Не совсем».

«Но что-то серьёзное, да?»

Колби пожала плечами, давая понять, что хватит вопросов. «Все курсанты знают, что ты помогаешь агенту Брайерсу с расследованием, – сказала она. – Конечно, все тебе завидуют. Некоторые слухи, что ходят по кампусу, довольно грязные».

«Всё так плохо?» – спросила Макензи. Она начинала злиться и была этому даже рада. Лучше злиться из-за сплетен, чем каждый день жалеть себя.

«Благодаря делу «Страшилы» ты стала кем-то вроде второсортной знаменитости. Народ шепчется о том, что ты мнишь о себе невесть что, раз не ходишь на лекции и практики. Ещё ходят слухи, что ты спишь с Брайерсом и поэтому получила работу».

Макензи не смогла сдержать смех: «Сплю с Брайерсом? Какая нелепица».

«Ну, говорят, что с кем-нибудь ты точно спишь. Сразу говорю, я этим слухам не верю».

«А чему веришь?» – спросила Макензи.

Колби на мгновение задумалась, а потом ответила: «Я думаю, что ты оказалась здесь благодаря способностям, что помогли тебе взять «Страшилу». Ещё я знаю, что бывший напарник Брайерса теперь где-то перебирает бумажки, сама не знаю почему. Брайерсу нужен был новый напарник, и начальство решило вместо того, чтобы искать его среди агентов, попытаться в целях эксперимента назначить ему в помощники одного из самых многообещающих курсантов».

«Мне очень нравится твоя теория», – заметила Макензи.

Колби улыбнулась: «Да и к тому же она не лишена смысла. Я всеми руками за то, чтобы спать со старичками, но Брайерс меньше всего подходит на роль «папика».

«Поверь мне, так и есть».

«А как насчёт старичков… ты как, за или против?»

Макензи покачала головой: «Брайерс для меня слишком стар. Всему есть предел».

Было приятно поговорить на женские темы, пусть грязные слухи, ходившие среди её сокурсников, и омрачали беседу. Макензи вдруг поняла, что она была сама по себе, вроде отшельника. Видимо, сказывалось то, что единственный человек, с которым она проводила время, был её напарником на двадцать два года старше.