опущенный в воду. Он ждал ареста, так как хорошо догадывался о причинах исчезновения своей жены. Он запил. Имея множество друзей среди сотрудников НКВД, он не стал наводить справки в отношении супруги и сейчас, находясь в камере, он боялся признаться себе в том, что в тот момент он больше испугался за себя, чем за свою супругу. И в этот раз, страх за возможно сломанную карьеру оказался выше его любви к супруге. Вскоре, Киру Ивановну расстреляли, как врага народа.

В октябре 1940 года, Георгий Иванович женился на школьной подруге своей дочери от первого брака Валентины – Ольге Яковлевне Михайловской. Несмотря на большую разницу в возрасте, тридцать два года, он был снова счастлив, как никогда. Это было и не удивительно, ведь на его свадьбе гулял никто иной, а сам вождь, товарищ Сталин. Как он был тогда горд этим. Заметил горящие глаза Кулика, вождь, подняв бокал с вином, пожелал им семейного счастья.

«Как все это было давно, – Подумал Кулик. – Нужно срочно каким-то образом связаться с вождем. Не исключено, что все, что сейчас происходит с ним, осуществляется без его ведома. Так бывает в этой системе, сначала сломать человека, а уж затем докладывать наверх».

Словно проснувшись, Георгий Иванович посмотрел на дверь, глазок которой был открыт. Ему стало сначала страшно, а потом немного обидно за себя. Этот контролер, что сейчас наблюдал за ним, был похож на вора, который стремился украсть его воспоминания.

***

Костин сидел за столом и наблюдал за реакцией полковника Маркова. Наконец тот закончил говорить и, положив трубку, посмотрел на Александра.

– Ты, наверное, все понял и сам, – произнес он. – Абакумов разговаривал с Лаврентием в отношении тебя. Берия сказал ему, что никаких мероприятий они не проводят, и он понятия не имеет кто такой Руставели. Человек с подобной фамилией в его службе не значится.

– Тогда интересно кто ведет за мной наблюдение?

– Не знаю, Костин. Официально за тобой нет наблюдения.

– Владимир Иванович, ну ладно они работают за мной, но зачем им моя старая знакомая?

Марков усмехнулся.

– Было бы совсем интересно, если бы Лаврентий признался в слежке. Зачем ему лишние неприятности, ведь Сталин бы спросил его за это. Могу сказать лишь одно, мы вступаем в открытую борьбу двух служб за близость к вождю. Неожиданно, стало замерзать дело в отношении маршала Жукова….

– Понятно, товарищ полковник. Посмотрим, кому повезет больше….

– В каком смысле?

– Раз они меня официально не разрабатывают, то это мне полностью развязывает руки.

Марков в очередной раз улыбнулся.

– Я рад, что ты меня понял.

Костин поднялся из-за стола, но его остановил вопрос Маркова:

– Ты мне почему-то не доложил, что у тебя с Куликом?

– Работаем, товарищ полковник. Пока идет в «несознанку», по-прежнему еще надеется на Сталина.

– Как Гордов и Рыбальченко?

– Молчат, требуют очной ставки с Куликом.

Марков встал из-за стола и подошел к Костину. Взяв его за пуговицу кителя, он произнес:

– Ты представляешь, Костин, что с нами будет, если это дело развалится? Похоже, не представляешь. Нас с тобой просто сотрут в порошок. Да, да, в порошок и сдуют с ладони. Найди причину измены Кулика, найдешь – молодец, а не найдешь….

Полковник не договорил, но Александру и так было понятно, что его ожидало в случае провала этой оперативной комбинации.

– Я знакомлюсь со всеми его документами, товарищ полковник и могу с уверенностью сказать, что у него достаточно оснований, чтобы не любить Сталина и партию.

– Мне нужно, чтобы все эти обиды на власть открыто прозвучали в суде, а не в камере. Ты это понял?

– Так точно, товарищ полковник.

Александр вышел из кабинета и направился по коридору, где в конце его находился его кабинет. Его не отпускали слова Маркова, которые по-прежнему звучали в его голове: – Мне нужно, чтобы все эти обиды на власть открыто прозвучали в суде, а не в камере.

«Вот она жизнь больших людей, сначала ты фаворит, а затем узник. Прав ты или нет, уже никого не волнует. Ты сакральная жертва, а жертве мыслить и говорить что-то другое не положено».

– Мохов! Зайди ко мне! – произнес Костин, набрав номер телефона.

– Что у нас с женой Гордова? – спросил Александр, вошедшего лейтенанта.

Тот замялся, не зная, что доложить своему начальнику. Татьяна Владимировна продолжала отрицать причастность мужа к заговору.

– Плохо, Мохов, работаешь! Расколоть женщину не можешь!

Лейтенант молчал. Костин и без его доклада знал, что арестованная женщина продолжает молчать.

– Вот что, Мохов, в введите в оперативную разработку «Чайку». У нее достаточно опыта, чтобы склонить ее к явке.

– Есть, товарищ подполковник.

– Идите, работайте.

Офицер развернулся и вышел из кабинета.

***

Подполковник Костин тщательно приготовился к встрече с бывшим маршалом Советского Союза Куликом. Ему хотелось расположить Григория Ивановича к себе, чтобы все эти встречи-допросы происходили, как встречи старых и хороших друзей. Дверь кабинета открылась, и конвоир завел в помещение мужчину. Костин не сразу признал в нем, известного по фотографиям военачальника.

«Да тюрьма не красит», – подумал Александр, вспомнив, как выглядел Кулик во время ареста.

– Садитесь, Григорий Иванович, – предложил ему Костин. – Давайте познакомимся. Моя фамилия Костин. Зовут меня Александр Павлович. Руководство МГБ поручило мне вести ваше дело.

– Я вас помню. Это вы производили мой арест.

– Да. Это был я. Я офицер и выполнял приказ своего непосредственного начальника. Надеюсь, вы меня поняли правильно.

Кулик промолчал, ему было совершенно безразлично, как зовут этого офицера, который сидел перед ним. Он устал от постоянных допросов, от одних и тех же вопросов. Бывший маршал присел на стул и посмотрел на Костина. Перед ним сидел сравнительно молодой человек. Его светлые и густые волосы был аккуратно зачесаны назад. У него были серо-зеленые глаза, но особо подкупала его белоснежная улыбка.

– Курите? – спросил его офицер и протянул арестованному пачку с папиросами.

«Неплохое начало, – подумал Кулик. – Один жесткий, другой мягкий. Старая схема, меня на это не купишь».

– Не хочу привыкать, – ответил Кулик. – Я здесь несколько месяцев и уже забыл, что такое табак.

Костин не был удивлен отказом Кулика от папирос, он просто усмехнулся и положил пачку на стол.

«Обижен или делает вид, что обижен, – подумал Александр. – Впрочем, дело его».

– Ну что, приступим, Григорий Иванович, – как-то буднично произнес Костин. – Вы знаете, я не буду вас спрашивать о создании организации, так как я в это мало верю. Я хочу с вами пройти всю вашу жизнь. Мы меня, конечно, можете спросить, для чего мне все это нужно? Просто хочу понять, мог