русские цари принимали Кольта и высоко ценили его револьверы, при налаживании крупносерийного производства предпочтение было отдано револьверу тульской модели с приподнятым прицелом, обеспечивающим большую точность боя [Мавродин 1975: 36].

В своей осторожности касательно иностранного оружия и принятия новых систем винтовок и револьверов российское правительство руководствовалось тремя главными соображениями. Во-первых, бюджетные затруднения резко ограничивали расходы на новое оружие. Хотя в мирное время закупки не составляли серьезной проблемы, в военных условиях неотложные потребности удовлетворялись медленно или совсем не удовлетворялись. Во-вторых, менталитет и подготовка солдата-крестьянина требовали от принятой системы вооружения простоты в использовании и долгосрочности службы. Это тоже было оправданно для мирного времени и периодов медленных технических изменений в вооружении. Однако в середине века все обстояло иначе. Газета «Американ обсервер», рассказывая об отношениях Кольта с русским императорским двором, сделала вывод, что

на все заявления о важности усовершенствованного оружия следовал ответ: «Наши солдаты настолько невежественны, что им нельзя доверить ничего, кроме старой “Смуглой Бесс”». В результате русские солдаты гибли тысячами, а одной из главных причин итогового поражения оказалось их слабое вооружение [White 1905: 454].

Последним из критериев была степень легкости налаживания отечественного производства при внедрении системы. Критика нововведений в отношении мушкетов Кольта не ограничивалась чисто технической стороной. Рассматривая предложенный Кольтом прицел, комитет Военного министерства констатировал, что на первый взгляд американский прицел действительно прост и прочен. Однако значительный его недостаток составляет сложность изготовления [Перечень занятий 1857а: 67–68; Перечень занятий 18576: 129][135]. Трудности, с которыми было сопряжено обеспечение потребностей России во время войны, позволяют предположить, что собственная российская оружейная промышленность была не в состоянии ответить на вызов, поставленный в середине века.

4. Русская индустрия стрелкового оружия

В обеспечении огнестрельным оружием российских военных важную роль играли иностранные оружейники, в первую очередь льежские. Но все же государство отнюдь не всецело зависело в своих военных нуждах от иностранных источников, поскольку в России имелась собственная индустрия огнестрельного оружия, хотя и заимствовавшая из-за границы системную организацию и инновации. Существовали и частные производители стрелкового оружия, но все же основой российской оружейной промышленности являлись казенные (государственные) предприятия. Глава британской военной делегации в 1867 году кратко сформулировал: «Почти полное отсутствие частных мануфактур, способных оказать помощь в случае чрезвычайной ситуации, возлагает на правительство двойную ответственность» [Turner et al. 1867: 32].[136] В этой главе мы намерены рассмотреть развитие государственных оружейных заводов, состояние рабочей силы в индустрии огнестрельного оружия и прогресс технологий в середине XIX века. Анализ таких аспектов, как правовой статус, корпоративная организация, процедуры найма, цеховая практика, заработная плата и условия труда, позволит осветить некоторые особенности отношений между правительством и трудящимися массами, структуры дореформенного российского общества и, что важнее всего, организацию самого производства. Как будет показано, в организации работы и применении новых технологий на государственных оружейных заводах важное место принадлежало самим оружейникам.

Наибольшее внимание привлекает к себе Тульский оружейный завод, самый старый и, следовательно, с самыми древними традициями, а также с самым большим количеством оружейников в штате. На центральной площади Тулы возвышается изваяние Петра Великого работы Р. Р. Баха. Этап работы завершен, молот остановился, упираясь в наковальню, и царь-мастеровой, с засученными рукавами, одетый в фартук кузнеца, переводит дух. Тульские мастера, ставшие крупными фабрикантами, – Баташев, Мосолов и особенно Демидов – это, как и Петр, нечто более масштабное, чем просто люди и их жизни. В 1812 году патриотически настроенные тульские оружейники вняли призыву российского самодержца и обеспечили осажденную нацию оружием [Кононова 1959: 121]. Согласно отчету XIX века о состоянии дел на оружейном заводе, «редкий проезжающий через Тулу не посещал его, не исключая даже дам, которые охотно обходили мастерские, несмотря на то, что на каждом шагу подвергались опасности испортить свой туалет…» [Чебышев 1869: 249]. Мы же теперь обратимся к истории правительственных оружейных заводов и управления ими.

Казенные оружейные заводы: история и управление

Поселения кузнецов, такие как район в Москве, получивший название Бронная слобода, возникли в XV и XVI веках. В них изготавливали оружие для частных заказчиков и в то же время выполняли работу по контракту для царя – эта особенность российской индустрии стрелкового оружия сохранялась и в XIX веке. В 1595 году Борис Годунов основал первый государственный оружейный завод вблизи месторождений железной руды, к югу от Москвы, в городе Туле. Более 100 лет спустя, 15 февраля 1712 года, Петр I издал указ о том, чтобы в Туле «построить заводы, на которых бы можно ружья, фузеи, пистолеты сверлить и оттирать, а палаши и ножи точить водою», а также построить новый каменный оружейный двор[137]. Таким образом появился первый казенный завод стрелкового оружия, начавший целенаправленный выпуск оружия для вооруженных сил. В 1724 году в Сестрорецке, на берегу Финского залива, недалеко от Санкт-Петербурга, открылся второй казенный завод стрелкового оружия. Третий подобный завод начал производство в 1807 году; его создали на базе чугунолитейного завода, основанного в 1760 году, но почти разрушенного во время восстания Пугачева в 1774 году, на реке Иж в Предуралье. Согласно законодательству Российской империи, заводы по производству стрелкового оружия относились к категории промышленных предприятий, действующих исключительно под эгидой государства[138].

Производство стрелкового оружия с самого начала было по сути государственной деятельностью, но такое подчинение ни в коем случае не являло собой единственно возможную стратегию промышленного развития. В этой отрасли действовали и частные предприниматели. По российским практикам XVII века, заключая с торговцем контракт на поставку товара, правительство выдавало ему аванс за будущую поставку. Этот аванс обеспечивал оборотный капитал, необходимый для предприятия, и правительство «выступало в качестве коммерческого и промышленного банка развития» [Baron 1983: 56]. Таким образом, подобное государственное стимулирование частного предпринимательства имело давнюю традицию, сложившуюся задолго до того, как пост министра финансов России занял С. Ю. Витте, прославившийся поддержкой промышленного развития страны.

Теоретически российское правительство могло бы предоставлять авансы производителям огнестрельного оружия, как это делало правительство американское, тем самым создав частную индустрию огнестрельного оружия, способную оказать помощь в случае чрезвычайной ситуации. Но вместо этого в XVIII веке возникла альтернатива частной промышленности для производства многих продуктов. Правительство создало так называемую посессионную промышленность – гибрид частных и государственных предприятий. Посессионные заводы являли собой компромисс между необходимостью принудительного труда для стимулирования российской промышленности и монополией дворянства на владение крепостными. Фабрика принадлежала предпринимателю, обычно купцу, а вот крепостная рабочая сила, приписанная к фабрике, являлась собственностью