– О. – Я испытываю небольшую гордость, хотя это и тупо. Ну, я же ничего не сделала.

– А как фильм?

– Нормально. – Я киваю.

– Взяла интервью у кого-нибудь из чужих?

– Ну, – нерешительно начинаю я. – Еще нет.

Доктор Сара ждет. Она такая, как полицейский, который ловит преступника. Я каждый раз обещаю себе, что не прерву это молчание первая, но каждый раз не сдерживаюсь.

– Ладно, есть один мальчик, Линус, – доносится до меня собственный голос.

– Ты о нем уже говорила, – кивает она.

– Он дружит с Фрэнком, и я хотела взять интервью у него. Но он больше не приходит. И я подумала… ну…

Я умолкаю, потеряв мысль.

– Может, тебе его позвать? – говорит доктор Сара, словно тут ничего такого.

– Не могу, – на автомате отвечаю я.

– Почему?

– Потому что… – И замолкаю. Она знает почему. Незачем говорить.

– Давай представим самый худший вариант развития событий, – радостно говорит доктор Сара. – Ты приглашаешь Линуса зайти, а он отказывается. Как ты себя почувствуешь?

Я так встревожилась, что у меня по спине пот потек. Этот разговор мне совершенно разонравился. Не стоило упоминать Линуса.

– Как ты себя чувствуешь? – настойчиво переспрашивает доктор Сара. – Одри, давай поработаем. Линус сказал: «Нет, я не приду». Что ты чувствуешь?

– Мне очень неловко, – несчастным голосом отвечаю я. – Я как будто умираю. Как будто я такая тупая… – От муки у меня перекашивается лицо.

– Почему тупая?

– Потому что потому! – Я чуть не сердито смотрю на нее. Иногда доктор Сара нарочно притворяется очень глупой.

– Линус не придет. – Она встает и записывает это на доске.

Линус не придет.

Затем она рисует стрелку и добавляет «мысли Линуса» в кружочке.

– Почему от этих мыслей, – доктор Сара постукивает по доске, – ты чувствуешь себя тупой?

– Потому что… – Я пытаюсь разобраться в себе. – Потому что не надо было звать.

– Почему? Ну, он отказывается. Это означает лишь, что он не хотел давать интервью или был занят, либо же мог согласиться в другой раз. Или еще что угодно. О тебе это ничего не говорит.

– Говорит, конечно! – неожиданно выпаливаю я.

– Конечно? – немедленно прицепляется она. – Конечно?

Да, я попалась. На слове «конечно» доктор Сара превращается в акулу, почуявшую кровь. Как и на «я должна».

– Одри, ты что, можешь читать мысли Линуса?

– Нет, – неохотно отвечаю я.

– Ты как будто в этом не уверена. Одри, ты что, знаешь, о чем думают другие?

– Нет.

– У тебя какие-то сверхъестественные способности? Мне следует об этом знать?

– Нет. – Я вскидываю руки. – Хорошо. Я поняла. Я это выдумала.

– Выдумала. – Она кивает. – Ты не знаешь, что думает Линус. Может, что-то хорошее, может, что-то плохое. А скорее всего, вообще ничего. Он мальчик. Надо начинать к этому привыкать. – Доктор Сара улыбается, и ее лицо морщится.

– Ага. – Я понимаю, что она пыталась меня развеселить, но мне слишком неловко. – Значит… надо позвать его?

– Я думаю, да. – Доктор Сара берет тряпку и стирает слова «Линус не придет» и вместо этого пишет другое.

«Может быть, Линус придет. Или нет. В любом случае, все хорошо. Любое его решение он примет по своим причинам, а не из-за тебя. Его чувства не связаны с тобой».

– О’кей? – спрашивает она, дав мне время прочитать.

– О’кей.

– Хорошо. Тогда позови. Пусть это будет твое домашнее задание. Позвать Линуса.

Первый шаг – это поймать маму в хорошем настроении, чтобы она не психанула или не отнеслась к этому как-то ненормально. Я выжидаю, когда у нее закончится серия «Шеф-повара»[9], после чего как бы небрежно сажусь на подлокотник дивана и начинаю:

– Мам, мне нужен телефон.

– Телефон? – У нее распрямляется спина, округляются глаза, открывается рот. – Телефон?

Если я королева неадекватных реакций, то мама – императрица.

– Ну да. Телефон. Если можно.

– Кому ты будешь звонить? – требовательно спрашивает она.

– Ну… не знаю, всяким людям. – Я знаю, что несу чушь, но она меня вынуждает.

– Каким людям?

– Разным! Тебе что, всех по имени назвать?

Повисает пауза, и я знаю, о чем она думает, потому что думаю об этом же и я сама. Дела с моим последним телефоном пошли не особо хорошо. То есть сам телефон был милый. «Самсунг». Но я стала воспринимать его как портал. Страшный портал, который вел… ну, туда. Он пугал меня так, что я вздрагивала – даже когда приходило сообщение, а уж о звонках и говорить нечего.

Но это было тогда.

– Одри. – У мамы напряженное лицо, и мне даже жаль, что я испортила ей приятный вечер с «Шеф-поваром», «Историей дизайна»[10]или что там у нее еще.

– Все будет нормально, – заверяю ее я.

– Ты хочешь позвонить Натали? Да?

О том, чтобы звонить Натали, я не думала. Но теперь понимаю, что если бы у меня был телефон, может, я бы с ней и поговорила. Или написала бы.

– Может быть, – отвечаю я, пожав плечами.

– Одри, я не знаю…

Я понимаю, почему мама из-за этого так встревожилась. То есть, можете мне поверить, я и сама тревожусь. (То есть слишком тревожусь, о чем мне уже почти вся планета рассказала.) Но я не сдамся. Я решилась. Мне нужен телефон.

– Одри, будь осторожна. Я просто… Я не хочу, чтобы…

– Я знаю.

В ярких темных маминых локонах виднеется несколько седых волосков. И кожа как будто стала тоньше. Наверное, она от всего этого постарела. Из-за меня.

– Доктор Сара сказала мне звонить, – говорю я, чтобы ее успокоить.

– Ладно. – Мама вздыхает. – Купим тебе телефон. Вообще, хорошо, что тебе захотелось, дорогая. Это чудесно. – Она кладет ладонь мне на руку, словно только что обнаружила, что в этом есть что-то хорошее. – Это прогресс!

– Но я еще не звонила, – напоминаю я. – Так что пока слишком не радуйся. – Я пересаживаюсь на диван, устраиваюсь. – Что ты смотришь?