— Да я не понимаю толком, с чего начать. Все это так… — Он медлил, не находя нужного слова.

— Пугающе? Непонятно? — продолжил брат, все так же смеясь. Брайан часто сопровождал смехом разговоры на самые серьезные темы, словно пытаясь таким образом скрыть беспокойство. — Думаю, таблетки тебе помогут. По крайней мере, какое-то время они не позволят болезни сломить тебя. Итак, давай: что нам известно?

— Так в том-то и дело, что я, по сути, абсолютно ничего не знаю.

Улыбка вновь засияла на лице Брайана.

— Брось, все ты знаешь. Надо только правильно понимать, что значит «знание». Задай своим мыслям определенное направление и не суетись: представь, будто каждый новый вопрос — неизвестное в уравнении, которое необходимо решить.

— Да уж, тебе-то всегда удавалось организовать свою жизнь.

— О, в этом мне помогла армия. Вдобавок еще и юридическое образование. Да, разложить все по полочкам — был мой конек.

— Значит, ты мне поможешь?

— Для того мы и встретились. Я пришел к тебе затем же, зачем и Кассандра.

Адриан помолчал. Покойная жена. Покойный брат. Оба они смотрели на мир по-своему. В этот момент не имело значения, что со стороны люди могли наблюдать, как пожилой профессор ведет оживленную беседу с пустотой. Главное, сам он прекрасно видел и слышал своих собеседников.

Тем временем Брайан вытащил из винтовки обойму и стал набивать ее патронами, опершись о капот «вольво». Адриану вдруг нестерпимо захотелось протянуть руку и пощупать потертую одежду брата, от которой ощутимо пахло застарелым потом, болотной гнилью и чуть-чуть — порохом. Все было как в реальности, и хотя какой-то частью сознания Адриан понимал, что имеет дело лишь с игрой своего расстроенного воображения, это не слишком его смущало.

— Я всегда считал, что мне тоже нужно было поехать туда, — вновь заговорил Адриан после паузы.

Брайан презрительно хмыкнул:

— Во Вьетнам? Я тебя умоляю. Ты не настолько стар, чтобы говорить такие глупости. Эта война — ошибка. И время для нее было выбрано не лучшее. И мотивы, по которым я там оказался, тоже были ошибкой. Нет, конечно: романтика, адреналин, поиск острых ощущений — это все понятно. Но рассуждения о чести, патриотизме, долге и всякие красивые слова, которые обычно возникают при упоминании мужчин, ушедших на войну, — все это полная ерунда. И вот на такую ерунду я истратил уйму времени. Ты это прекрасно знаешь.

Адриан почувствовал себя как после порки. Пытаясь завести с младшим братом задушевный разговор, затрагивающий глубокие личные чувства, он всегда становился немного косноязычным, начинал путаться в словах. Все, что касалось Брайана, всегда вызывало у окружающих восхищение. Он был верх совершенства. Воин. Филантроп. Человек, в жизни которого разум и закон стояли во главе угла. Когда же знания по психологии и психиатрии позволили Адриану найти клиническое объяснение тем жутким депрессиям, которые периодически мучили Брайана, и он смог поставить диагноз — посттравматическое стрессовое расстройство, — направить приобретенные им в университете теоретические знания на то, чтобы как-то облегчить жизнь близкого человека, оказалось непросто. Адриан хотел о многом рассказать брату, но всякий раз слова почему-то застревали у него в горле и, так и не сказанные, отправлялись в пучину забвения.

Брайан нахлобучил на голову каску и сдвинул ее на затылок так, чтобы взгляд его ясных голубых глаз мог свободно обозревать автостоянку возле аптеки.

— Неплохое место для засады, — произнес он с ленцой. — Ладно, вернемся к нашим баранам. Итак, вопрос номер один: кто такая Дженнифер? Давай для начала с ним и разберемся. А потом можно будет перейти к вопросу номер два: почему это произошло?

Адриан кивнул. Непроизвольно он бросил взгляд на розовую бейсболку с эмблемой «Ред Сокс», лежавшую на заднем сиденье машины. Брайан проследил движение его глаз.

— Верно мыслишь, — протяжно проговорил младший брат. — Кто-то должен опознать эту вещь. Ты говоришь, девочка шла куда-то?

— Да-да, шла очень быстро, буквально бежала в сторону автобусной остановки.

— Итак, можно предположить, что живет она в твоем районе.

— Пожалуй, в этом есть смысл.

— Что ж, — решил подытожить свои размышления Брайан, — тебе нужно мысленно нарисовать карту местности и начертить на ней квадрат, ограничивающий пять-шесть кварталов, максимум пару километров. И будь последователен, записывай каждый свой шаг: где ты был, по какому адресу, что сказали там люди. Кто-нибудь, увидев эту бейсболку и услышав имя девочки, непременно укажет тебе, в каком направлении стоит искать ее след.

— Да, но ведь там будет… не знаю, может быть, пятьдесят, может, семьдесят пять домов. И во многих по нескольку квартир…

— И ты будешь звонить в каждую.

Адриан вновь кивнул.

— Послушай, Адри, — продолжал Брайан, называя брата уменьшительным именем, как в детстве, — ты вообще знаешь, чем занимается полиция? По большей части это черная работа, неблагодарный труд. Это тебе не Голливуд и все такое. Придется попотеть, придется вкалывать будь здоров. Ты должен будешь сопоставить множество возможных сценариев с конкретными фактами. Большинство полицейских расследований — головоломки, и зачастую скучные. Авторы триллеров и всякие там телепродюсеры полагают, будто это увлекательные пазлы, где надо собрать Мону Лизу или карту мира из тысячи резных кусочков картона. А на самом деле чаще всего подобные дела как игрушки для дошкольников: нужно вставить коровку или уточку в специальную прорезь, имеющую форму коровки или уточки. Но в итоге такая работа приносит серьезные результаты.

Брайан какое-то время молчал, а затем продолжил:

— Помнишь, я говорил тебе об одном деле, которое мне пришлось расследовать там? Это было в первое лето после моего возвращения, и мы с тобой пошли на мыс, жгли костер и, кажется, немного лишнего выпили. Я рассказал тебе одну историю… ну, о том случае, когда мне пришлось допрашивать целых два подразделения, каждого солдата по отдельности и как минимум по четыре раза. После чего картина начала наконец проясняться.

Конечно, Адриан помнил. Брайан вообще редко говорил о своем пребывании там и, в частности, почти никогда не рассказывал о баталиях, которые разыгрывались в военном суде. В данном случае речь шла о расследовании изнасилования. 1969 год. В деле было много неясностей. Жертва — участница Вьетконга: в этом не было сомнений ни у Брайана, ни у обвиняемых. Таким образом, она была из стана врага, все это знали, хотя доказательств не было ни у кого. И что бы с ней ни случилось, она это заслужила: так рассуждали пятеро упившихся самогоном солдат, продолжавших насиловать ее до тех пор, пока она не оказалась почти что при смерти. В итоге молодчикам не оставалось ничего иного, как прикончить ее. Среди судебных дел встречаются такие, в которых с точки зрения морали ни одна из сторон не может быть признана невиновной, — в них все плохие, хороших нет. И незачем выяснять подробности этой интермедии, разыгравшейся на задворках войны: не будет от этого добра. Да, произошло изнасилование. И командир приказал Брайану расследовать его обстоятельства. И Брайан расследовал с присущим ему профессионализмом, изложив в рапорте все результаты. Виновные были найдены и наказаны. Но что от этого, в сущности, изменилось? Ничего. Война шла своим чередом. Люди продолжали умирать.