Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ноги мои нашли опору, но я сомневался, что мне удастся на ней удержаться. Однако я, дрожа всем телом, прислушивался к вою и воплям, доносящимся снизу, в надежде, что добычи на земле окажется более чем достаточно и хищные летучие мыши насытятся тем, что найдут на уровне земли.
Из документального фильма, увиденного по телику, я знал, что есть разновидность летучей мыши с зубами, острыми как бритва, а еще одна — с такими же острыми когтями, да еще и загнутыми, чтобы она могла выхватить рыбу из воды и улететь с ней. Фильмы о природе вызывают ничуть не меньше кошмаров, чем самые кровавые фильмы про монстров.
Внезапно темнота начала уходить, и утренний свет вновь залил небо над головой и лес под ногами. Световой прилив смыл существ, которых неестественная ночь привела с собой, будто их и не существовало. Насколько я видел, ничего мертвого или живого не осталось на усыпанной сухими листьями земле.
Весь в белом и огромный, похожий на туго надутые паруса, грот, марсель и стаксель, вместе взятые, мистер Шилшом, казалось, мог уплыть, поднимись ветер. Но, разумеется, никакой ветер не допускался на порог кухни, и шеф-повар сосредоточенно добавлял все новые и новые глазки к кучке, лежащей на разделочной доске, вырезая их из нескольких фунтов картофеля до того, как начать его чистить.
Это утро вымотало меня донельзя, учитывая, что съел я один миндальный рогалик, и мне требовалось заправить топливный бак.
— Сэр, я не хотел вас тревожить, но сегодня мне пришлось растратить чуть ли не весь запас энергии. Мне не повредила бы порция белков.
— М-м-м-м, — и он указал на полочку, где лежал свежеиспеченный, еще теплый творожный пирог с лимонной глазурью.
Как гость, обладающий определенными кухонными привилегиями, я мог сделать себе сандвич с ветчиной или позаимствовать из холодильника остатки куриной грудки. Вместо этого отрезал по куску киша[10]и творожного пирога и налил стакан молока.
Насчет холестерина я не волнуюсь. Учитывая мой дар и ограниченную продолжительность жизни, которую он практически гарантирует, когда я умру, мои артерии будут чисты, словно у новорожденного, даже если за каждой трапезой я буду есть мороженое.
Сидя на высоком табурете у центральной стойки неподалеку от шефа, я наблюдал, как ловко он вырезает картофельные глазки. Его сосредоточенность даже пугала. Кончик языка торчал между зубами, щеки порозовели больше обычного, глаза превратились в щелочки, на лбу выступил пот. Создавалось полное впечатление, что глазки он вырезает из чего-то более опасного, чем обычный картофель.
С момента приезда в Роузленд я пытался выудить информацию из шефа Шилшома исключительно так, чтобы он не догадался о моих намерениях. Такая стратегия результата не дала. Чуть раньше, съев рогалик, я проявил больше настойчивости, и хотя он не поделился со мной ни одним секретом, я подвигнул его на проявление скрытной враждебности. По его отражению в зеркале я заметил, с каким выражением лица он смотрел мне вслед, когда я уходил.
Умяв половину киша, я спросил:
— Сэр, вы помните, что я спрашивал вас о лошади, которую видел?
— М-м-м-м.
— Черной лошади. Фризской породы.
— Если ты так говоришь.
— Поскольку мистер Волфлоу не держит лошадей, я подумал, что она могла принадлежать соседу, и вы сказали, что такое возможно.
— Такие дела.
— Но вот что я подумал, сэр. Как такая лошадь могла миновать въездные ворота, учитывая, что там охранник и все такое?
— Действительно, как?
— Может, перебралась через стену, окружающую поместье?
Такое абсурдное предположение заставило шефа отреагировать. Брошенный на меня взгляд показал, что он бы лучше побеседовал с картофелинами, из которых вырезал глазки.
— В поместье уже много лет нет лошадей.
— Тогда что же я видел?
— И меня это интересует.
Я добил киш.
— Сэр, чуть раньше вы не заметили солнечного затмения?
Он уже чистил картофель.
— Солнечного затмения?
— День, превращающийся в ночь. Несколько тысяч лет тому назад люди думали, что Бог выключает солнце в наказание за их грехи, сходили с ума от страха, рвали на себе волосы, приносили в жертву младенцев, секли себя плетью и обещали никогда больше не прелюбодействовать. Все от невежества, хотя нельзя сказать, что вина лежала на них. Ведь тогда они не могли смотреть Исторический канал или «Нэшнл Джеографик», да и погуглить «солнца нет» им бы не удалось, потому что эти технологии появились гораздо позже.
Продолжая чистить картофель, шеф Шилшом признался:
— Я не понимаю тебя.
— Не вы первый, — заверил я его.
Попробовал творожный пирог. Он просто таял во рту.
— Сэр, — продолжил я, — давайте забудем на какое-то время о загадочной лошади. Скажите мне, вам известно о странных животных, обитающих в этих краях? Они размером с человека, может, и больше, с красными глазами, которые светятся в темноте, и невероятно противным запахом?
Шеф срезал шкурку с картофеля одной длинной лентой, словно собирал срезанное, как некоторые собирают леску, мотая ее в огромные клубки, размером с автомобиль. Но в какой-то момент, возможно, под воздействием моего вопроса, его рука дрогнула, и обрезанная шкурка упала в раковину.
Я сомневаюсь, что Шерлок Холмс приходится мне прадедушкой, но сделал логичный вывод: инцидент с обрезанной шкуркой указывает, что шефу Шилшому известно об упомянутых мною вонючих животных. Его встревожили мои слова, и он пытался скрыть свою тревогу.
Он вновь принялся за чистку картофелины, но очень уж долго решал, как мне ответить, и это свидетельствовало, что его тревога только усиливается. Наконец он переспросил:
— С ужасным запахом?
— Отвратительным, сэр.
— Большие, как люди?
— Да, сэр. Может, и больше.
— И как же они выглядели?
— Я сталкивался с ними только в темноте.
— Но что-то вы смогли разглядеть.
— Ничего, сэр. Было очень темно.
Он чуть расслабился.
— В наших краях такие большие животные не водятся.
— А медведи?
— Медведи?
— Калифорнийские бурые медведи.
— М-м-м-м.
— Возможно, медведи перебрались через стену, окружающую поместье, и сожрали всех кугуаров.
Скользкая картофелина выскочила из руки шефа и запрыгала по раковине из нержавеющей стали.