арестован вместе с последним начальником Генштаба русской армии генералом Владимиром Марушевским. Правда, уже 1 декабря обоих выпустили под честное слово: без военных специалистов большевики обойтись не могли.

Марушевский бежал в Финляндию, впоследствии был командующим войсками Северной области; умер в эмиграции в Югославии. Маниковский служил в РККА, в 1918–1919 годах был начальником Артиллерийского управления, одно время – начальником Центрального управления снабжения РККА. Погиб в железнодорожной катастрофе в январе 1920 года. Это был выдающийся специалист. Каким-то образом он умудрился в годы Гражданской войны написать капитальный труд «Боевое снабжение русской армии в мировую войну». Маниковский занимался именно этим и был, возможно, наиболее осведомленным человеком в этом вопросе. Книга вышла в трех выпусках в 1920–1923 годах, в 1937‐м она вышла третьим изданием; объем однотомника превышал 700 страниц.

Советская власть первое время применяла по отношению к военным специалистам по большей части политику кнута, однако, когда выяснилось, что без военспецов армию не создать, стала применять и политику пряника. Первым генералом, пошедшим служить большевикам, стал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. В годы Первой мировой войны особых дарований он не проявил и накануне Февральской революции занимал должность генерала для поручений при Ставке Верховного главнокомандующего; накануне Октябрьского переворота он был начальником гарнизона Могилева. По словам очень не любившего Бонч-Бруевича генерала Бориса Геруа,

на войне он бесцветно занимал высшие штабные должности. А в первые же дни прихода к власти большевиков Бонч-Бруевич, этот оплот консерватизма и исторических основ русской монархии, пристал к новым господам. Все равно, какие господа. Кто палку взял, тот и капрал! С привычной услужливой ужимкой он сразу предложил им свои услуги, открыв собой линию «военспецов».

Возможно, это объяснялось и тем, что у него были личные связи с большевиками: его родной брат Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич был управляющим делами Совнаркома, человеком, лично близким к Владимиру Ленину. Михаил Бонч-Бруевич стал военным руководителем (военруком) Высшего военного совета, однако и здесь дело у него не задалось, и в августе 1918 года Бонч-Бруевич ушел в отставку. В конце 1918 – начале 1919 года он преподавал в Межевом институте, затем возглавлял работу по созданию Высшего геодезического правления, которым и руководил до 1923 года.

Социалистическая революция в Европе явно запаздывала, а первые же боестолкновения Красной армии с более-менее хорошо организованным противником показали утопичность представлений о том, что «вооруженный народ» способен противостоять войскам, которыми руководят профессиональные военные. Двадцать первого марта 1918 года был издан указ Высшего военного совета об отмене выборного начала в Красной армии. Таким образом, практика выборов командиров не продержалась и трех месяцев. Привлечение в Красную армию бывших генералов и офицеров, которые занимали почти все должности в Высшем военном совете, учрежденном 3 марта 1918 года, изначально вызвало недовольство и резкую критику партийцев. Так, против высказалась фронтовая коллегия Московского областного комиссариата по военным делам:

Является странным, что правительственная Коммунистическая партия, всегда и всюду указывавшая на абсолютнейшую бездарность царских генералов (чего не отрицала, в большинстве случаев, и буржуазная печать), вдруг стала рьяно защищать таланты тех же самых царских генералов.

«Бывшие» и в самом деле норовили покуситься на святое. Восьмого июля 1918 года М. Д. Бонч-Бруевич направил в Высший военный совет записку, в которой среди прочего предлагал отменить наименование армии рабоче-крестьянской и красной. Он указывал, что «защита родины от внешнего врага есть не только обязанность рабочих и крестьян, но и священное право каждого гражданина без различия партий и классов». На это большевики пойти не могли. Двенадцатого июня 1918 года Совнарком издал декрет о призыве на военную службу «всех рабочих и не эксплуатирующих чужого труда крестьян», родившихся в 1893–1897 годах, то есть армию планировалось комплектовать по классовому принципу.

В 1918 году была поставлена задача сформировать 60 дивизий, для которых, по оценке специалистов Высшего военного совета, необходимо было привлечь около 55 тысяч офицеров. Обучить необходимое число новых красных «офицеров» в столь сжатые сроки было невозможно. Выход оставался один – привлекать «бывших». Но как? Из армии их фактически выгнали. Положения, согласно которым они обеспечивались пенсией за выслугу лет, боевые заслуги и так далее, советская власть отменила. Бывшие офицеры разъехались по всей стране в поисках заработка, а то и просто пропитания.

Михаил Бонч-Бруевич, фактически исполнявший роль заведующего хозяйственной частью армии, обращался к бывшему военному врачу Эфраиму Склянскому, второму лицу после Льва Троцкого в советской военной иерархии, с просьбой обеспечить увольнявшихся офицеров хотя бы двухмесячным выходным пособием. Бывшим офицерам трудно было сразу найти хотя бы какой-то заработок в силу того, что у них была далекая от гражданских нужд профессия. Склянский ответил, что никаких пособий не будет и что у увольняющихся есть один выход: вступать в Красную армию. Иными словами, речь шла о том, чтобы заставить офицеров вернуться в армию просто потому, что иной возможности заработать средства к существованию у них не было. Это было вполне в духе политики большевиков.

Еще до захвата власти Ленин писал:

Хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность являются в руках пролетарского государства, в руках полновластных Советов, самым могучим средством учета и контроля… Это средство контроля и принуждения к труду посильнее законов конвента и его гильотины. Гильотина только запугивала, только сламывала активное сопротивление. Нам этого мало…

Пролетариат сделает так, когда победит: он посадит экономистов, инженеров, агрономов и пр. под контролем рабочих организаций за выработку «плана», за проверку его, за отыскивание средств сэкономить труд централизацией, за изыскание мер и способов самого простого, дешевого, удобного и универсального контроля. Мы заплатим за это экономистам, статистикам, техникам хорошие деньги, но… но мы не дадим им кушать, если они не будут выполнять этой работы добросовестно и полно в интересах трудящихся.

Такая же «методика», наряду с прямым принуждением, была применена по отношению к бывшим офицерам. Возможно, отчасти поэтому к большевикам пошел служить генерал-майор Павел Лебедев, который, как и многие другие, в декабре 1917‐го оказался за бортом. У безработного генерала было пятеро детей. Его жена с детьми еще в августе 1917 года уехала в Ейск, где еще не ввели карточек и можно было на рынке покупать продукты. Отставной генерал приехал к семье, завел двух коров, огород. Через недолгое время Павла Лебедева арестовала ЧК. Еще бы: приехал какой-то генерал и спокойно живет, огородничает! Но за несколько дней до этого кто-то из сослуживцев Лебедева прислал из Москвы телеграмму, в которой указывалось, что Ленин зовет бывшего генерала служить. Я не думаю, что Ленин