специальным курьерским поездом, идущим в Норфолк, вот-вот должно было начаться наступление на Вашингтон. Это не говоря о прочих театрах военных действий, оживившихся от границы Калифорнии с Орегоном и до продолжающихся попыток Шермана отбить Нью-Йорк – точнее то, что от него осталось – у генерала Ли, устроившего там настоящий укрепрайон.

В тот же день, когда госсекретарь Тумбс с полагающимся эскортом из дипломатов рангом пониже и я в сопровождении некоторого числа «диких» и одной персоной, под «дикого» маскирующейся, сошли на берег в Гаване, ситуация стала совсем уж весёлой и радостной. Для нас, но уж точно не для Линкольна в частности и США в целом. Наступление силами Центрального корпуса на Канзас пока буксовало, зато Калифорнийский корпус генерала Эванса, опрокинув попытавшихся его задержать на границе с Орегоном, рвался вперёд, стремясь быстро захватить мало-мальски значимые города штата. Проблема была лишь в том, что они были далеко от его южной границы. Однако достаточного количества войск, чтобы сдержать наступление Калифорнийского корпуса, у янки больше не было. То, что удалось наскрести, разбежалось в разные стороны, не в силах совладать с бывшей седьмой бригадой Потомакской армии, «Легионом» и новыми частями, набранными из головорезов, не сумевших поймать удачу за хвост на золотых приисках Калифорнии.

Лично я не удивился бы, узнав, что в ближайшие пару недель Эванс не только положит в карман Конфедерации столицу Орегона город Сейлем, но и Ньюпорт прихватит, и Юджин за компанию. Где остановится? Там, где приказано – на условной границе Орегона с территорией Вашингтон. Туда соваться точно не стоило хотя бы по той причине, что граница с Британской империей Конфедерации точно и даром не сдалась! Пусть уж США хоть какое-то время побудут этаким буфером, ограждающим нас от столь неприятного соседа.

Представители основных игроков ещё не прибыли, за исключением вице-короля Хуана Прима и госсекретаря США Вильяма Сьюарда. Ах да, ещё и Бригам Янг пожаловал. Однако сей субъект присутствовал на конгрессе лишь в качестве говорящей мебели. С ним стоило вежливо разговаривать, улыбаться, договариваться о послевоенном выгодном для Конфедерации сотрудничестве, но не более того.

Что до разговоров с госсекретарём Сьюардом… Право слово, не смешите мои тапки, в них от этого дырки образуются! Ни Тумбс, ни я не собирались разговаривать с представителем наших врагов вне рамок собственно Гаванского конгресса. Сам Сьюард также не испытывал желания вступать в задушевные беседы, игнорируя сам факт нашего тут присутствия. В общем, была полная и абсолютная взаимность.

Зато Хуан Прим и Пратс, граф Реус и виконт Брух, ранее просто маршал, а теперь целый вице-король, играл роль радушного хозяина. Равно как и генерал-губернатор Кубы, Доминго Дульче-и-Гарай, маркиз де Кастельфлорите. И оба ни в коей мере не уклонялись от разговоров как простых, так и посвящённых отношениям Конфедерации и Испании. Оба испанских гранда были в курсе, что доктрина Монро доживает последние дни, а Конфедерация готова поддержать Испанию во многих её притязаниях на бывшие колонии. Разумеется, при учете её, то есть Конфедерации, интересов.

Вице-король Прим особенно рад был поговорить о делах мексиканских, в которых принимал самое живое и непосредственное участие. Равно как и о будущем этой страны под властью Максимилиана Габсбурга. Ему не слишком нравилась эта компромиссная фигура, особенно с учётом того, что отношения с Францией у Испании последнее время стали не столь хорошими. Наполеон III осознал, что королева Изабелла как бы не собирается довольствоваться ролью младшего партнёра и предъявляет претензии на большую часть «наследства своих предков». Ведь испанская ветвь Бурбонов и французская – явления разные. А сам он и вовсе Наполеонид.

Октябрьский ранний вечер на открытой террасе резиденции генерал-губернатора Кубы был хорош. Осень на Кубе – это то же лето, разве что могут лить дожди, но кого это волнует, если капли на тебя не падают. Зато тепло, комфортно – благодать, да и только! Даже делами заниматься приходится, перебарывая собственное желание полениться. Вволю, от всей души. Знакомое явление для местных испанцев, чего уж тут скрывать.

Но Хуан Прим и Доминго Дульче-и-Гарай пригласили нас с Тумбсом не просто так посидеть на террасе и попить хорошо сваренного кофе. О нет, их интересовала политика, связанная как с завершением войны за Мексику, так и с дальнейшим продвижением Испании в Южную Америку.

– Доктрина Монро себя исчерпала, – говорил вице-король, любуясь морем, которое в свете клонящегося к закату светила выглядело действительно потрясающе. – Королева Изабелла рада пониманию Конфедерации. У нашего королевства давние интересы здесь, в Новом Свете.

– Мы помним про Тордесильясский договор, разделивший Новый Свет между Испанией и Португалией. Тогда два королевства действительно делили все земли обеих Америк, – улыбнулся Тумбс. – И договор, подписанный в Сан-Ильдефонсо века спустя. Он относился уже к Южной Америке, это было понятно. Затем были войны испанских колоний за независимость…

– Мы помним, – поморщился Дульче-и-Гарай. – Это были тяжёлые времена для нашей страны. Но теперь мы готовы, собравшись с силами, вернуть то, что Господь некогда даровал Испании.

Понимаю, на что намекает кубинский генерал-губернатор. На Марокканскую войну и аннексию Доминиканской республики. Проще говоря, на успешные действия Испании по восстановлению своего влияния на мировой политической арене.

Марокко. Навалять по первое число арабам из Марокканского султаната – дело нехитрое. Но вместе с тем подобная показательная порка помогла испанцам вновь ощутить несколько подзабытый вкус побед. И королева Изабелла грамотно этим воспользовалась, решив громкой славой военных побед приглушить бурлящее общество, немалая часть которого была ею сильно недовольна. Отсюда и подготовка, а затем и участие в мексиканской авантюре с возведением на престол Максимилиана Габсбурга. Как окружение Изабеллы, так и она сама понимали, что вернуть Мексику под власть испанской короны нереально. Зато получить благожелательного монарха на восстановленном престоле и откусить несколько портов в вечное пользование – совсем другое дело.

В знакомой мне с детства истории это не получилось по многим причинам. Здесь всё пошло по иному пути. Совсем по-иному. Куда лучше для Испании, чем могло бы быть.

Хотя одна проблема так и оставалась таковой. Я про аннексию Санто-Доминго, старой испанской колонии, известной ещё и под названием Доминиканская республика. По сути это была часть Эспаньолы, а у этой земли была та ещё история. Ещё в конце семнадцатого века по условиям Рейсвикского договора Испания передала западную её часть, а именно Сен-Доменг, Франции. И тогда Сен-Доменг стал называться… Гаити. За Испанией осталась лишь восточная часть Эспаньолы, то есть Доминикана.

Потом случились неприятности, названные Гаитянской революцией, когда взбунтовались тамошние негры-рабы, воспользовавшись творящимся во Франции безумием. Хорошо так воспользовались, творя то, от