Как бы отвечая на вопрос, Джейми шагнул в комнату.

Мэри, отвлеченная от своей скорби нашим приходом, перевела взгляд с меня на Джейми, встала и робко дотронулась до его руки.

— Я… в-вы… очень н-нужны нам, лорд Туарах.

Я думаю, ее заикание тронуло его больше, чем столь уважительное обращение. Угрюмое лицо несколько смягчилось. Он вежливо наклонил голову.

— Милорд, я попросил вашу жену привести вас сюда. Как видите, я умираю.

Алекс приподнялся и сел на краю кровати. Из-под подола изношенной ночной рубашки белели тонкие щиколотки, длинные изящные пальцы ног посинели — кровь плохо поступала в его конечности.

Я часто видела смерть во всех ее формах, но такая была самой худшей и в то же время — самой благородной: человек мужественно встречал свою смерть, зная, что он умирает, что все усилия врачей напрасны. Напрасны или нет, но я порылась в своем чемоданчике и нашла дигиталис, приготовленный специально для него. У меня было несколько настоек различной крепости, целый набор коричневых жидкостей в стеклянных пузырьках. Я не колеблясь выбрала самую темную бутылочку — я слышала бульканье жидкости в его легких.

Конечно, дигиталис здесь был ни при чем, это его внутреннее состояние озарило лицо таким светом, что казалось, под восковой кожей горит свеча. Я наблюдала это и раньше, когда человек — будь то мужчина или женщина — силой воли преодолевал на какое-то время немощь своего тела.

Я подумала: так, наверное, появляются привидения, когда сила воли и желание продолжать земное существование преодолевают немощную плоть, уже не способную удерживать жизнь. Не очень-то мне хотелось, чтобы призрак Алекса Рэндолла преследовал меня, и это была еще одна из причин, почему я заставила Джейми пойти сюда. И кажется, он меня понял.

— Слушаю вас, — мягко сказал Джейми. — Я понимаю, вы хотите о чем-то попросить меня.

Алекс кивнул, на минуту прикрыв глаза. Он поднял пузырек, который я дала ему, и выпил, поморщившись от горьковатого вкуса настойки, открыл глаза и улыбнулся Джейми:

— Прошу вас только об одном снисхождении — побудьте здесь. Обещаю, я не задержу вас долго. Мы ждем еще одно лицо.

Пока мы ждали, я делала для Алекса все, что могла при данных обстоятельствах, — не очень много. Опять наперстянка и немного камфоры для облегчения дыхания. Казалось, после моих лекарств ему стало немного лучше, но, приставив свой самодельный стетоскоп к впалой груди, я услышала такое прерывистое сердцебиение, что испугалась, как бы сердце не остановилось прямо сейчас.

Мэри все это время держала его за руку, а он не отрывал от нее глаз, пытаясь запомнить каждую черточку дорогого лица. Казалось почти неприличным находиться с ними в одной комнате.

Дверь распахнулась — на пороге стоял Джек Рэндолл. Какое-то мгновение он недоумевающе смотрел то на меня, то на Мэри, затем его взгляд упал на Джейми, и он словно окаменел. Джейми спокойно выдержал его взгляд, повернулся и кивнул на кровать.

Увидев изможденное лицо брата, Джек Рэндолл торопливо пересек комнату и опустился перед кроватью на колени.

— Алекс! — простонал он. — Бог мой, Алекс…

— Все в порядке, — ответил ему брат, хрупкими руками обхватил голову Джека и попытался улыбнуться, чтобы приободрить его. — Все в порядке, Джонни, — повторил он.

Я нежно взяла Мэри за локоть и отвела ее от кровати. Кем бы ни был Джек Рэндолл, он имел право сказать своему брату несколько слов наедине. Помертвев от отчаяния, Мэри не сопротивлялась и отошла со мной в дальний конец комнаты, где я усадила ее на стул. Я отлила из кувшина немного воды и намочила свой платок. Я хотела, чтобы она вытерла им глаза, но она просто сидела, машинально комкая его в руках. Вздохнув, я взяла платок, обтерла ей лицо и, как могла, пригладила волосы.

Послышался негромкий клокочущий звук. Я взглянула на Алекса. Джек все еще стоял на коленях, зарывшись лицом в одеяло. Алекс поглаживал его голову, держа брата за руку.

— Джек, — сказал он, — ты же знаешь, мне нелегко просить тебя об этом. Но ради твоей любви ко мне…

Он закашлялся, на щеках вспыхнули лихорадочные пятна.

Джейми и так был словно натянутая струна, но сейчас его тело напряглось еще больше. Рэндолл тоже напрягся, как будто почувствовав взгляд Джейми, но не поднял головы.

— Алекс, — спокойно сказал он, положив руку на плечо младшего брата и как будто пытаясь облегчить его кашель, — не беспокойся. Ты же знаешь — тебе не нужно просить. Я сделаю все, что ты пожелаешь. Дело касается девушки?

Он посмотрел в сторону Мэри, но не смог заставить себя взглянуть ей в лицо.

Все еще кашляя, Алекс кивнул.

— Хорошо. — Джек придержал своего брата за плечи, чтобы помочь ему опуститься на подушку. — Не беспокойся.

Джейми посмотрел на меня широко открытыми глазами. Я медленно покачала головой, чувствуя, как мурашки побежали по спине. Все стало ясно: румянец на щеках Мэри, несмотря на все ее отчаяние, нежелание выходить замуж за богатого еврея из Лондона.

— Дело не в деньгах, — сказала я. — Она ждет ребенка. Он хочет…

Я прочистила горло.

— Я думаю, он хочет, чтобы вы женились на ней.

Алекс кивнул, не поднимая век. Потом тяжело вздохнул и открыл глаза; блестящие карие омуты уставились в недоумевающее лицо брата.

— Да, — выговорил он. — Джон… Джонни, мне нужно, чтобы ты позаботился о ней вместо меня. Я хочу… чтобы мой ребенок носил имя Рэндолла. Ты сможешь… дать им определенное положение в обществе — гораздо большее, чем я.

Алекс протянул руку, Мэри схватила ее и, словно залог жизни, прижала к своей груди. Он нежно улыбнулся и коснулся блестящих темных локонов, закрывающих ее лицо.

— Мэри, я хочу… ну, ты знаешь, чего я хочу, моя дорогая, — очень многого. И о многом я сожалею, но не о нашей любви. Познав такую радость, я готов умереть, но стыд и позор, которые ждут тебя…

— Мне все равно! — воскликнула Мэри. — Пусть все знают!

— Но мне не все равно, — мягко сказал Алекс.

Он протянул руку своему брату, который принял ее после секундного колебания. Затем вложил руку Мэри в руку Рэндолла. Ладошка Мэри была безжизненной, рука Джека Рэндолла — одеревеневшей, словно мертвая рыба, но Алекс крепко сжал их руки своими.

— Я отдаю вас друг другу, дорогие мои, — тихо произнес он, переводя взгляд с одного на другого.

Ужас, растворившийся во всепоглощающей печали перед близкой разлукой, отразился на лицах обоих.

— Но… — Впервые за то время, что я знала его, Джонатан не мог найти слов. — Хорошо…

Это был