Но молодой человек был невозмутим.

— О, я ее знаю, — отвечал он с иронической улыбкой. — Она и мой брат созданы друг для друга.

Для меня был ясен смысл этих слов.

— Но, — сказал я, возвращаясь к объявлению, — что вы рассчитываете делать с этим? Вы видите, вопрос идет «о чем-то важном для вас»…

— Я думаю, что это пустяки… Вероятно, тысяча фунтов стерлингов, которые отец оставил мне после смерти. Об этом было упомянуто в завещании…

Он остановился, и горькая улыбка показалась на его устах, но тотчас же лицо его прояснилось.

— И тем не менее я должен этому завещанию радоваться, хотя оно и лишило меня наследства. Без него я бы никогда не узнал моей дорогой Лючетты, а это было бы самым ужасным несчастьем моей жизни.

Я, конечно, мог только согласиться с ним и затем спросил, опять возвращаясь к той же теме:

— Но и тысяча фунтов стоит все-таки того, чтобы ими заняться, — проговорил я.

— Это правда, — отвечал он, — за последнее время я уже подумывал о них. В сущности, я был так глубоко огорчен всем случившимся со мной в Англии, что сначала решил отказаться и от этой маленькой суммы, но, правду говоря, я так мало зарабатываю здесь денег, что часто нуждаюсь в помощи моего тестя. Тысяча фунтов мне все-таки поможет встать на ноги.

— Что же, вы решились ехать в Англию?

— О нет! Тысячу раз нет! Если бы даже дело шло о десяти тысячах фунтов стерлингов, я все-таки бы не согласился расстаться со здешней счастливой жизнью. Деньги мои ведь находятся у Лаусона, и я могу получить их, дав кому-нибудь доверенность… Ведь вот вы, если не ошибаюсь, собираетесь отсюда скоро уехать прямо в Англию?

— С первым пароходом, и очень буду рад, если могу быть вам чем-нибудь полезен.

— Да, — проговорил он, — вы можете оказать мне очень большую услугу. Съездите, пожалуйста, к Лаусону, поверенному. Если у него есть мои деньги, он, без сомнения, вручит их вам. Я вам дам доверенность, и вы препроводите деньги в Буэнос-Айрес какому-нибудь банкиру. А теперь пойдемте слушать пение наших дам.

LXIII. ЗАВЕЩАНИЕ ГЕНЕРАЛА

Два месяца спустя я уже находился под туманным небом Лондона и входил в сумрачную контору «Лаусон и сын».

Меня принял сам старый адвокат.

— Чем я могу вам служить, капитан? — вежливо спросил он, смотря на мою визитную карточку.

— Вот какое дело привело меня к вам, — отвечал я, доставая старый номер «Times’a» и указывая на объявление, обведенное красным карандашом. — Мне кажется, что к вам нужно обращаться по этому поводу.

— Да! — вскричал он, подпрыгивая на месте, точно я приставил к его горлу дуло пистолета. — Это напечатано уже давно. Но скажите, пожалуйста, мистер Генри Гардинг жив?

— Я видел его два месяца назад.

У адвоката вырвалось такое выражение, которое неудобно привести в печати и которое объяснялось только его волнением.

— Это очень и очень серьезно, — продолжал он. — Расскажите, пожалуйста, капитан… Только позвольте спросить: вы не друг мистера Нигеля Гардинга?

— Если бы я был им, мистер Лаусон, я бы не пришел к вам с таким поручением. Насколько мне известно, Нигель Гардинг меньше всего обрадуется, узнав, что брат его здравствует.

Мои слова, видимо, произвели хорошее впечатление на адвоката. Я уже знал, что он больше не состоял поверенным Гардинга.

— И вы подтверждаете, что он жив? — торжественно спросил он.

— Лучшим доказательством этого может послужить вам следующее.

Я передал ему в руки письмо Генри Гардинга и доверенность на получение тысячи фунтов стерлингов.

— Тысяча фунтов стерлингов! — вскричал адвокат, прочитав письмо. — Сто тысяч фунтов — ни более ни менее… и наросшие проценты… А, попался теперь презренный плут Вуулет… И достойное наказание для мистера Нигеля Гардинга и его прекрасной половины!

Дав время успокоиться адвокату, я просил его объясниться.

— Объясниться! — вскричал он, величественно смотря на меня. — Слава Богу, мы можем теперь наказать похитителя и в то же время этого мошенника Вуулета… Какое счастье! Так, значит, любимый сын генерала Гардинга жив! Какая чудная новость!

— Но что все это значит, мистер Лаусон? Я пришел к вам получить тысячу фунтов, завещанных отцом Генри Гардингу.

— Тысячу фунтов!.. Да разве Бичвуд стоит тысячу фунтов? Читайте, капитан, читайте!

С этими словами он подал мне большой лист пергамента, вынутый из ящика.

В этом завещании генерала уничтожалось завещание, сделанное раньше. Единственным наследником объявляется младший сын Генри, и только тысяча фунтов предназначается Нигелю.

«Лаусон и сын» по этому акту назначались душеприказчиками с условием, что последняя воля покойного будет открыта Нигелю только в том случае, если Генри окажется в живых. На розыски же пропавшего всевозможными путями были оставлены большие суммы.

В ожидании результатов розысков Нигель вступал в полное владение наследством по смыслу первого завещания, и в случае, если смерть Генри будет доказана, последнее завещание теряет всякую силу.

— Из всего этого, — сказал я, возвращая завещание, — следует, что мистер Генри Гардинг становится единственным обладателем Бичвуда?

— Это неоспоримо, — отвечал Лаусон. — Он делается наследником всего, за исключением тысячи фунтов стерлингов. Не очень приятная новость для мистера Нигеля, а также и для мистера Вуулета! Они оба делали все возможное, чтобы помешать мне публиковать это объявление, хотя были уверены, что дело идет только о тысяче фунтов. Теперь эта сумма принадлежит Нигелю. Ну, мы посмотрим, насколько она покроет расходы, сделанные под управлением мистера Вуулета. Для них это будет громовым ударом.

— Хотя я уполномочен мистером Генри Гардингом получить только тысячу фунтов, но если вам могу быть полезен, то весь к вашим услугам.

— Я очень счастлив, что мы можем рассчитывать на ваше содействие. Оно нам будет необходимо. Они