Сообразив, что у нее отвисла челюсть, Илэйн закрыла рот.

— Пожалуй, да, — выдавила из себя она. Мин без конца твердила, будто Ранда придется делить, но ведь не так же! Сама мысль о таком и то неприлична! — Но все обстоит еще сложнее, чем ты думаешь. Его любит и еще одна женщина.

Авиенда стремительно вскочила, и нож неведомо как оказался в ее руке. Зеленые глаза яростно сверкали.

— Как ее имя?

Илэйн чуть не рассмеялась. Только что собиралась его делить и вдруг рассвирепела, как… как… как я, закончила она свою мысль, отнюдь не довольная собой. Стоило злиться, знала ведь, что должна быть третья. Ею могла оказаться и Берелейн. Уж Авиенда-то всяко лучше. я могла бы спокойно с этим разобраться, а не топать ногами, точно капризный ребенок.

Усевшись на кровать, Илэйн сложила руки на коленях:

— Авиенда, прошу тебя, убери нож и сядь. И пожалуйста, надень блузу. Мне нужно многое тебе рассказать. Есть одна женщина, моя подруга, моя почти сестра, ее зовут Мин…

Авиенда оделась, но прошло немало времени, прежде чем она села, и еще больше, прежде чем Илэйн удалось убедить ее, что им не следует объединяться и убивать Мин. В конце концов Авиенда согласилась.

— Но мне нужно с ней познакомиться, — промолвила она. — Я не смогу делить мужчину с женщиной, если не буду любить ее как первую сестру.

При этом она бросила на. Илэйн испытующий взгляд. Та вздохнула. Авиенда намерена делить Ранда с ней, Илэйн. И Мин тоже к этому готова. Неужто из всех троих нормальная только она одна? Если верить карте, той, что лежит под матрасом, Мин пора бы уже доехать до Кэймлина. Что между ними произойдет? Чего бы сама она хотела, Илэйн знала точно — чтобы способность Мин к предвидению смогла помочь Ранду. Мин нужна ему и должна оставаться рядом с ним. А она, Илэйн, отправится в Эбу Дар.

— Авиенда, в жизни хоть что-нибудь бывает простым?

— Нет, если в дело замешан мужчина. Илэйн так и не поняла, что удивило ее больше — собственный смех или смех Авиенды.

Медленно проезжая по Кэймлину под палящими солнечными лучами. Мин почти не видела города. Да и людей, портшезы, повозки и кареты она замечала лишь постольку, поскольку ей приходилось лавировать между ними, направляя гнедую кобылу по кличке Дикая Роза то туда, то сюда. Она всегда мечтала жить в большом городе, но сегодня ей было не до разноцветных башен и поблескивавших черепицей крыш, не интересовали ее и впечатляющие виды, открывающиеся с холмов. В большей степени ее внимание привлекали решительно шагавшие сквозь толпу айильцы и разъезды, состоявшие из бородатых всадников с ястребиными носами, но главным образом потому, что они напоминали ей об историях, слышанных в Муранди. И о виденных по дороге пепелищах, которые все считали делом рук Принявших Дракона. Некоторые Айз Седай казались встревоженными, а об объявленной Рандом амнистии старались говорить как можно меньше.

На краю площади перед королевским дворцом она остановила лошадь, тщательно промокнула лицо кружевным платочком и спрятала его в рукав. Овальная площадь была почти пуста — возможно, потому, что распахнутые главные ворота дворца охраняли айильцы. Впрочем, айильцев можно было видеть повсюду — они маячили на мраморных балконах и легко, словно леопарды, скользили между высоких колонн. Над самым высоким куполом дворца колыхалось на ветру знамя с Белым Львом Андора, а чуть пониже, на одном из шпилей, реял темно-красный флаг. Ветерок развернул его, и Мин увидела черно-белый диск. Древний символ Айз Седай.

При виде айильцев она мысленно похвалила себя за то, что отказалась от сопровождения Стражей, — айильцы и Стражи стоили друг друга, и это, не ровен час, могло бы обернуться стычкой. Хотя по правде сказать, Стражей ей особо не навязывали. Отказ ее, по существу, заключался в том, что она улизнула в город на час раньше, чем следовало, — если верить часам, стоявшим на каминной полке в гостинице. Мерана, которая была родом из Кэймлина, уверяла, что отвела их в лучшую гостиницу Нового Города.

Но задержалась Мин все же не из-за айильцев, хотя страшных историй об убийцах в черных вуалях наслушалась предостаточно. Как всегда, она была одета в мужской кафтан и штаны: правда, шит ее наряд был из самой тонкой светло-розовой шерсти, какую удалось раздобыть в Салидаре, а по манжетам, отворотам и боковым швам штанов красовалась вышивка — крошечные голубые и белые цветочки. И рубаха, тоже скроенная на мужской манер, была из нежного кремового шелка. Когда после смерти отца она осталась на попечении тетушек, те на первых порах пытались сделать из нее «настоящую девушку», хотя тетка Мирен, кажется, понимала, что уж коли Мин десять лет лазила по штольням, нарядившись мальчишкой, то теперь ее, пожалуй, поздно приучать к платью. Тем не менее они не прекращали своих попыток научить ее носить женские наряды и выполнять женскую работу, от чего она всю жизнь последовательно и упорно уклонялась, как и от иголок с нитками. Если не считать того времени, когда ей довелось обслуживать гостей в таверне «Приют рудокопа», — местечко было низкопробное, но и задержалась она там ненадолго. Об этом позаботились Рана, Джан и Мирен. С тех пор — тогда ей было уже двадцать — Мин ни разу не надевала платье по доброй воле, но сейчас ей почему-то пришло в голову, что оно подошло бы случаю лучше, чем этот мальчишеский кафтанчик. Шелковое платье с облегающим лифом, низким вырезом и…

Пусть принимает меня такой, какая я есть, сказала себе Мин, досадливо дергая поводьями. Я не стану меняться ради мужчины. Так-то оно так, только вот совсем недавно наряд ее был столь же незамысловат, как у любого фермера, да и волосы не вились локонами, ниспадая на плечи. Ты будешь такой, какой он захочет тебя видеть, сказал ей внутренний голос. Сердито махнув головой, Мин постаралась отбросить эту мысль, как отпихнула бы любого конюха, вздумай он к ней цепляться, и пришпорила лошадку. Когда дело касалось мужчин, ей претило даже думать о женщинах как о существах слабых. Но в конце концов, скоро ей предстояло самой выяснить, что к чему.

Спешившись перед дворцовыми воротами, Мин погладила Дикую Розу и опасливо пригляделась к айильцам. Оказалось, что половина из них — женщины и все, кроме одной, выше ее ростом. А все мужчины вымахали с Ранда — многие даже еще выше. Они пристально следили за ней, — видимо, за всеми вокруг, но за ней тоже — и при этом, насколько она могла видеть, даже не моргали. Круглые щиты, копья, луки, колчаны и широкие тяжелые ножи айильцев заставляли вспомнить о сопутствовавшей им славе безжалостных убийц. На грудь им свисали полоски черной материи — не иначе как те самые вуали. Мин слышала, будто айильцы никогда не убивают, не закрыв лица, и сейчас очень надеялась, что это правда.

Обратилась она к самой низенькой из айильских женщин. Ее рыжие волосы, такие же короткие, какие недавно носила и сама Мин, обрамляли лицо, казавшееся высеченным из— камня, но, во всяком случае, ростом она даже уступала Мин. Чуть-чуть.

— Я приехала, чтобы встретиться с Рандом ал'Тором, — неуверенно промолвила Мин, — с Возрожденным Драконом. — О Свет, неужто они вовсе никогда не моргают? — Меня зовут Мин. Он меня знает, и у меня для него важное сообщение.