обвиняете клан Учиха в измене? У вас есть на то весомые доказательства?

— Тысячи шиноби видели, как в глазах Кьюби горел Шаринган. Кто еще кроме них мог использовать эти проклятые глаза!?

Намикадзе тяжело вздохнул, процеживая сквозь зубы воздух. Его холодные взгляд синих очей прожигал фигуру старейшины насквозь.

— В ту ночь, на нас напал неизвестный нукенин в маске. Он назвался Учихой Мадарой…

От одного имени призрака прошлого многих шиноби, слышащих этот разговор передернуло, но Минато не обратил на это внимание.

— Он обладал шаринганом, но не был также силен, как Тот из легенд. Явно, что это была подделка. И то, что шиноби использовал шаринган – не означает, что он выходец из клана Учиха. Додзюцу можно пересадить. Впрочем, зачем я вам это объясняю. И как подсказывает мое предчувствие, виновник нападения не был найден, а вину спихнули на Учиха. Где сейчас Полиция Конохи, я их не видел…

Со дня смерти клана Учиха молва о том, что они были виновниками в нападении Кьюби поутихла, но это не значило, что их оправдали. Наоборот, вина закрепилась за ними, ведь мертвецы уже не могли оправдаться. Шиноби, что давно приняли факт причастности Учиха к нападению пятнадцатилетней давности передернуло от слов Йондайме. Разница авторитетов Четвертого Хокаге и Старейшин была колоссальна. Минато пользовался умопомрачительной репутацией в деревне, в отличие от старых маразматиков, которых все ненавидели и только лицемерно улыбались из-за их статуса. Его слова принимали за правду, даже если они противоречили условной истине, принятой многие годы назад.

— Что это значит!? Почему мы слышим об этом только сейчас!?

Почувствовав, что земля уходит у них из-под ног, Старейшины напряглись. Резонные вопросы их некомпетентности звучали остро в кругу шиноби деревни. Кохару и Хомура периодически бросали угрожающие взгляды на слишком громких выскочек, что не гнушались их оскорблять между собой.

— Он сбежал, когда я нанес ему критический урон и тогда я освободил Кьюби от контроля. Так где полиция? Мне надо поговорить с Фугаку.

Мрачный настрой Минато был скрыт его вуалью спокойствия. Ему действительно хотелось задать вопрос старому другу, почему его дочь превратилась в монстра, охаивающего вся деревня.

— Фугаку, как и весь клан Учиха вырезал Итачи Учиха больше пяти лет назад.

Громоподобная новость удивила, нет, даже шокировала Минато. Полиция Конохи была мастодонтом в сфере внутренней безопасности граждан и внутреннего контроля. Их кончина была невероятным ударом по деревне, по крайней мере так считал сам Намикадзе.

— Я… Я понял. Тогда кто был опекуном моей дочери?

В толпе шиноби пошли очень заинтересованные шепотки, касающиеся неизвестной дочери Хокаге. Младший состав не догадывался о ком идет речь, пока старший все более и более мрачнел. Один из чунинов не сдержал своего любопытства. Подняв руку вверх, он проголосил:

— Как зовут вашу дочь, Йондайме-сама! Может мы знаем!

Минато пробила нервная дрожь. Наруто знали все, все еще готовы были линчевать за совершенное преступление, но никто не знал, что она его дочь? В уме Намикадзе пазл не складывался. На политической арене его наследник был очень весомой фигуру, которую должны были оберегать все кланы, как зеницу ока. А дополнительная ценность, как главы клана Узумаки и джинчурики девятихвостого должны были обеспечить ей непревзойденный социальный статус. Минато оформил все документы еще при жизни, когда неродившийся ребенок уже стал Главой Клана Узумаки, так как единственная их наследница – Кушина, отреклась от титула, оставив за собой приставку «химе». Блондин сощурил глаза, прожигая советников.

— Узумаки Наруто. Ее зовут – Узумаки Наруто.

Намикадзе не озвучивал вопрос, почему его ребенок был зарегистрирован под фамилией его матери. Это было и так понятно, ведь она была главой клана Узумаки и должна была носить это имя. Самому Намикадзе не было дело до всех этих официальных тонкостей, ибо даже будь она Химе Учиха, все равно оставалась бы его дочерью. Стоило прозвучать имени монстра, которого Герой назвал своим ребенком, так вся округа потонула в чудовищном мраке из шокированных взглядов и тяжелого молчания. Из этой реакции толпы злобный пазл складывался и без особых пояснений, но мужчина продолжал выпытывать все факты.

— Какое это имеет значение? Сейчас самое важное, что эту чудовище сбежало, украв оружие деревни и принеся хаос и разрушения. А вы, Йондайме-сама, как родитель, ответственный за появление этого преступника, и как наш бывший Хокаге, должны взять на себя ответственность.

— Вы должны покарать преступника и вернуть биджу в деревню. Вы сами это должны знать. Наруто Узумаки должна предстать перед судом и поплатиться за свои грехи.

Слова Хомуры дополнились речью Кохару, что как некстати зарядили толпу. Многие шиноби шиноби завопили о том, что девятихвостый должен предстать перед судом и то, что с вернувшимся четвертым Хокаге они смогут воздать по заслугам преступникам. Истину того, что Минато был родителем Наруто они проглотили, как нечто собой разумеющееся. Перед законом все равны и то, что Намикадзе ответственен за рождение преступника накладывает на него особое обязательство посвятить всего себя тому, чтобы преступник получил суровое наказание. Им даже в голову не могло прийти иного исхода. Минато был идеалом в их глазах.

— Вы… Как смеете…

Намикадзе прошипел сквозь зубы, не обращая внимание на толпу. Ясно как день, что все случившееся – результат политики Третьего, ведомого Старейшинами. Их невозмутимость и ярое противостояние ему говорило о том, что они прекрасно знали о Наруто все и несли ответственность за это. Но предпринять какие-либо действия он не мог. Вершить самосуд при сотнях свидетелей – все равно, что обречь всю Коноху на погибель. Минато знал, кем он был для этих людей и видел, как они с упоением и даже благоговением заглядывают ему в рот, когда он говорит. Намикадзе вплотную подошел к двум старым шиноби, кладя свои руки им на плечи, сжимая до боли в их костях ладони. Его лицо не выражало злобы, но вот его холодный, низкий голос, слышимый только им, внушал страх.

— Поговорим об этом позже, сейчас надо восстановить деревню. А после вы мне все расскажите.

После этих слов Намикадзе отпустил посиневшие плечи Советников и ушел вперед, собирая за собой шиноби. Ему требовалось реорганизовать всю систему, пока он был жив. Сколько продержится техника? Он не знал и боялся, что она развеется быстрее, чем он вновь встретит свою дочь.

— Хокаге-сама!

— Что происходит!?

— Боже правый!

Толпа отпрянула, создавая вокруг Четвертого некое свободное пространство. Тело Намикадзе начало парить, клубы горячего воздуха обволакивали