В Макси вливалось спокойствие земли. Оно протекло по ее ногам и телу и, наконец, заполнило ее сердце. Она не смогла бы обрести этот душевный покой, если бы не мягкий урок, который ей преподал Робин и который здоровой чувственностью сгладил острую горечь потери.

Ей захотелось успокоить Робина, и она потянулась к нему душой, посылая поток спокойствия через их сомкнутые руки. А он был весь в напряжении, как нервный жеребенок, готовый каждую минуту броситься наутек.

Макси едва слышно прошептала:

— Поймите, что вы — часть природы, а не живете отдельно от нее.

Постепенно Робин успокоился, и его пальцы обмякли. Его дыхание стало медленным и ровным, и на несколько секунд между ними установилась полная гармония.

Хотя она и пыталась научить его простоте, Макси понимала, что Робин от природы очень сложное существо. Его дух представлял собой невероятное сплетение противоречий: блестящее остроумие, спокойное приятие неизбежного, искры смеха и любопытства, врожденная доброта. А дальше — дальше тьма, которую она не могла себе даже представить. Желая утешить, Макси попыталась заглянуть в эту черную пропасть.

И тут же гармония исчезла. Робин выдернул руку, судорожно вздохнул, потом сказал небрежным тоном:

— Как интересно. Я и не знал, что можно ощущать камни. Вы, случайно, не ведьма, юная леди?

Макси огорченно призналась себе, что напугала его не меньше, чем раньше он напугал ее поцелуем. Пусть лучше их отношения остаются гладкими и поверхностными. Таким же небрежным тоном она ответила:

— Нет, не ведьма. И даже не леди.

— Вздор! — Он оглядел ее — от распущенных волос до пыльных ботинок. — Во всяком случае, вас определенно можно назвать без пяти минут леди.

Макси улыбнулась и налила чай в кружки — ему обычный, а себе из трав. Может быть, Робин и карманник, и бродяга, и Бог знает кто еще, но пока они вместе, он останется ее другом.

И с этим ей придется смириться.

В знак примирения Макси перенесла свою постель из угла сарая поближе к Робину. Надо только до конца путешествия избегать поцелуев и совместных медитаций, и все будет в порядке.

Ночью ей снились приятные сны, но проснулась она от резкого скрипа двери. Солнечный свет хлынул в сарай вместе с яростным собачьим лаем. Открыв глаза, Макси увидела чуть ли не в двух шагах от себя двух громадных мастиффов. Широко раскрытые пасти, белые клыки, оглушительный лай.

Макси замерла, зная, что любое движение может спровоцировать собак на нападение. Ее нож был в мешке, и собаки вцепятся в нее раньше, чем она успеет до него дотянуться. Она перевела глаза на Робина. Он лежал так же неподвижно, как она, разглядывая заходившихся в лае собак.

Тут раздался крик:

— Тихо!

Собаки перестали лаять, но сверкающие глаза и прерывистое дыхание свидетельствовали о том, что они готовы в любую минуту разорвать чужаков в клочья. В проеме открытой двери возник рассерженный фермер.

— Грязные бродяги! — прорычал он — Вот возьму и сдам вас судье.

— Это ваше право, но мы ничего дурного не сделали, — кротко ответил Робин. Макси показалось, что он говорит, как истинный йоркширец.

Робин медленно сел — Извините за вторжение, сэр Мы хотели уйти пораньше, чтобы нас никто не увидел, но мы вчера очень много прошли, а моя жена, гм, в интересном положении.

Макси тоже села и бросила на Робина негодующий взгляд. С распущенными волосами ее, конечно, никто не принял бы за юношу, но неужели надо было обязательно выдавать ее за беременную жену? Робин обезоруживающе невинно посмотрел на нее и нежно помог ей встать на ноги На фермера, плотного человека средних лет, этот спектакль не произвел особенного впечатления.

— Это меня не касается, — хмуро ответил он. — А вот бродяги на моей земле меня касаются Выметайтесь, пока я не натравил на вас собак — Если хотите, мы можем отработать за ночлег Пока Робин изображал полного раскаяния простака, Макси занялась мастиффами. Она говорила им на языке ирокезов, какие они храбрые псы и как она рада с ними познакомиться Сначала мастиффы в ответ только рычали, но Макси всегда умела найти подход к собакам. Вскоре пес покрупнее начал махать хвостом и поднял прижатые уши.

Макси протянула к нему руку и представилась своим могавкским именем — Канавиоста. Мастифф подошел к ней, понюхал руку, затем лизнул ее шершавым языком, Макси улыбнулась и почесала у него за ухом. В ответ он расплылся в подобие дурацкой собачьей улыбки. Другой мастифф ревниво заскулил и тоже подошел к Макси, требуя внимания.

Фермер оборвал очередную тираду о бродягах, которые не хотят работать, а только норовят что-нибудь стащить, и в изумлении уставился на своих псов. Те наперебой, чуть не сшибая ее с ног, лезли к Макси с ласками.

— Что за черт?..

— Моя жена умеет ладить с животными, — сказал Робин, хотя это и так было очевидно.

— Вот уж верно, — пробурчал фермер, потрясенный этим зрелищем. — Да любой из них весит больше, чем она. Жена, говоришь? А где ее обручальное кольцо?

Макси взглянула на Робина и была поражена происшедшей переменой. В нем не осталось и следа небрежной элегантности сбившегося с пути аристократа. Это был честный трудяга, оказавшийся в бедственном положении.

Макси смотрела на него во все глаза, думая, что только дура может поверить хоть одному его слову. Как проверить, правду ли говорит человек, наделенный таким даром перевоплощения?

— Кольцо пришлось продать, — печально ответил Робин. — Кончилась война, и простому человеку стало туго. Вот идем с женой в Лондон — может, хоть там найдем работу.

— Ты был в солдатах? — спросил фермер, игнорируя последние слова Робина. — Мой младший сын служил в Пятьдесят втором пехотном полку.

Робин кивнул.

— Один из наших лучших полков. Я и сам был на полуострове[6]. Даже видел там сэра Джона Мора — за месяц до того, как его убили под Корунной.

Фермер покачал головой.

— Моего парня убили под Витторией. Он всегда говорил, что Mop — самый лучший генерал в английской армии.

Вся его враждебность исчезла. В отличие от Макси он не заметил, что Робин вовсе не сказал, что сам служил в армии.

— Да, гибель генерала была для нас страшной потерей, — согласился Робин.

Фермер снял шляпу и пригладил редеющие волосы.

— Меня зовут Гаррисон, — представился он. — Вам еще далеко идти, ребята. Если хотите, могу накормить вас на дорогу завтраком.

Через пятнадцать минут они дошли до фермы, и одной улыбкой Робин привел жену фермера в состояние слепого обожания. За сытным завтраком, состоявшим из яичницы, колбасы, горячих лепешек и клубничного варенья к чаю, Робин рассказывал про войну и солдатскую жизнь. Звучало все очень убедительно, и Макси сама ему бы поверила, если бы не знала, что он беспардонно врет. Под конец он окончательно завоевал сердце миссис Гаррисон, починив ее любимые часы, которые не шли уже несколько лет.