Он был несколько скован, но походка его не изменилась. С ним вышли еще два парня и девушка. Похоже, одевались на выступление они явно второпях и во что попало. Девица, рыжая и тощая, в узких кожаных штанах и коротком топике, схватила гитару и тут же вдарила по струнам. Один паренек сел за ударные и принялся отбивать яростный ритм, а второй устроился перед микрофоном – видимо, ждал, когда малолетки заткнутся, чтобы начать петь.

Ярик развернулся лицом к толпе, встал за синтезатор и опустил на клавиши пальцы – длинные, красивые, созданные самой природой для игры на благородном инструменте. Но звуки, которые издавал его Casio, больше походили на быстрый и дерганый пульс.

– Ночь! – голосом из преисподней замычал солист. – Ночь на кладбище тиха! Ха-ха! Здесь все во власти мертвецов до криков петуха! Ха-ха-а-а!

Казалось, он готов был сожрать микрофон – так смачно прижимался к нему толстыми губами, обслюнявливая, мне стало противно. А вот подростки были в полнейшем восторге: уже к середине песни они ревели, срывали с себя одежду и даже швыряли лифчики на сцену.

Я стояла, не чувствуя ног, и смотрела на флегматичного Ярика, безо всякого воодушевления бацающего по клавишам под заунывный вой солиста, и не могла поверить своим глазам. Неужели это и была его мечта? Неужели о таком будущем он говорил? Этот парень хотел играть альтернативный рок, инди и соул, разве не так?

Изредка он поднимал глаза и с равнодушным видом смотрел на беснующуюся толпу. Мотал головой в такт и снова смотрел на клавиши.

– Яра! Яра! – кричали малолетки, вытягивая руки в его сторону.

А я вдруг поняла, что мое сердце не билось все это время. С тех пор как мы расстались, я не жила, потеряла себя. И ужасно соскучилась по себе такой, какой бывала рядом с ним.

– Мои руки сведены за спиной! – орал солист «Психушки», взывая не иначе как к самому дьяволу. – В смирительной рубашке не обрести мне покой! Смерть! Смерть, приходи за мной!

А мне хотелось дождаться конца этой вакханалии, подойти к Ярославу, взять его за руку и тихо спросить, что же стало с его жизнью. Ведь видно же, что все это чуждо ему: это место, эти люди, эта музыка. Среди странных всклокоченных панков, поющих про смерть, он и сам походил на мертвеца.

Я стояла и ждала. Группа исполняла песню за песней. Меня трясло от нахлынувших чувств, руки дрожали, во рту пересохло. Ярик был так близко, почти рядом. Его прекрасное лицо порой оказывалось почти напротив моего. Могу поклясться, что его взгляд, блуждая, пару раз останавливался на мне. Сердце у меня в эти моменты подскакивало выше, чем зрители, пытавшиеся штурмовать сцену и прыгавшие на плечи друг к другу.

Но Ярик никак не реагировал, он будто смотрел в пустоту. Но он видел меня. Уверена! И ни одна мышца не дернулась на его лице. Точно манекен – пустой, безразличный.

Я все еще пыталась прийти в чувство, когда по окончании выступления он вынырнул откуда-то и пронесся мимо меня к выходу. Следом за ним бежали обезумевшие фанатки: местные гопницы и размалеванные пятнадцатилетки.

Я позволила себе улыбнуться, ловя его взгляд. Не вежливо, а по-настоящему. Так, как улыбалась когда-то только ему. Он случайно задел меня рукой. Клянусь, он видел меня, но не узнал. Или сделал вид – уже неважно. Просто прошел, даже не замедлив шага.

Ужасно… Прийти сюда было ужасной идеей! Слезы непроизвольно текли по моим щекам.

– Эй, малышка! Еще не нашла себе пару? – подкатил ко мне какой-то местный.

Я отшатнулась и бросилась прочь. Забрала куртку, накинула и выскочила наружу. Мороз больно лизнул меня по мокрым щекам.

– Курить есть? – обратилась ко мне едва стоящая на ногах нимфетка в кожаной мини-юбке.

– Нет, – пробормотала я.

И побежала по улице.

Дома, машины, фонари мелькали, сливаясь в размытую бесконечность. А я пыталась унять слезы, причину которых не понимала сама. Окончательно замерзнув и потерявшись, забежала в крохотный магазинчик. Подула на пальцы, достала из кармана телефон, зашла в соцсети, нашла нужный профиль и нажала «Связаться».

Он ответил через полминуты:

– Да.

– Привет. Это Даша.

– Ух ты… – удивленно отозвался он. – Все-таки решила прийти?

– Сможешь меня забрать? – спросила я, нервно оглядываясь по сторонам. Подошла к сонной продавщице: – Скажите, какой тут адрес?

Иномарку прилично занесло на повороте при подъезде к магазину, но водителя это, похоже, нисколько не смутило. Автомобиль затормозил возле магазина, скрипнув шинами и окатив меня фейерверком колких льдинок. Левицкий не собирался выходить, чтобы посадить меня, и не наклонился, чтобы открыть мне дверцу.

Машина застыла у обочины, мерно рыча и густо обдавая меня парами выхлопных газов. Сквозь тонированные стекла ничего нельзя было разглядеть. Чего медлишь? Сама же этого хотела. Позвонила ему, попросила приехать. А теперь стоишь и дрожишь. Поздно отступать, действуй!

Дернув дверцу, я наклонилась:

– Привет!

– Падай! – выдыхая дым, бросил Тимофей.

Я послушно села и пристегнулась. Автомобиль помчался по дороге.

– Дай угадаю, что ты делала в этом районе, – сказал Левицкий, опуская стекло и вышвыривая в окно окурок.

В полном сизого дыма салоне дышать было нечем, и я закашлялась. Мне не хотелось отвечать ему. Даже смотреть на него не хотелось.

– А я-то уж грешным делом подумал, что ты соскучилась. – Тимофей отрегулировал кондиционер так, чтобы мне стало теплее.

Я продолжала дрожать, стиснув зубы.

– Замерзла?

– Зачем ты сказал мне про эту «Дурку»? – Я не узнала собственный голос – он казался чужим и скрипучим.

– Тебе там тоже понравилось, да? Меня особенно вставила песня про кладбище и гробовщика. Слышала ее? – Левицкий откинулся на сиденье и лениво, по-пижонски, ведя машину, всего двумя пальцами касаясь руля, запел: – «Открылся гроб, окутал мрак. Убе-е-ей! Убе-е-ей меня, зомбак!» Такая прелесть!

Мне было не до смеха, но губы сами растянулись в улыбку:

– Слуха у тебя тоже нет.

Тимофей покачал головой:

– Пф-ф. Разве для такой мути нужен слух? Скорее справка от психиатра.

Он прибавил скорость.

– Как думаешь, почему Ярик с ними? – хрипло спросила я.

– Не знаю. – Словно забыв про дорогу, парень сверлил меня взглядом. – Может, типа «назло мамке отморожу уши»? Хотя ему, может, и нравится такой отвязный музончик…

– Нет.

– Считаешь, что знаешь его лучше других?

В груди заболело. Я заново переживала тот момент, когда Ярик прошел мимо меня с остекленевшим взглядом.