Борис шел по трассе первым, предупреждая о камнях и резких поворотах. Тоник с Алисой едва успевали реагировать на неожиданно возникающие препятствия, а Профи половину дороги вообще проехал по самому краю, где было больше снега.

Ему не повезло больше всех. Он догнал Бориса на одном из узких участков трассы, где не мог маневрировать, и прошелся по камню. Иначе им бы пришлось столкнуться. Доска заскрежетала, Профи чудом не потерял равновесие и остаток пути катился, перенеся центр тяжести на уцелевшую часть доски.

Обогнув гору, они подъезжали к подъемникам с другой стороны. Борис правильно решил, что для начала им лучше спускаться к выкату здесь. Иначе они могли вернуться, раздолбав не только сноуборд, но и лыжи. И хорошо, если не ноги. На Чегете спасатели со стальной люлькой целыми днями шныряли по склону, вытаскивая травмированных, как раненых с поля боя.

Остановившись около закусочной, они вставили лыжи в снег, отряхнулись и стали рассматривать сломанный сноуборд. Восстановить его уже было невозможно. Борис незаметно отошел к киоскам, купил бутылку белого сухого вина и вернулся обратно.

— Внимание, — громко сказал он.

Все обернулись, и он выплеснул вино им в лица.

— Борис, вы сошли с ума! — возмутилась Алиса.

— Поздравляю вас со спуском и с крещением, — торжественно провозгласил он. — Теперь вы настоящие горнолыжники.

Какой-то парень, только что снявший лыжи, подошел к ним поближе.

— А вы не могли бы и меня окрестить? — попросил он. — Я тоже сейчас первый раз спустился с Чегета.

— Пожалуйста, — Борис широким жестом плеснул на него вина.

— Спасибо, ребята. Я скоро приду. Полканов долгов не оставляет, — сказал парень и исчез в очереди.

— Что у тебя с доской? — спросил Борис у Профи.

Вместо ответа тот показал широкую вмятину, от которой начали расходиться лучики трещин.

— Да, друг, — посочувствовал Борис, — откатался. Поразительно, как она у тебя в первый день не сломалась. Я лично, кроме тебя, не видел человека, который бы катался на самодельной доске. У людей даже фирменные крошатся за сезон, а твоя, если не этот камень, еще бы послужила. Ты прямо гений какой-то.

— Он не гений, а Профи, — сказала Алиса. — Все умеет.

— Все уметь невозможно, — из скромности возразил Профи.

— Но стремиться к этому нужно, — заметил Борис. — Хорошая позиция, одобряю.

— А мне кажется, — вступил в разговор Тоник, — лучше уметь что-нибудь одно, но как следует.

— Ты за узкую специализацию, — определил Борис.

— А Павлик все умеет как следует, — настаивала на своем Алиса. — Поэтому его и прозвали Профи.

— Друзья, — подошел к ним только что окрещенный Борисом парень. — Разрешите пригласить вас к моему столу. Александр Полканов, — представился он. — Предприниматель.

— Ну что вы, Саша, у нас сейчас будет свой стол, — отказался Борис.

— Обижаете. У меня сегодня как-никак день рождения, а отметить не с кем. А вы мне сразу понравились — хорошие ребята. Я людей насквозь вижу. Пойдемте, вы же не знаете, как тяжело одиночество, особенно в такой день, — сокрушенно вздохнул он, немного переигрывая.

— Правда, Борис, мы же с вами. Зачем обижать человека? — горячо вступилась за него Алиса.

— Я пас, — Борис поднял обе руки, тем самым соглашаясь с ней.

На столике, облюбованном Сашей, стояли стаканчики с дымящимся глинтвейном, лежали чипсы, орешки в пакетиках, шоколадные конфеты.

— За вас, друзья мои, — поднял стаканчик Полканов. — За то, что у вас еще все впереди. У меня впереди уже ничего нет. У меня все есть сейчас. Квартиры, машины, дачи. Мне не для чего больше жить. Я сегодня хотел разбиться, упасть с Чегета, но не повезло. Зато я встретился с вами, со своей молодостью, со своими надеждами. И я словно родился заново.

— Можно чуть-чуть? — Алиса показала глазами на глинтвейн. Борис снисходительно кивнул. — А сколько вам лет? — спросила она, взяв стаканчик в руки.

— Ужасно много. Я достиг возраста Иисуса Христа и сегодня наконец принял крещение. Я чувствую себя так, словно мне две тысячи лет.

— А выглядите вы как юноша, — сделала ему комплимент Алиса.

— Вы находите? — сразу оживился Полканов. — А знаете, почему я к вам подошел? Я видел ваш портрет во Флоренции, в галерее Уффици. Я сидел три часа перед полотнами Боттичелли и плакал.

— Что же вас так расстроило?

— Недостижимость идеала. Я и не мечтал о таком счастье — говорить со столь совершенным созданием…

— Послушай-ка, друг, — остановил поток его словоизлияний Борис. — Девочке недавно исполнилось четырнадцать лет. Ты попал не по адресу.

— Вы не поняли, — обиделся Саша. — Я же только восхищаюсь.

— Так! — раздался сзади возмущенный голос Ларисы. — Это что же здесь происходит? Борис, как ты прикажешь мне это понимать? Вчера ты приставал к моей дочери, а сегодня поишь ее вином.

Лариса пришла в спортивном костюме, но без лыж. Значит, кататься она не собиралась.

— Он не виноват, это я пою ее вином, — вмешался Полканов. — Кстати, вы знаете, что ваша дочь — ангел?

— А ну-ка, ангел, марш домой. Сейчас же иди в гостиницу, там поговорим.

— Мама, мне уже не десять лет, — неожиданно для себя сказала Алиса.

— Что? Если через полчаса ты не придешь в гостиницу, то завтра мы уезжаем домой! — твердо выговорила Лариса и, развернувшись, быстрым шагом пошла в сторону леса.

Борис вздохнул, пожал плечами и, забрав из сугроба лыжи, отправился за ней.

— Продолжим наш праздник, — поднял стаканчик Полканов. — Теперь нам никто не сможет помешать.

— Спасибо, — отодвинул от себя глинтвейн Тоник, — но нам нужно идти.

— Да, — подтвердил Профи, — нам пора.

— Я думаю, это каждый должен решать для себя сам, — сказал Полканов, внимательно глядя на «свой идеал».

— Мальчишки, вы идите, а я вас догоню. — Алиса напряженно смотрела, как на ярко светившее солнце надвигалась большая серая туча.

— Пойдешь одна через лес? — не понял Тоник.

— А что?

— Да это не проблема, ребята, я провожу, — вмешался Полканов. — Машины, правда, у меня с собой нет, зато личная охрана обеспечит нам безопасность. Можете не беспокоиться.

— Да нет, спасибо, — сухо сказал Тоник. — Мы лучше подождем.

— Как хотите.

Словно по заказу, с неба повалил крупный, пушистый снег. Такие снежинки делали в школе из ваты и вешали на веревочках. Сейчас они спускались в горячий глинтвейн и таяли. В одно мгновение все вокруг приобрело сказочный вид, даже горнофляжники стали похожи на Санта-Клаусов, стоящих в очереди за подарками. Смутные очертания гор стали теряться в сплошном беспорядочном кружении белых пачек заблудившихся танцовщиц.