За спиной, рассекая струившиеся по асфальту потоки воды, зашуршали автомобильные шины. Чтобы меня не окатило из лужи, я отпрыгнула к стене магазина, где продавались футоны. Мимо проезжала большая черная машина — на таких ездят правительственные чиновники. По-моему, «президент». В нашем районе такие лимузины попадались нечасто. Сейчас на таком разъезжает глава муниципалитета района Р., поэтому я знаю. Машина затормозила рядом, опустилось окно, и из него высунулась Мицуру.

— Садись к нам! — Мицуру сморщилась под падавшими на лицо каплями дождя и махнула мне рукой, заметив, что я колеблюсь: — Скорей, скорей!

Я поспешно сложила зонтик и прыгнула в машину. В просторном салоне работал кондиционер, гонявший холодный воздух, пахло дешевым ароматизатором. Должен быть и шофер, подумала я, но, к своему удивлению, увидела в водительском кресле средних лет женщину с растрепанной прической. Она обернулась и посмотрела на меня.

— Это ты живешь здесь, в муниципальных домах?

Ее голос резал слух — низкий и хриплый, какой-то шершавый.

— Я.

— Мама! Ну зачем ты? — с укором проговорила Мицуру, стряхивая носовым платком капли воды с моей школьной формы.

Ее мамаша — ни извинившись, ни рассмеявшись — уставилась на светофор. Вот, значит, какая у Мицуру мамаша. Я принялась ее рассматривать, стараясь понять, что у нее общего с дочерью. Меня всегда очень интересовало, как складываются отношения между людьми и передаются гены. Растрепанные волосы, отросшие после химии. Бурая кожа без следа косметики. Серый костюм джерси, больше похожий на ночную рубашку. Я не видела, что у нее на ногах, наверняка какие-нибудь босоножки с носками. Или замызганные кроссовки.

Неужели это ее мать? Еще хуже моей! Какое разочарование! Я посмотрела на Мицуру, сравнивая ее с матерью. Почувствовав мой взгляд, она подняла голову. Наши глаза встретились, и Мицуру покачала головой, как бы приглашая меня смириться с тем, что я увидела. Мать улыбнулась, демонстрируя ряд мелких зубов — совсем не таких, как у дочери.

— Чтобы из такого района, ходить в такую школу… Редкий случай!

Мать Мицуру от чего-то отказалась в жизни. Сейчас я знаю, от чего именно. От репутации и положения в обществе. На церемонии зачисления в школу я краем глаза оглядела родителей. Все они были граждане состоятельные и очень старались не выпячивать своего богатства. Или, вернее сказать, очень ловко умели показать его, не выставляя напоказ. Так или иначе, «богатство» — слово, которое было в ходу у всех присутствовавших.

Однако мать Мицуру относилась к этим благам с полным безразличием. Ушла в сторону, закрыла глаза. От нее пахло не богатством, а более понятными мне земными радостями — деньгами, драгоценностями, домом.

Как говорила Мицуру, мать приказала ей молчать, что они живут в районе Р., поэтому я ожидала увидеть эдакую мадам и ошиблась. Мицуру сообразила, о чем я думаю, и быстро сменила тему:

— Ты плакала?

Я взглянула на нее и ничего не ответила. Ее глаза до краев наполняла злоба. На меня смотрел сидевший в ней злой дух. И я только что схватила его за хвост. Она смутилась и отвела глаза.

— Сегодня позвонили. У меня мать умерла.

Мицуру помрачнела и ущипнула себя за губу, словно хотела ее вырвать вместе со ртом. «Интересно, а эта ее привычка?.. Чечетку на зубах исполнит?» — подумала я. Между нами шла борьба. Но она продолжалась недолго — Мицуру безоговорочно капитулировала:

— Извини.

— У тебя умерла мать? — проскрипела с водительского сиденья мамаша — как о чем-то не заслуживающем особого внимания.

Теперь уже моим противником была не дочь, а мать. Она бросала слова небрежно, прямо как те люди, что крутились вокруг деда. Прямые, открытые, для них важна суть, а не антураж.

— Да.

— И сколько ей было?

— Лет пятьдесят. А может, сорок восемь. — Точного возраста я не знала.

— Ага, как я примерно. И отчего она умерла?

— Самоубийство.

— А причина? Климакс, наверное?

— Не знаю.

— Мать и самоубийство… А детям-то после этого что делать?

Что правда, то правда. Она точно угадала мои мысли, и я была ей за это благодарна.

— Что ж, у тебя траур. Положены каникулы. Сиди дома. Куда ты еще собралась?

— Но она умерла за границей. Дома мне особо нечего делать.

— И поэтому ты выскочила под ливень?

Мать Мицуру ткнула пальцем в лобовое стекло. Машины еле ползли по улице в потоках воды с небес. Женщина изучала меня в зеркало заднего вида, буравя острыми, глубоко посаженными глазками.

— Сегодня мне действительно надо в школу.

Причина — Кадзуэ, которую отфутболили из группы поддержки. Но я решила об этом не распространяться, и траур по матери сразу перестал вызывать интерес.

— Эй, а ты, случайно, не полукровка?

— Мама! Ну что ты опять? — вмешалась Мицуру, и я услышала давно ожидаемое — она забарабанила ногтем по зубам, как дятел по дереву. — У человека только что мать умерла, а ты со своими вопросами!

Но мамаша пропустила слова дочери мимо ушей.

— И живешь ты, значит, с дедом?

— Да.

Струйки воды стекали с моего зонтика на пол машины, затянутый толстым серым ковролином. На нем уже образовались грязноватые темные пятна, будто что-то пролили.

— Твой дед японец?

— Да.

— Мать тоже японка. Ну а вторая половина кто?

Интересно, в чем причина ее любопытства? Хотя про себя я заметила: мне нравятся такие вопросы. Из тех, что хочет задать любой человек, но не решается.

— Швейцария.

— Круто! — насмешливо, но без злобы проговорила она. А Мицуру шепнула мне на ухо:

— Извини, что она так. Это у мамы такая манера. Она так о тебе беспокоится.

— Вовсе нет. — Мамаша обернулась. — У тебя и без моего беспокойства сил хватит. А вот Мицуру у меня все учится. Смех, да и только. Говорит: желаю в Тодай, на медицинский. Такая упрямая! Лучше всех хочет быть. Есть цель — она и долбит в одну точку. Сказала: мне здесь не нравится, — и теперь вот квартиру снимает. Раньше ее страшно травили, так что она знает, как за себя постоять. И все равно лучше б она плюнула на эту чертову школу.

— И за что они к тебе привязались? — как бы ненароком поинтересовалась я у Мицуру.

— За то, что у меня свой бар, — тут же встряла мамаша, выруливая на скоростную трассу.

Мы сразу уперлись в пробку. Мицуру молчала, опустив голову, и я заметила: чем ближе к школе, тем она больше бледнеет.

Машина затормозила напротив школьных ворот. Другие родители тоже подвозили своих детей, но все останавливались в стороне, подальше. А мы подкатили прямо к красивым каменным воротам — специально, чтобы привлечь любопытные взгляды шедших на занятия девчонок. Мать будто нарочно хотела уколоть Мицуру, сделать ей больно.