Дети вошли в коридор, где их встретила служанка. Она сделала неловкий книксен и поклонилась. Бледная, с отсутствующим взглядом, она, по всей видимости, была заколдована, как и Джорджи. «Хотя это неудивительно, – подумала Лили. – Определенно, в Лондоне все слуги заколдованы, а как иначе?» В Меррисот у прислуги не было никакой возможности предать хозяев – на острове больше никто не жил, но Лондон очень большой, чтобы рисковать возможным распространением слухов. К тому же в Меррисот слуги слишком боялись Нериссу, поэтому ничего не рассказывали о магии даже родным, а если собирались их навестить, Нерисса стирала слугам память и только после этого отпускала домой.

Лили была слишком взволнованна, чтобы внимательно разглядеть дом Джонатана Дисара, но, поднимаясь за ним по ступенькам, отметила, что, залитый светом, он сильно отличается от мрачного Меррисот. Белые перила блестели, на цветных обоях порхали птицы. Маленькая желтая птичка с черным клювом увидела девочек и, склонив голову набок, проследила за ними блестящими глазами. Ее радостное чириканье подхватил целый хор голосов. Повсюду витал аромат цветов. Лили решила, что дом, должно быть, принадлежит женщине – молодой женщине. Лили словно чувствовала ее блестящую магию, парящую в воздухе.

На мгновение ей стало завидно: Лили тоже не отказалась бы жить в доме, полном маленьких заклинаний, но вдруг вспомнила взгляд служанки и ее пустые глаза. Молодая хозяйка не просто так украсила дом – это тоже было частью плана. А еще она собиралась убить детей. Бог знает сколько детей…

Ступив на последнюю ступеньку, девочка услышала гул голосов и довольный смех. Джонатан Дисар провел девочек и Питера в одну из комнат. Из высоких окон открывался красивый вид на парк, на противоположной стене комнаты висели огромные зеркала. Они отражали солнечный свет, и вся комната словно сияла.

Когда Джорджи и Лили зашли в комнату, гомон сразу умолк. Все взгляды обратились к девочкам, и Лили вздрогнула. Она выросла на острове, где кроме ее семьи больше никто не жил, поэтому не привыкла к вниманию. Да, она выступала на сцене, но там все совершенно по-иному. На сцене Лили играла, а это не так страшно, как стоять в комнате под любопытными взглядами юных волшебников. Да даже в Доме Феллов на Лили с Джорджи никто не обращал внимания: сознание всех учеников было затуманено заклинаниями.

Спустя примерно минуту по комнате пронесся шепот – это дети начали спрашивать друг у друга, что это за девочки. Лили выпрямилась и одарила их дерзким взглядом. Этих детей ни в коем случае нельзя было сравнивать с учениками Дома Феллов. Если в исправительной школе все носили гадкую серую форму всегда на размер больше или меньше, то на этих детях одежда была неимоверно дорогой – и это сразу бросалось в глаза. Более того, все собравшиеся в комнате точно являлись волшебниками, а в Дом Феллов многие попали случайно и ни разу в жизни не пользовались магией. Им просто не повезло: дети либо выглядели странно, либо глаза у них были разного цвета, или, может, они очень много плакали… Да целая сотня причин привела в Дом Феллов детей, которые не должны были там находиться.

– Это Джорджианна Пауэр и ее младшая сестра Лили, – представил их мистер Дисар. – Джорджианна будет участвовать в нашем шоу. А ты, малышка, можешь понаблюдать отсюда. – И он указал Лили на стулья у окна.

Питер стоял у двери, словно лакей, которому велели присматривать за девочками. Правда, на лакее была очень странная одежда, но серьезное выражение лица Питеру удалось на славу. Лили попыталась придать своему лицу такое же выражение, но у нее ничего не получилось: она была слишком взволнованна. Чем тут занимаются все эти волшебники? В комнате помимо детей было еще и несколько взрослых – они тоже с интересом наблюдали за Лили.

Генриетта лапкой дотронулась до Лили, и девочка посадила мопса себе на колени. Та улеглась, свернувшись клубком. Лили погладила ее и прошептала:

– Я сказала, что не очень талантливая волшебница, но вот что делать с тобой? Как думаешь, им стоит знать, что ты умеешь разговаривать?

– Если что, я скажу, что я не твоя, а Джорджи, – ответила Генриетта. – Что они тут делают? Пьесу ставят?

Посередине комнаты стоял драпированный золотой тканью стул, на нем сидела скучающая девочка. Ее волосы были уложены в высокую прическу, а на голове сияла тиара. Перед ней, держась за руки, на коленях стояли шесть девочек. Наверное, репетиция шла уже долгое время – никто из участников постановки не выказывал радости. Почти все дети шептались о Джорджи, а кто не шептался – готовился к танцам. По крайней мере, так показалось Лили.

– Музыку, пожалуйста! – крикнула высокая девушка в белом платье.

Девочки выпрямились. В противоположном углу комнаты Лили заметила пианино. Рядом два мальчика заиграли на скрипках, а девочка – на флейте. Все эти дети – волшебники. Поняв это, Лили поежилась: никогда раньше она не слышала заколдованную музыку.

– Встань сюда, – сказала девушка в белом платье. Она взяла Джорджи за руку и подвела ее к группке девочек.

«Наверное, это хозяйка дома!» – подумала Лили. Белое платье с зеленым ремешком отлично гармонировало с красивыми обоями и вазами с цветами, что были расставлены по всей комнате. Если бы Джорджи пришла в себя, то первым делом возмутилась бы, что на девушке нет корсета и, кажется, ни одной нижней юбки.

– Да это просто смешно. Появилась из ниоткуда – и, пожалуйста, сразу получила роль в нашем номере. Хотя всем все равно, так что ладно. Сойдет, – пробормотала одна из девочек.

Кора и Пенелопа, которые тоже собирались участвовать в шоу, не сводили с Джорджи презрительного взгляда, но та их даже не заметила. Она едва держалась на ногах, а глаза ее были устремлены в сад. Лили показалось, ее сестра что-то там высматривает. Или, возможно, у нее видение и она только что узнала будущее. Кора что-то прошептала, явно относящееся к Джорджи, но та и бровью не повела.

Услышав первые ноты, Лили вдруг с дрожью осознала, что музыка и будет финальным аккордом сложнейшего заклинания, которое волшебники-предатели создавали много лет. Дети в мгновение ока оживились, скука растворилась, шепот стих. В глазах Джорджи загорелся огонек – Лили не видела его уже много недель. Джорджианна выпрямилась, словно была марионеткой и кто-то сверху дернул за веревочки. Одну руку она дала Коре, другую – девочке с темно-рыжими волосами, и они закружились в хороводе. Лили сразу поняла, что в танце был свой, особый смысл. Музыка словно звала ее, и девочка заерзала на стуле, не зная, присоединиться ей к хороводу или нет.

– Не надо, – сказала Генриетта. – Это очень сильная темная магия. Крепись, не поддавайся ей. Ты только посмотри на них!

Лили понимала, что ей надо бороться, что нельзя позволить заклинанию втянуть ее в хоровод, но это оказалось сложнее, чем она думала. Ей сразу вспомнился театр: публика затаила дыхание, предвкушая разгадку трюка… Чувства были очень схожи. Лили барабанила пальцами по стулу в такт музыке. Генриетта спрыгнула с колен девочки и, когда Лили поднялась, зарычала.

Но вдруг кто-то схватил Лили за плечи, усадил ее обратно на стул и сильно встряхнул. Магическая пелена с ее глаз спала, и Лили увидела перед собой Питера.