– Может быть, на всякий случай еще кого-нибудь прихватим? – несмело предложил Петр.

Чай был допит, и Петешев налил Хрипунову второй стакан. Размешав сахар, брошенный в кипяток, Василий отложил в сторону ложечку и согласился:

– Я тоже об этом подумываю. Тестя надо привлечь, Ивана Дворникова. Он мужик боевой, в разведке служил, пока однажды его миной не накрыло. Глуховат малость, но для наших дел подходит в самый раз!

– Значит, ты ручаешься за него?

– На все сто! Присмотрелся я к нему… Болтать много не станет, родня все-таки. Он тоже в лагере сидел. На четыре года тройка[5] засадила.

– И за что его так немилостиво?

– Как антисоветского элемента. И на фронт-то пошел, чтобы его реабилитировали. Однако судимость так и не погасили. Так что у него свои счеты с советской властью.

– Знаю я твоего тестя… А не староват он для такого дела? Сколько ему? Под пятьдесят, должно быть?

– Ничего, помехой не станет. Мужик он с головой. Может быть, еще что-то дельное подскажет.

* * *

С тестем проблем не возникло. Услышав, что зять предложил пойти на дело, пообещав при этом большие деньги, он, немного подумав, согласился:

– Почему бы и нет. Сейчас, куда ни глянь, такие цены задрали, что и не подступиться! А кушать-то хочется. Вижу, как ты живешь. Ни в чем себе не отказываешь и дочку мою, Надюху, как приодел знатно! Любо-дорого смотреть! Перед людьми не стыдно. Так когда, ты говоришь, надо идти?

– Завтра, часов в десять, – приободрившись, ответил Василий.

– Подходящее время, у меня как раз смена заканчивается. А что мне делать-то нужно?

– Ничего особенного, на шухере будешь стоять, если кто появится, дашь нам знать.

* * *

Следующей ночью через лаз в заборе пробрались во двор к Заславским. Домина был добротный, из толстых сосновых стволов. Окна были потушены – хозяева спали.

– Сколько добра в хате, а собаку так и не завели. Видно, от жадности, на харчах для собаки экономят, – съязвил Хрипунов.

– Думают, что так дешевле выйдет, – поддержал его Петешев. – И что теперь?

– Просто так в дом не войти. Двери крепкие, а окна с двойными рамами, я уже проверил. Шухер большой поднимется… В сарае затихаримся и подождем, когда кто-нибудь выйдет.

Заславские проснулись ранним утром, когда солнце только поднималось из-за горизонта. День обещал быть ясным. Утренняя роса легла на траву, прижав ее к земле. На улице было свежо. Хозяйка дома – привлекательная молодая женщина Хася – вышла на крыльцо, одетая в темный тулупчик, зябко повела плечами и, чуть приподняв длинный сарафан, стала спускаться по высокому крыльцу во двор.

Хрипунов приоткрыл дверь сарая и увидел, что женщина шла через двор прямо к ним. Потом она вдруг остановилась и, словно предчувствуя недоброе, поспешно повернула к дому.

– Что это она вдруг? Не заметила ли нас часом? – встревоженно произнес Василий и, не дожидаясь ответа, выскочил из сарая и побежал вслед за хозяйкой. Хася торопливо приближалась к крыльцу, в какой-то момент Хрипунову даже показалось, что она сорвется на бег. Забежав вперед, он преградил женщине дорогу.

– Слушай, стерва, только без крика давай! – ткнул он ствол пистолета ей в живот. – Сейчас ты заходишь в дом, а я иду за тобой следом. И если хоть слово вякнешь… пристрелю! – Хрипунов видел перекошенное от страха лицо женщины. Где-то внутри нее застрял крик, который никак не мог отыскать выхода. – Рот закрой, тварь! Иначе я тебе его сам запечатаю. А теперь по ступенькам вверх!

Женщина вдруг засуетилась.

– Сейчас, сейчас, – теребила она беспокойными пальцами отворот тулупчика, поднимаясь по крыльцу.

В дом следом за Хрипуновым вошел и Петешев. Немного поотстав, оглядевшись по сторонам, поднялся Дворников.

– Закрой дверь, Иван, постой у окна! – сказал Хрипунов тестю. – Если кто-то подойдет, голос подашь!

– Сделаю, – ответил Дворников.

Громко шаркнула тяжелая щеколда. Женщина со страхом смотрела на вошедших, осознавая, что всецело находится во власти преступников.

– Деньги давай – и быстро! – прикрикнул Василий на хозяйку.

– У нас ничего нет, – испытывая дикий страх, негромко произнесла Хася.

Хрипунов подошел к женщине вплотную. С ядовитой усмешкой созерцал перекошенное от страха лицо. Притронулся к ее смоляным волосам и нежно произнес:

– Какие они у тебя пушистые, вот только послушай меня внимательно, – взяв в горсть ее локоны, он стал наматывать их на кулак, а потом притянул к себе, – вот только я тебе не верю, сука! – Заславская сжалась от страха, лицо судорожно дернулось. – А ты красивая. Может, поразвлечься хочешь? Так мы тебе рады услужить, мы справные бродяги. Не пожалеешь! Вот, посмотри хотя бы на него, – ткнул Хрипунов пальцем в тестя. – Такой боров любой бабе в усладу будет. – Губы Хаси сжались в тонкую нить, а по щеке сбежала горькая слеза. – Болота мне еще не хватает! Пошла прочь! – разжал Хрипунов короткие пальцы. – Показывай, где золото держишь! Живо, стервоза!

– Вы заберете и уйдете?

– Золото давай, лярва!

– Сейчас, – отшатнулась женщина от Хрипунова, неуверенной поступью подошла к громоздкому шкафу и принялась лихорадочно перебирать постельное белье. – Сейчас… Где-то здесь.

Наконец ей удалось отыскать то, что она искала, – небольшую черную лакированную сумку.

– Вот здесь, берите все, только не трогайте нас, – положила она сумку перед Хрипуновым. – Здесь все, что мы скопили за несколько лет.

Большак вытряс содержимое сумки на стол. На белую узорчатую скатерть упали золотые вещи: несколько монет царской чеканки; колечки с зелеными камешками; два небольших браслета, один из которых с красным крупным камнем, не иначе как рубин; короткая золотая цепочка, сережки с прозрачными камнями…

– И это все?! Ты меня за дурака, что ли, держишь?! А ну давай, показывай остальное! Где еще золото припрятала, тварь?!

Стоявший у окна Иван Дворников вдруг отпрянул в сторону.

– Что у тебя там? – зло спросил Хрипунов.

– Вася, там какой-то молодой мужик у ворот!

Василий подступил к окну и чуть отодвинул занавеску. Мужчина лет сорока закрыл створки ворот и скрепил их длинной металлической задвижкой. Несильно пнул кирзовым сапогом столб, сбивая с подошвы налипшую грязь, и широким шагом двинулся к дому.

– Кто это? – повернулся Хрипунов к хозяйке, чувствуя, как в висках запульсировала кровь.

– Моисей, мой муж…

– Почему так рано?

– Он в ночную смену работал. Вот пришел…

Большак вплотную подошел к сжавшейся от страха женщине, ткнул дулом вальтера ей в щеку и сквозь стиснутые зубы процедил:

– Сейчас ты подойдешь к двери и без лишних слов откроешь своему муженьку. Если вякнешь хотя бы слово… пристрелю и тебя, и его! Ты хорошо меня поняла?

– Да, –