Поколения сменяли друг друга, а люди по-прежнему терпелипрелести коммунального быта, с тоской поглядывая на растущих вокругблизнецов-многоэтажек. Кому везло, те выбирались в квартиры, где кухнямаленькая, зато сосед не маячит перед глазами в трусах и майке, а в туалет сутра не надо занимать очередь. Оставшиеся доживали свой век, наблюдая из окон сванькой-мокрым на подоконнике за бесчисленными стаями бродячих собак и котамина завалинке.

Однако жизнь сделала еще один крутой поворот. Обувь сталишить в более подхо-дяшем для этого месте, на колокольню вернули колокола, назолотые луковки — кресты, а улицу вдруг облюбовали появившиеся богатеи. Каквсегда, русская душа не знала удержу. Иные покупали по пять квартир, расселяятуда древних стариков и старушек, чтобы занять бывший купеческий дом. Через годдореволюционному благолепию нечего было и тягаться с нынешними роскошнымиособняками. От старых задворок областного центра остались только бесчисленныекусты сирени, шиповника и акации. Бродячие псы куда-то делись, зато появилисьмастифы и доги, а забредшие по глупости коты сидели на деревьях и жалобноорали. После таких перемен называться Красномилицейской улица положительно не могла,и ей вернули исконное название.

Эти мысли блуждали в моей голове, когда я, спустившись почугунной лестнице, оказалась в прохладном раю Николо-Перевозинской. Народ здесьпроживал далеко не бедный, и адрес уже сам по себе наводил на размышления. ЕслиЛешкин крестный и не был шейхом из Саудовской Аравии, то на простого пенсионератоже не тянул. Впрочем, редкие развалюхи здесь еще остались, вполне возможно,одну из них я сейчас и увижу.

Я свернула на песчаную тропинку, под прикрытие сирени, ипошла вдоль улицы, поглядывая на номера домов.

Дом номер три на первый взгляд не являл собой ничегопримечательного. Двухэтажный особняк из красного кирпича, крытый черепицей,крыльцо с гнутыми железными перилами и симпатичными фонарями с обеих стоpон.Дом утопал в зелени и быд обнесен металлической оградой на каменных столбах.Солидно и без излишеств. Мне понравилось. Хозяин такого дома красный пиджак иенапялит, хотя, может, я оши-баюсь.

Я прошла мимо, успев заметить, что Лешкиной машины во дворенет, и свернула в переулок, размышляя, где укрыться. Через минуту я вышла насоседнюю улицу, параллельную Николо-Перевозинской и носившую имя Фрунзе, чтобыло, конечно, явлением временным. Особняки и здесь теснили деревянные домишки,но процесс колонизации был еще в начальной стадии, и улица напоминалазахламленную строительную площадку. Возможно, из-за жары на площадке этойособого оживления не наблюдалось.

Завидев скамейку, я присела, пытаясь сориентироваться.Находилась я где-то позади нужного мне дома, и здоровенный дуб с похожим наскворечник сооружением, сделанным местной детворой для одним им ведомых целей,мог мне пригодиться. Если хозяева отсутствовали, конечно. В такую жару я бы наих месте отправилась на речку.

Хозяев видно не было. Повесив на плечо сумку, я полезла надерево, с грустью подумав, что поспешила обрезать джинсы: длинные щтанинысейчас бы пригодились.

Ободрав колени, я все-таки достигла скворечника, огляделасьи порадовалась, что не ошиблась: дом номер три отсюда смотрелся как на ладони.Если поднимусь чуть выше, смогу увидеть и крыльцо с витым козырьком. Впрочем,неизвестно, пустят ли Алексея с парадного хода…

Я забралась повыше, выбрала основательный на вид сук иустроилась на нем, не обращая внимания на сердитые взгляды вороны с соседнейветки.

— Лети отсюда, — сказала я ей, извлекая бинокль изсумки.

Затея сильно смахивала на авантюру: сидя на ветке, многогоне узнаешь, а вот если взрослую тетю сердитые дяди засекут на дереве с биноклемв руках, будет тете худо. Однако Алексей занимал меня чрезвычайно, а крестныйего — и того больше, потому я и решила рискнуть. Авось что-нибудь да высмотрю.

С этой стороны особняк выглядел намного интересней. Деревья,посаженные вдоль крепкого забора, через несколько лет должны были надежноукрыть его от нескромных взоров. А пока я и без бинокля хорошо видела веранду сраспахнутыми настежь дверями и настоящий бассейн с мраморными ступенями.Бассейн был небольшим, но как-то чувствовалось, что им пользуются. Чуть встороне, возле кустов роз, стоял белый столик с витыми ножками, пяток стульев кнему и плетеное кресло под веселым полосатым грибком.

В кресле кто-то сидел. В бинокль я разглядела мужчину летшестидесяти в спортивных штанах и футболке. Он читал газету, то и делопоправляя очки, сползающие с носа, наверное, из-за жары. Мужчина походил напенсионера-сторожа или садовника. Сидит себе человек в хозяйском кресле, пока«сам» отсутствует, сидит и газетку читает. От его облика веяло чем-тоустоявшимся и мирным.

Я обшарила взглядом сад, двор и окна дома, но больше ни душине обнаружила. А что, если Алексей сыгpал со мной шутку? Только я подумала обэтом с тихой злостью, как появился он собственной персоной. Увидела я сначаламашину, но не нашу расхристанную «восьмерку», а вполне приличную «Ниву» белогоцвета. Только когда из нее вышел Алексей, до меня дошло, что это вторая«тачка», купленная Соловьем.

Стоило Алексею показаться, как дом ожил, да так, что миепришлось вертеть головой во все стороны, чтобы не пропустить что-нибудьинтересное. С крыльца спустились двое молодых людей — как видно, Алексея онихорошо знали, потому что принялись по очереди трясти ему руку и улыбаться. Словя не слышала и по губам читать не умею, но общее впечатление: встреча прошла втеплой, дружеской обстановке. Пока все трое входили в дом, в саду тоженаметилось оживление. Крупный, почти квадратный паренек скатился по лестнице,остановился за пару метров от старика и что — то сказал, выгибая спину.Выглядело это забавно: спина гнулась с трудом от чрезмерного количествамускульной массы. Старичок кивнул, снял очки, отложил их вместе с газетой всторону. Квадратный исчез в кустах, а старичок задумался, потер переносицу ивроде бы даже вздохнул, но тут же бодро поднялся и улыбнулся во всю ширину рта,сверкая золотыми ко-ронками.

Причиной такой радости было появление Алексея. Он спускалсяпо ступеням без сопровождения и без улыбки. Возле бассейна они встретились,обнялись, пожали друг друту руки, а старичок, который, кажется, все-такиоказался крестным, наклонил к себе стриженую Лешкину голову и трижды егооблобызал. Они еще с минуту постояли, крестный держал Лешку за руку чуть вышелоктя и вроде бы рассматривал, а потом махнул рукой в сторону полосатогогрибка, приглашая проходить и быть как дома.

Оба сели за стол — Алексей с опаской на стул с витыминожками, а улыбчивый крестный в кресло. Беседовали они довольно долго, говорилвсе больше старичок, наклонясь к Лешке и постукивая л донью по его руке, а тоткивал с очень серьезным выражением на лице.