— Неужели ничего нельзя поделать? — вэй Виргорел смотрел пытливо, да и лицо имел вполне спокойное и равнодушное, но разговаривал резко, раздраженно. — Это возмутительное нарушение указа! Вы должны немедленно найти вэй-гана и передать ему, что все прибыли и нам следует… действовать сообразно задуманному! В конце-концов, мы столько готовили этот отбор, и вот так вот поступать…

ОНИ готовили?

Ну-ну.

— Ответьте мне честно, не таясь… — он сделал шаг ко мне, да и остальные распорядители тоже приблизились, подавляя своим интересом — я тут же почувствовала приступ клаустрофобии. — Вы видели его? Он так ужасен, как его описывают? Настолько противен, что стесняется этого? А может безумен — и его зверь взял над ним контроль?

Вот если честно, мне захотелось возмутиться, пусть я и принимала всеобщее недоумение.

Эти люди приперлись туда, где им изначально не были рады, воспользовались гостеприимством этого дома и при этом позволили себе строить и выказывать подобные предположения…

А еще я поняла поведение слуг в этом доме, где и я всего несколько десятниц назад была в позиции просящего.

Про вэй-гана и его проблемы не хотелось говорить. Как-будто… унижая его этими рассказами. Я не готова была сообщить, что его облик и правда страшен. А его пальцы обладают невероятной силой — но с трудом держат вещицы, вроде бокалов или приборов. И что он ненавидит и этот облик, и эту ситуацию в целом, и прячется как зверь в своей норе, потому что понимает, насколько неоднозначные реакции вызывает…

А еще я не могла сообщить о том, что у него появилась надежда на наилучший вариант разрешения проблемы, но за восемь лет он привык отмахиваться от всяческих надежд…

Я покачала головой:

— Простите, я ничего не знаю…

— Вы обязаны немедленно найти его и потребовать объяснений!

Неопределенно кивнула, присела в реверансе и вышла из малой гостиной, где состоялся разговор.

Вот как им объяснить, что «найти» и «немедленно» — это не про вэй-гана?

Но сейчас, глядя на шмыгающую носом Карину, я решила, что пора что-то делать, кроме как отправлять с посланниками записки для мэрра Корни, что у нас проблемы. Ведь если так пойдет и дальше, то король может принять более суровые меры, возмущенный подобным неисполнением…

А то и вовсе приехать сюда со своими придворными.

Представив еще и королевский двор в Эрендоре, я похолодела и вышла из кухни.

Левое крыло на втором этаже никак не поменялось за эти дни… Его предверие было мрачно и пустынно, а на полу все также зияли дыры, как бы предупреждая зашедшего сюда случайного посетителя, что дальше идти не стоит. Я осторожно двинулась вперед, подсвечивая свой путь магической лампой и радуясь, что хоть какой-то естественный свет проникает сквозь наполовину оторванные ставни.

Я предполагала, что эта часть здания будет зеркальным отображением крыла правого, но это оказалось не так. С той стороны был длинный, почти сквозной коридор с дверями по бокам, здесь же все начиналось с анфилады огромных залов, пройдя сквозь которые можно было приблизиться к хозяйской части.

Сначала шел музыкальный салон… ну, судя по валяющимся там остаткам инструментов.

Далее — небольшое по меркам замка помещение со скульптурами. Их почти не тронули, но сцены, которые изображали мраморные люди… и существа мне были не понятны.

А следующей комнатой оказалась галерея, шедшая вдоль окон, не закрытых ни портьерами, ни ставнями. На противоположной стороне от них было две двери — запертых, а вот на самих стенах размещались огромные портреты в витых, узорчатых золотых рамах.

С табличкой под каждым.

— Станис вэй-ган Эрендарелл, семьсот тринадцатый год до Объединения… — прочитала первую.

Хм, почти восемьсот лет назад. Интересно, что значила эта дата? Дата рождения? Вступления в должность… или как там называют событие, при котором мужчина становится главой рода?

Я с любопытством посмотрела на этого Станиса. Представительный и довольно привлекательный мужчина… явно не в современной одежде. Его наряд напоминал больше… кожано-лохматые доспехи викингов.

Подошла к следующему портрету и убедилась, что там тоже вэй-ган — только шестьсот седьмого года. Они что же, так долго живут? Или просто кого-то пропустили?

Я внимательно осматривала каждую табличку — где-то разница между датами была всего пару десятков лет, где-то доходила до ста, как в первых случаях — пока не подобралась к последней.

Уже понимая, что там прочитаю.

— Себастиан вэй-ган Эрендарелл, двадцать третий год от Объединения…

Сглотнула… значит, двадцать лет назад что-то произошло — может умер его отец — и он встал во главе рода, а восемь лет назад превратился в чудовище?

— Себастиан, — прошептала, перекатывая имя на языке. Я ведь даже не знала до этого, как его зовут…

И как выглядит… точнее, выглядел тоже не знала.

Медленно и осторожно отступила и посмотрела на огромное полотно.

Темноволосый, стройный на вид мужчина в современном сюртуке иронично улыбался, будто глядя на меня. Темные глаза, чуть скошенный нос и щетина… Он был не то что бы красив, но, безусловно, привлекателен и обладал харизмой, что чувствовалось даже на портрете…

Меня отвлек тихий, непонятный звук…

Я повернулась и спросила куда-то в темноту:

— Вэй-ган?

Я могла хоть сто раз вопрошать в сгущающиеся сумерки галереи, но ответа не дождалась.

Вздохнула. И снова двинулась вперед, намереваясь все-таки проникнуть в святая святых и надеясь, что мы с вэй-ганом в достаточно хороших отношениях, чтобы не счесть мое поведение наглостью.

Бесполезно.

Двери в следующие комнаты были заперты, а после дорогу и вовсе перегородил… завал камней, кусков мебели, картин и гобеленов. Настоящее логово… в котором явно отсутствовал хозяин.

Пришлось возвращаться ни с чем, размышляя, что же делать дальше. Но в голову ничего путного не приходило — видимо, придется пока держать оборону. Игнорирование, конечно, вариант поведения, но… Я надеюсь Себастиан от него откажется и как можно скорее.

Улыбнулась про себя, что позволила себе такую фамильярность, но улыбка растворилась и превратилась в маску спокойствия, когда я, вернувшись на общую площадку между двух частей замка, увидела там вэй Ивон Клайнир, одну из самых… неприятных невест. К моему стыду я не запомнила пока всех имен и фамилий — уж очень много новых людей у нас появилось. Но эта белокурая девица из-за своих каприз, стервозности и агрессии стала уже именем нарицательным.

Судя по всему, она только что вернулась с верховой прогулки — некоторые гостьи выезжали по окрестностям в сопровождении наших грумов — и теперь нетерпеливо вышагивала туда-обратно по площадке, похлопывая по бедру снятыми кожаными перчатками. Она бы показалась даже хорошенькой, если бы не выражение презрительного нетерпения, скривившего губы.