«Едрить-колотить, вроде дело идёт, даже вон серебро в мошну капает, гляди, как пилы на лесопилке скачут – надоумил Лис. Глядишь, и вправду с досок тех выкупимся… Гнулись бы ещё те пилы пореже да тупились помедленнее, совсем хорошо было бы! С Мудилой поговорить? Или с Лавром? Голова Лис, ничего не скажешь, хоть и сопляк ещё!

И всё равно, кто так строит?! Ну кто так строит?! Равелины, казярмы, башни выдвинутые! Один терем как у людей! Да хрен с ними, с башнями да казярмами, оно и по делу вроде получается, но куда гонят-то? Приволокли болотников косоруких, а они делать ни хрена не умеют, хари неумытые! Топор как первый раз увидали. Мы бы и артелью справились, помедленнее, да получше. А может, и быстрее даже, без этих-то. Им, лешакам, пока каждому не объяснишь, не покажешь да в рыло не дашь, не понимают ни хрена. Так они и по харе не понимают, всё в ответ норовят, вон как давеча! Ведь толпой навалились и в ров скинули, поганцы! Только выбрался да своих кликнул, так камидат этот недоделанный, Дёмка – чтоб ему до скончания века точилом подтираться! – тут как тут! Не дали душу отвести!

Дикие они все! Дети насмерть режутся! А чуть что не по ним, так давят, не стесняются! Вон Лис двоих положил, третьего связал и деду своему на суд отволок, а тот повесить велел, как высморкался! Сопляка! Мне же виселицу ладить пришлось… И смотреть заставили.

Воевода, чтоб ему, собственными ручками по рёбрам насовал, не побрезговал. Давно так не били, умеет, хрен старый! Да ладно бы бил, чай, не в первый раз! Оно когда мне, а когда и я! Выйти бы с ним в круг с топором против меча – посмотреть кто кого! А он, пень одноногий, лупит и приговаривает: «Ты что ж творишь, козлодуй?! Ты ж людей своих предаёшь! Ты же начальный человек! Ты за людей в ответе! Они твои руки, а ты голова! Только голова у тебя, как задница! Ты как перед работниками выставился? Как С-с-сучок скандальный! А перед артельными своими? Прибили бы тебя, дурня безмозглого, на кого ты их оставил бы?! Предатель!»

И ведь прав, не попишешь… И внучок его, Лис, в ту же дуду, ещё и раньше деда! Правы, вдоль их поперёк и наискось! Помру – не бывать артельным вольными… Ах ты, жизнь ты, стерва драная! А Алёна как? И как припечатал-то под конец, язва одноногая: «Научишься людьми своими, хоть артельными, хоть пришлыми, как пальцами на руке владеть – и сам выкупишься, и товарищей своих от кабалы избавишь, и Алёна за тебя пойдёт, и в уважаемые люди выйдешь, а будешь дурь свою лелеять, дождусь твоего первого взбрыка да на вешалку просушиться пристрою, чтоб другим неповадно. Как это у нас делается – сам видел. Крепость и Нил достроит, он хоть и мастер похуже, да ума у него, видать, побольше. Только на том свете с тебя, как с Иуды спросится, и боги светлые не забудут! Думай!»

Вот ведь как, куда ни кинь – всюду клин! Это как же болотниками-то этими, как артельными, командовать? Да ну их на хрен! Мои дело делать будут, а они пусть глину по ямам месят. Ну кто так строит, а?!»

– Сучок, ты чего смурной такой? – Мастер Нил подмигнул своему старшине.

– Да, Швырок, погань такая, долото вместо тесла притащил! – Плотницкий голова в сердцах плюнул.

– А ты его поучи.

– Поучил уже, всю ногу об его зад отбил! Колоду он, что ли, в порты затолкал?

– Может, и колоду… Он на выдумки горазд, лишь бы не работать!

– Ты чего пришёл-то, Шкрябка?

– Да я тут во рву был, смотрел…

– И что?

– Да вот, сомневаюсь я, забить ещё пяток свай или хорош? Ты бы сходил, посмотрел? – Нил указал рукой в сторону рва, чуть левее воротной башни.

– А сам чего? Не сопляк вроде! – К Сучку на глазах возвращалась задиристость.

– Дык, говорю, сомневаюсь я.

– Ладно, пошли, ма-астер!

До рва всего-то около сотни шагов, но по стройке быстро не пойдёшь, особенно когда на ней толчётся три сотни народу, из которых добрых две трети не имеют к ней никакого отношения. По пути мастерам попались: два десятка отроков, сосредоточенно в лад топавших ногами в убитую до крепости камня землю крепостного двора, собаковед Прошка со сворой своих щенков, кухонная девка, тащившая невесть куда упрямую корову, стайка девок – учениц боярыни Анны, дурень Простыня, в обнимку с огромной кадушкой, обозный старшина Илья с купеческими детишками и телегой, Дударик с рожком и Роська с Псалтырём. Так что когда мастеров чуть не сбил с ног работник, резво везущий наполненную глиной тачку, Сучок даже обрадовался.

– Тьфу, едрит, хоть кто-то делом занят! – Плотницкий старшина, как любой строитель, не одобрял всяких-разных, шляющихся по стройке.

– А ведь дело Лис измыслил, – в отличие от своего начальника, мастер Шкрябка плохим настроением не мучился, хоть путающийся под ногами строителей посторонний люд нравился ему нисколько не больше.

– Ты о чём?

– Да обо всём! Годами-то сопляк, а в голове чего только не помещается. Хоть эту тачку возьми – где раньше двое корячились, теперь один мухой летает и не запарится.

– Ну, измыслил, и что? Мало ли у кого башка на плечах, а не котёл пивной. Что там у тебя, показывай? – Сучок резво сбежал по лестнице в ров.

– Вот, старшина, гляди, сваи бьём под башню, чтоб в ров выступала, как давеча с тобой обговорили…

– И что?

– А то! Сомневаюсь я. Не надо ли ещё чуток, чтоб, значит, вдоль стен ловчее стрелять. Только там от берега подальше топко уже. Сваи надо длинные бить, осилим? Или так сойдёт?

– Шкрябка, ты у нас вроде по воинскому строительству дока, или я тебя попутал с кем? – плотницкий старшина вновь начал раздражаться. – Осилим или не осилим – потом думать будем, сначала решим: надо – не надо! Вот и давай думать!

– Ну ладно. Гляди, ежели ещё чуток выдвинуть, сажени на две, да на восемь углов срубить, стрелять, я мыслю, и вдоль стен, и по тем, кто через ров лезет, удобнее станет. Спросить бы у кого да прикинуть. Не строили никогда так! – Нил яростно поскрёб в затылке.

– А вот сейчас и спросим! – Старшина развернулся и резво полез вверх по лестнице, за ним последовал озадаченный помощник.

Выбравшись наверх, Сучок осмотрелся, что-то бормоча себе под нос.

– Ты чего задумал, старшина? – Нил явно не догадывался, в чём дело.

– Сейчас увидишь, – весело ухмыльнулся Сучок и принялся распоряжаться. – Матица, бери народ себе в помощь и спускай восемь брёвен вниз, Шкрябка скажет, что с ними делать. А ты, зодчий великий, тоже обратно полезай да покажи Матице, как башню ставить хочешь. Выложите из брёвен как бы окладной венец.

– А ты?

– А я делом займусь! Чего встал? Полезай! – с этими словами Кондратий Епифанович, не оглядываясь больше на подручных, направил свои стопы в сторону обучающихся воинскому делу отроков.

– Эй, как там тебя, господин урядник, подойди, дело есть! – Ох и нелегко далась Сучку вежливость: виданное ли дело, сопляка господином величать.