о чем я вообще его спрашиваю.

– Я услышал музыку, решил посмотреть, что ты тут делаешь и понял, что мне очень повезло, – он выразительно охватывает своим взглядом меня с ног и до головы.

Краска смущения предательски разливается по моей шее и щекам. Пока он стоит со скрещенными на груди руками, облокотившись о косяк смежной двери, и лениво наблюдает за мной, я как полоумная несусь к шкафу. Стягиваю первый попавшийся свитер и натягиваю его на голову. Блин, надо обзавестись халатиком. Сколько раз я тебе говорила, Марта, купи себе халат!

– Прости, если открою тебе глаза на правду, – слышу я насмешливый голос своего соседа. – Но, Марта, ты не очень хорошо танцуешь.

– Да пошел ты, – шиплю я, пытаясь натянуть джинсы. – То, что у меня не очень хорошо получается что-то делать, еще не значит, что я не должна этим заниматься.

– Правда? – незамедлительно реагирует он. – Тогда почему ты ни разу не появлялась на занятиях по танцам?

Ах, да, это он про мой дневной сон три раза в неделю. Бедная медсестра даже не подозревает, сколько электронных освобождений от занятий она мне уже выписала.

– Это на таких, где вы в обнимочку в течение часа под нудную музыку еле шевелитесь? Увольте, – злобно отвечаю я, пока меняю свитер на майку – все-таки уже жарко в свитере. – Так какого хрена ты тут делаешь?

– По большей части времени живу, – парень неотрывно наблюдает за мной, пока я безуспешно пытаюсь спрятаться за приоткрытой дверцей шкафа.

– Ты бы хоть вышел или отвернулся, – рычу я, поправляя майку.

– Зачем? – я не смотрю на него, но точно знаю, что сейчас он улыбается. – Я же тогда пропущу такое восхитительное зрелище.

– Пф-ф, – фыркаю я, тем временем как мурашки приятностей разбегаются по моему телу. Наконец, полностью одевшись, я подхожу ближе к Красавчику. Он стоит все в той же позе. Белая майка подчеркивает его бицепсы на руках, а протертые джинсы и босые ноги делают весь его вид таким домашним и одновременно безумно симпатичным. – Так почему же ты не уехал со всеми? Сегодня весь класс улетел на полуостров. И как же Амина? Она вряд ли обрадовалась, что ты ее кинул.

Он смотрит на меня долгих несколько секунд, прежде чем ответить:

– Мне нужно было побыть одному, разобраться. Амина тоже никуда не поехала. Слишком много сейчас ажиотажа вокруг Третьякова, так что думаю, что до конца каникул она и носа из своего поместья не покажет. И думаю, что «спасибо» мы все должны сказать за это тому анонимному писателю, который сочинил столь скандальную статью.

– Ну, уж тебе точно стоит сказать ему «спасибо», – едко замечаю я. – Ведь благодаря этому анонимному автору, ты вернул свою девушку.

Я замечаю, как мой голос дрожит на последних словах. Не желая, чтобы Красавчик догадался, что со мной творится, я наклоняюсь, беру стекляшку со стола и сосредоточенно начинаю выключать обучающее видео.

– Вообще-то мы не вместе, – кашлянув, сообщает мне фон Дервиз. Краем глаза я замечаю, как он заходит в мою комнату и плюхается на мою кровать.

– Эээ, – протестую я против такой наглости. – Ну-ка слезь с моей кровати, придурок.

– Тебе что, жалко, что ли? – спрашивает он, закидывая руки за голову и потягиваясь. – Чем планируешь заниматься на каникулах?

– Помимо того, чтобы убивать одного очень наглого Красавчика?

Я даже не заметила, как вслух назвала его Красавчиком. Поняла я это только тогда, когда глаза парня изумленно распахнулись, а затем на его лице появилась самодовольную улыбочку.

– Значит, считаешь меня красавчиком?

Ладно, делать нечего, придется выкручиваться. Главное, не краснеть и не смущаться.

– Ой, только не надо, как девица красная отнекиваться и говорить, что это вовсе не так. Ты же сам прекрасно знаешь, что ты красавчик.

– Я знаю, но слышать от главной язвы школы приятно.

В следующее мгновение он каким-то немыслимым способом умудряется привстать с кровати, схватить меня и уложить рядом с собой.

– Эй, ты чего! – кричу я, стараясь сдержать счастливый смех. На самом деле мне нравится игривый Красавчик, но из-за этого он становится только более опасным для меня.

– Ничего, – в отличие от меня он не прячет улыбки и, протащив свою правую руку мне под голову, обнимает меня за плечи, удерживая около себя. – Просто полежи со мной немного. Обещаю, что приставать больше не буду.

– Ага, как же, – скептически отвечаю я, но вырываться больше не пытаюсь.

Мы лежим в тишине несколько минут. От фон Дервиза по всему моему телу разливается тепло. Там, где наши тела соприкасаются, моя кожа уже просто невыносимо горит. Для меня это пытка, но пытка приятная и я ее ни за что не хочу прекращать. Я вздыхаю глубже, чтобы запомнить его запах – мятный и еще какая-то рекламная «морозная свежесть». Наверное, только из душа, где он натерся всякой химией из кучи своих баночек.

– Ты зря разворошила всю эту историю с Третьяковым, – нарушает он первым тишину, но при этом, не шевелясь и не глядя на меня.

– Я не понимаю тебя, – скучающим тоном отвечаю я, также не пытаясь пошевелиться.

– Они будут искать того хакера, кто смог взломать его компьютер. Ты сейчас можешь отрицать все, что хочешь. Но мы оба знаем, кто это сделал, – он ненадолго замолкает, чтобы продолжить: – Я говорил с Анной. Она призналась, что была одной из тех глупышек, что повелась на его признания в вечной любви. Они познакомились где-то два года назад, когда его семья приезжала с визитом к их родителям. Потом стали переписываться. Ну, а чем дело закончилось, ты и сама можешь догадаться.

– Не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь, – да все я понимаю. И от этого мое сердце начинает как будто бы медленнее биться.

– Она просила узнать, не остались ли у тебя или где-то еще ее фотографий?

Не спрашивай его Марта. Просто промолчи. Не смей показывать ему это!

Нет, не могу…

Я резко сажусь, с силой отбросив его руку. Повернувшись к удивленному фон Дервизу, я шиплю сквозь зубы:

– Так ты за этим приперся? Чтобы узнать, не осталось ли у меня фоток твоей подруги? Знаешь, что? Да пошли вы! И ты никогда не узнаешь, есть они у меня или нет! Так и ходите с Сухостоем и бойтесь – а вдруг я на вас разозлюсь, и эти порно-снимки окажутся в газетах!

Я пытаюсь вскочить с кровати, но не тут то было. Пара мужских крепких рук обхватив меня за талию, прижимают спиной к себе, заваливая обратно на кровать. Вместо того чтобы успокоится,