Недавно я напугала маму. Она позвонила мне с работы, а я не стала отвечать на звонок. Вместо ответа прислала ей сообщение. «Я поссорилась с Настей. Теперь не получается говорить». Мама закидала меня вопросительными сообщениями в ответ:

«Почему, доченька? Что случилось?»

«Не могу говорить. Я знаю, почему замолчала. Потому что меня Бог наказал».

«За что? Что ты такого сделала?»

«Мама, я вчера икону Иисуса ударила…»

Ударила от отчаяния. Потому что я уже три года болею сахарным диабетом. Сейчас мне девять лет. Никто точно не знает, почему я заболела. Вроде ни у кого в семье не было диабета. Приходится сидеть на диете. Делать уколы инсулина.

Иногда мне терпения не хватает. Особенно когда видишь, как девчонки моего возраста вволю едят мороженое или другие сладости. А мне нельзя. Ещё тяжело постоянно делать анализ на сахар. Один раз я не сделала анализ, да ещё перед этим не поела вовремя – чуть не попала в больницу с комой.

Вчера на меня вдруг накатила жалость к себе. За что меня Господь так наказал? Почему я должна тяжело страдать с самого детства? Ведь другие дети живут счастливо, не болеют! От отчаяния я вдруг со всей силы ударила икону с ликом Иисуса Христа.

Но сначала не слишком испугалась того, что сделала. А сегодня в школе поссорилась с Настей – моей лучшей подругой. Я попросила у неё линейку на математике. Она не дала – побоялась, что сломаю. Я сказала, что она жадная и вредная.

Тогда Настя разозлилась и на перемене всем одноклассникам рассказала про мою болезнь, хотя я ей не разрешала. Об этом знала только наша классная руководительница. Ей мама сообщила.

Ещё Настя заявила, что такая больная, как я, никому не нужна. Что никто из мальчиков меня не полюбит. У Насти парень уже есть. Они вместе ходят на бальные танцы.

Я сначала не поняла, почему Настя так себя ведёт. А потом осенило – это меня Бог наказал за то, что я сделала. Я вспомнила историю про Зоино стояние, о котором мне рассказывала бабушка. Про девушку, которая стала на Новый год танцевать с иконой Николая Чудотворца, потому что её парень Николай не пришёл на праздник. И во время танца окаменела с иконой в руках.

Когда мама приехала домой, я напомнила ей эту историю. А мама сказала:

– Доченька, но ведь Зоя пострадала, потому что была неверующей и смеялась над верой других. А ты ударила икону от бессилия, от слабости перед болезнью. За то, что, как тебе кажется, Бог тебе не помогает.

– Да, мне стало обидно. Почему другие не страдают, как я?

– Но ты же, в отличие от Зои, веришь в Бога и в его наказание. И, ударив икону, ты в наказание себе дала обет молчания.

– Да, мамочка, ты права. Я сама себя наказываю и хочу извиниться. Давай завтра поедем в церковь, где меня крестили, и я у батюшки буду просить прощения.

Мы поехали. Я написала записку, в которой рассказала свою историю, и отдала батюшке. Он меня выслушал, задал несколько вопросов. Сказал, что уныние – большой грех. Надо молиться, чтобы болезнь прошла.

Мама спросила, стало ли мне легче, могу ли я разговаривать. А мне по-прежнему не хотелось. Чего-то не хватило мне в разговоре с батюшкой. Я не почувствовала, что меня Бог простил. Не было какой-то теплоты, особого знака от него.

Я попросила маму купить свечи в церковной лавке. Подошла к иконе Спасителя, поставила свечку, поцеловала икону. Потом долго стояла около неё, тихонечко молилась. Я, правда, только одну молитву знаю. Бабушка научила.

И вдруг мне как-то легко стало на сердце. Будто тяжесть ушла. Мне показалось, что Иисус на иконе тепло смотрит на меня.

Я подошла к маме и сказала:

– Мамочка, всё прошло. Теперь я могу говорить.

Мама очень обрадовалась. А я добавила:

– Я решила: даже если не поправлюсь полностью, буду помогать другим с такой болезнью. Стану врачом.

Мы с Ленкой нашли птенца. Он был совсем маленьким, лежал в траве под деревом и дрожал. На голеньком тельце кое-где виднелся пушок. Большой жёлтый клюв был всё время открыт. Он казался даже немного уродливым.

– Ой, бедненький, он, наверное, упал из гнезда, – предположила Лена.

Мы задрали головы, пытаясь отыскать в ещё совсем молодой листве гнездо. Их на дереве было много. Из какого гнезда выпал птенец – неясно.

– Его нельзя трогать. Если возьмём в руки, родители откажутся от него, – сказала Лена.

– Почему? – спросила я.

– Потому что он будет пахнуть человеком. Давай не будем трогать, тогда родители его найдут и обязательно спасут, – предложила Ленка.

Я засомневалась:

– Как же они его спасут? Они ведь не смогут вернуть его в гнездо?

Я смотрела на бедного птенца, мне было его очень жалко.

– Ведь его могут съесть кошки или собаки, их вон сколько вокруг. Здесь оставлять нельзя – погибнет, – возразила я.

– Но ты тоже не сможешь его спасти. Если ему не помогут родители, он обречён. Пошли отсюда, мы ничем не можем ему помочь, – заключила Ленка.

Я стояла в нерешительности. Нельзя было допустить, чтобы он погиб. Ведь он маленький, беззащитный. Я сняла бейсболку и осторожно переложила в неё птенца.

– Что ты делаешь, Катя? – пыталась остановить меня Лена.

– Он же всё равно обречён. Уж лучше возьму домой. Там ему не будет грустно и одиноко. Я всё-таки попытаюсь его спасти. Вдруг получится.

Я несла птенца домой, осторожно прижимая к себе, чтобы не повредить. Ленка бежала следом и задавала кучу вопросов:

– А чем ты будешь его кормить? Ему нужна определённая температура, а ты знаешь какая? А если выживет, ты сможешь вернуть его в природу? И разрешат ли тебе родители оставить его у себя?

Она задавала вопросы, но я не знала ответа. Я хотела донести его в целости и сохранности.

Из дома я позвонила папе:

– Я нашла птенчика, он такой маленький, голенький и даже ещё слепой. Я не знаю, чем мне его накормить? И что вообще делать?

Папа сказал, что он тоже не знает и что не нужно было его брать. Маме звонить не решилась, она, скорее всего, ещё и отругает. Тогда я решила позвонить бабушке.

Когда я рассказывала бабушке о птенце, уже не могла сдержать слёз, потому что всё отчётливее понимала, что он действительно обречён.

Бабушка успокоила, просила не волноваться, она приедет, и мы с ней что-нибудь придумаем.

И мы действительно придумали. Бабушка привезла с собой специальные пипетки, такими пользуются художники. Она сказала, что мы приготовим корм для птенца, но кормить его придётся очень часто, как это делали его родители. Бабушка предупредила, что я взяла на себя очень большую ответственность и теперь нужно будет всё своё время посвятить этому птенцу, но это очень благородно.