Мэлтби небрежно кивнул. Твердый, собранный, он неподвижно стоял, пытаясь при помощи своего острого мезоделлианского разума обнаружить то энергетическое давление, которым неизбежно сопровождается любая попытка тайно взять человеческое сознание под наблюдение или контроль.

Но ничего похожего не было. Мэлтби непроницаемо улыбнулся. Неужели все и дальше пойдет так легко и просто? Не может быть!

Опустившись на предложенный Кэннонсом стул, Мэлтби ощутил поднимающееся внутри возбуждение. Радость бытия разгоралась в нем, словно пламя. Пожалуй, это чувство можно было бы назвать «ликованием в бою», и Мэлтби был счастлив тем, что на сей раз сможет дать ему какой-то выход.

На протяжении своей долгой службы на флоте Пятидесяти Солнц ему приходилось сталкиваться с враждебностью и подозрительностью, ибо он был мезоделлианином. И всякий раз он чувствовал свою полную беспомощность. Но теперь, здесь ощущалось куда больше и враждебности, пусть даже тщательно скрытой, и испепеляющей подозрительности. Но на этот раз он мог бороться. Он мог честно смотреть в глаза этому велеречивому, дружелюбному пожилому землянину — и…

Дружелюбному?

— Порой мне делается смешно, — говорил тем временем Кэннонс, — когда я думаю о вненаучных аспектах предстоящей нам работы. Например, с каким опозданием поступает информация о штормах?

Мэлтби не мог скрыть улыбки. Итак, лейтенант Кэннонс хочет знать все? Что ж, надо отдать ему должное — он умеет взять быка за рога. Впрочем, единственный способ задать вопрос — это попросту спросить.

— Три-четыре месяца, — ответил Мэлтби. — Ничего особенного. Любому космометеорологу нужно не меньше времени, чтобы определить действительные границы шторма, проходящего через его регион, и лишь потом он передает нам данные, на основании которых корректируются карты. К счастью, — тут Мэлтби наглухо закрыл свое деллианское сознание, прежде чем спокойно произнести великую основополагающую неправду, — между Кайдером и Кассидором сильных штормов нет. Однако, — продолжал он, скользя по собственной лжи, как угорь по мокрым камням, — несколько солнц препятствуют прямолинейному движению. Так что если вы покажете мне несколько орбит, уже рассчитанных для отрезка в две с половиной тысячи световых лет, я смогу выбрать из них наиболее подходящие.

Тотчас же Мэлтби понял, что в этом главном вопросе провести землянина окажется совсем не так просто.

— Нет штормов? — переспросил старик и поджал губы. На продолговатой физиономии землянина отразилось неподдельное замешательство; сеть покрывавших его лицо морщин, казалось, стала глубже; не подлежало сомнению, что лейтенант Кэннонс не ожидал столь откровенного заявления. — Хм-м-м, нет штормов. Это упрощает дело, не так ли? — Он выдержал паузу. — Знаете ли, это важно для двух… — судовой метеоролог запнулся на слове, но тут же продолжил: — Двух человек, взращенных различными культурами, двух последователей несхожих научных школ, чтобы они могли рассуждать о чем-либо, исходя из единой точки зрения. Космос так необъятен! Даже эта сравнительно маленькая галактика, Большое Магелланово Облако, столь огромна, что это недоступно нашему разуму. Десять лет мы бороздили Облако на своем «Звездном Рое», и теперь можем пространно рассуждать о том, что оно охватывает двести шестьдесят миллиардов кубических световых лет и включает в себя сто миллионов солнц. Мы обнаружили магнитные полюса Облака, наметили нулевую линию, исходящую из центра масс через самую крупную и яркую звезду скопления — S Дорады; и теперь, полагаю, среди нас найдется немало людей, достаточно глупых для того, чтобы думать, будто все это скопление уже упрятано в наши черепа.

Мэлтби молчал, поскольку был именно таким дураком. Слова Кэннонса прозвучали предостережением. Они определенно указывали на то, что любую рассчитанную для них Мэлтби орбиту земляне в состоянии проверить относительно всех расположенных в этом направлении звезд.

За этими словами стояло и большее — Земля явно находилась накануне распространения своей, и без того невообразимой по масштабам власти на Большое Магелланово Облако. В конце концов придут другие корабли; в своем немолимом натиске гигантская популяция главной галактики будет захватывать все новые и новые космические пространства. Заботливо опекаемые множеством могучих, непобедимых линкоров, огромные транспорты хлынут в Облако — и вскоре каждая, даже самая незначительная планета вынуждена будет признать власть Земли. А Земная империя не потерпит какой бы то ни было независимости отдельных народов.

Следовательно, уничтожив теперь их корабль, Мэлтби предоставит Пятидесяти Солнцам драгоценное время, в течение которого можно будет решить, что же делать дальше. Ведь деллианам, нон-деллианам и мезоделлианам будет дорог каждый лишний день, каждый час; к счастью, Мэлтби строил план уничтожения земного корабля не на том, чтобы рассчитанная им орбита привела «Звездный Рой» прямо в недра какой-нибудь звезды — магнитологические исследования позволили землянам определить местоположение всех звезд на этой трассе.

Но о штормах они знать не могли. Ни за десять, ни даже за сто лет одному кораблю не под силу обнаружить все возможные штормы в ареале, охватывающем две с половиной тысячи световых лет. Если только земные психологи не докопаются до специфических свойств его двойного мезоделлианского разума, Мэлтби окажется в состоянии выполнить то, чего ждет от него правительство Пятидесяти Солнц. В том, что это возможно, Мэлтби не сомневался.

Тем временем лейтенант Кэннонс манипулировал ручками орбитографа; световые линии на табло извивались и мерцали, пока не замерли, наконец, подобно шарам в лотерейном барабане. Из них Мэлтби выбрал шесть, ведших глубоко в область великого шторма. Десять минут спустя он ощутил легкую вибрацию — корабль пришел в движение. Нахмурившись, Мэлтби поднялся на ноги. Странно, что они приступили к действиям без какой бы то ни было проверки…

— Сюда, — сказал старик.

«Этим не может кончиться, — мгновенно сообразил Мэлтби. — Сейчас они примутся за меня…»

Мысль его прервалась.

Он очутился в космосе. Далеко-далеко внизу виднелась удаляющаяся планета Кайдер-3. С одной стороны поблескивал громадный темный корпус линкора; со всех остальных — и сверху, и снизу — были лишь звезды и беспредельный мрак космоса. Несмотря на всю свою волю Мэлтби ощутил потрясение неописуемой силы. Его действующее сознание свело судорогой; он пошатнулся и вероятно, упал бы, подобно внезапно ослепшему человеку, если бы, попытавшись удержаться на ногах, не обнаружил, что стоит достаточно твердо.

Он оцепенел. Инстинктивно разум его переключился на второе — деллианское — сознание. Его точность и силу Мэлтби поставил между своим вторым «я» и тем, что могли бы противопоставить ему земляне.

Сквозь пронизанную сверканием звезд тьму откуда-то донесся ясный и звучный женский голос:

— Итак, лейтенант Неслор, какие же плоды психологического познания взросли на дереве удивления?

В ответ прозвучал второй голос, принадлежавший женщине постарше: