быть опытен, — не моргнув глазом ответила я. — Кстати, кузен не нальете даме еще морсика?

Мрачный Акакин послушно плеснул в мой бокал из потемневшего от времени хрусталя.

— Но после свадьбы он будет гулять! — дядя все еще пытался донести до меня грядущие мрачные перспективы.

— Нет, конечно, — я мечтательно вздохнула и закатила глаза к потолку. — Моя любовь его исправит!

— А еще он богат!

— Так это же хорошо?

— Но нажил свое нечестным путем!

Это мы знаем. Более того, лично поставили государство в известность!

Глава 11.4

— Его не поймали — тоже хорошо.

— Он хочет жениться на тебе, потому что ты теперь богата. А еще юна, неопытна…

— И невинна морально, я помню. Но по-прежнему не слышу ни одного стоящего аргумента против.

Дядя сжал пальцы и, прямо посмотрев мне в глаза, подозрительно ласково сказал:

— Девочка, то, что у тебя проявилось двенадцать искр — огромное чудо. Такого уровня силы в нашей семье не было очень и очень долго. Потому ты просто не имеешь права уйти в другой род. Сила должна остаться в крови Харвисов.

Я лишь улыбнулась в ответ и в том же тоне ответила:

— Вот, наконец-то вы перешли к делу. Правда, я думала, что дело в деньгах, а не в магии.

— Одно другому не мешает, — с холодной усмешкой ответил дядя. — Так что рад тебе сообщить — род Харвисов снова обретет былое величие! Ваши с Акакином сыновья станут великими магами! А дочери — достойным товаром на рынке невест.

Хрусталь в моей руке потеплел. Ситуация перестала казаться забавной, из глубины души медленно поднимался гнев.

— А я никак не могу былое величие возродить? — чисто интереса ради спросила я. — У меня же искры, мне и учиться идти.

— Баба во главе — к беде.

— Так вроде бы «на корабле».

— И там тоже. В общем, Адель, очень хорошо, что ты приехала сама.

— Может, вы забыли, но я приехала не одна.

— Не забыли, — очень неприятно ухмыльнулась родня.

Злость горячими искрами рассыпалась по венам. Морс начал медленно закипать в судорожно стиснутом бокале.

— Так что не переживай, племянница. Эта проблема в данный момент решается.

Если честно, то «решалам» я несколько сочувствую. Но не настолько, чтобы у меня улучшилось настроение!

— Завтра объявим всем, что ты передумала и заключаешь помолвку с моим сыном, которого любила с детства. Встреча спустя годы, внезапно вспыхнувшая страсть… — дядя неопределенно повел рукой. — Скормим прессе такую сказочку.

Акакин очень мерзко, многообещающе усмехнулся.

— И «прогресс» у тебя случится уже в новых отношениях, — с несколько кривоватой улыбочкой ответил Акакин.

Кузен схватил мою руку и как-то противно, слюняво поцеловал. И не давал ее забрать, продолжая смотреть в глаза, и не реагировал на рывки. Вот же козлина!

И в глазах главное прямо таки видится, как именно он представляет себе «прогресс»!

Я взяла салфетку, демонстративно аккуратно промокнула уголок рта и отложила начавшую тлеть ткань.

— Вы, конечно, большие молодцы. Так все хорошо для рода Харвисов продумали… но вот как-то не предусмотрели то, как станете справляться со мной!

И я одним магическим импульсом отбросила стол. На пол посыпались столовые приборы, по сторонам рассыпались искры. Кузен заорал, отдергивая руку от моей воспламенившейся кожи.

Я огляделась по сторонам и кинулась к дверям. Конечно, можно было бы попробовать изобразить из себя героя и как следует наподдать дяде и кузену, показывая, что девочки не только товар на брачном рынке, но и сильные маги!

Но я твердо отдавала себе отчет в том, что в данный момент мой арсенал состоит из бытовых заклинаний и сугубо специализированных зельеварных. Максимум что я могу — от души шарахнуть огнем в моменты душевного накала.

Но во-первых, а вдруг действительно убью? А во-вторых, я уже переключилась на то, что надо сделать ноги.

Так я и думала, пока не вцепилась в дверную ручку и энергично несколько раз ее подергала. Она категорически отказывалась открываться!

Повернувшись, я практически нос к носу столкнулась с дядей, который неведомо как оказался возле меня настолько быстро и главное бесшумно.

— Не так скоро, — неприятно усмехнулся он и развязал тесемки неприметного черного мешочка. — Ты права, мы не могли не учитывать твой уровень силы. И подготовились.

Молниеносно запустив руку в недра мешка дядя, бросил в меня серую пыль. Она покрыла кожу словно пленкой, вместе со вздохом проникла в легкие, и я закашлялась. Одновременно с этим ощутила, как мой огонь… то, к чему я привыкла за эти годы, он пропал! Это страшное ощущение. Оказывается, теплый огонечек, сначала едва ощутимый от двух искр, а после — яркий и жаркий от двенадцати, он всегда был со мной! Такой привычный, что я даже перестала его замечать. Пока не потеряла.

— Вот и все. Акакин, хватай ее.

— Сначала поймайте, — откашлявшись, мрачно зыркнула я на родню из-под растрепавшихся волос.

Даваться так просто я не собиралась! Если чему-то меня и научило торговое дело, взаимодействие с налоговой, банками и другими государственными структурами — выход всегда есть! Просто, как правило, он очень расходный и гораздо более нелицеприятный, чем вход.

Сунувшийся ко мне Акакин получил пинок прямо в свой инструмент несения прогресса в этот мир и горестно скрестил на нем руки. Внезапно очень резвый дядя попытался схватить меня за волосы. У него даже получилось. Я развернулась и как следует саданула локтем под бок старика. Уважение к возрасту резко пропало!

— Ах ты мерзавка!

— Сами-то! — возмутилась я, отбирая у него палку и опуская на спину подползающего сбоку кузена.

Дальше у нас завязалась схватка за эту самую трость. Но сил у меня все же было меньше, чем у мужчины, пусть и пожилого. Потому оружие у меня отобрали и начали теснить к стене.

— Никуда ты не денешься, — цыкнул зубом Акакин. — И теперь я не буду с тобой нежным. Ты мне все отбила!

— Заткнись, сын. Просто скрути ее. Нам нужно надеть амулет покорности.

— Он же запрещен! — возмутилась я, лихорадочно обшаривая взглядом помещение. К моим услугам очень любезно оказались столовые приборы, которые немедленно полетели в драгоценную родню.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Кончилась и посуда.

Вряд ли я смогла бы долго бегать от них по комнате, но в этот момент окно со звоном разбилось как раз в многострадальной треснутой створке, и в комнату с боевым кличем влетели Сара и Фолиант.

— Адель, держись! Мы спешим на помощь!

Фолик первый прыгнул в мои руки, и я с радостью этим воспользовалась, огрев как раз протянувшиеся ко мне грабельки кузена. Грабельки немедленно покраснели и покрылись волдырями, от чего Акакин внезапно закричал и даже расплакался. Видимо, было больно.

Но продолжить эпичную схватку мы не успели.

Пришла подмога.

В двойном размере. С помпой, с грохотом, с фанфарами!

С одной стороны вылетели двери пропуская в комнату мужскую фигуру, а с другой… окно просто перестало существовать, осыпаясь хлопьями пепла к кожаным сапогам.

Глава 12

Глава 12

Когда я читала сентиментальные романы, то всегда перелистывала эти эпичные моменты. Потому что они казались крайне затянутыми и неправдоподобными!

Ну вот какие блики солнечных лучей на кудрях героя, если героиня истекает кровью? Какие искры в суровых глазах, если падаешь в зияющую бездну?

Короче, я считала это все глупостью.

Пока этот эпичный момент не случился в моей жизни!

Мне показалось, что время замедлилось. Медленно, опасно и как-то даже хищно в столовую ворвались двое мужчин. Так как я стояла ближе к двери, то сначала увидела Лаора.

— Шо за экспрессия! — прокомментировала Сарочка на фоне. — Еще б ветер, развевающий волосы, и грустная песня о любви — и четко по сценарию индийского фильма!

Светловолосый наемник выглядел крайне грозно — голубые глаза сияли будто потусторонним огнем, черты лица заострились, даже сквозь костюм виднелись тугие мышцы.

А из проема, где раньше была стена, выступил Он.

Черные волосы развевал ветер, тут же проникший в столовую, в глазах цвета стали холодилась ярость, на лице с правильными аристократическими чертами выступили желваки.

Наши взгляды встретились, и я случайно выпустила из ослабевших рук Фолиант.

Он не упал, но я не заметила даже, как и куда он улетел.

Только пару секунд назад я боролась, буквально дралась за свою свободу, а сейчас застыла статуей. Смотрела на Рея, отмечая про себя, что он ни капельки не изменился.

Такой же красивый. Сильный. Такой же… Чужой.

И я — растрепанная, обсыпанная серым порошком, в испачканном платье, пока как на его темный камзол не села ни одна крошка штукатурки.

Мне захотелось в этот момент провалиться сквозь землю.