– Слышь, Димон! – цыкнул на парня атаман. – Заткни там хлебало. И так тошно, едрить тебя в нос. Кинжальный огонь – это частая стрельба на близкую дистанцию, а не рукопашная! А приспичит, так будешь и лопатой махать, как винт моего баркаса. И прямо из собственной кормы! Ясно?

Димон кивнул, уловил осуждающий взгляд друга-напарника Пумбы и уставился в щель створа ворот, продолжая запихивать ветошь в бутылку с маслом. Треш установил РПК и устроился в одном из гаражей, наполняя бутылки кислотой и щелочью. Боцман и Апанас изготавливали рогатки из толстой стальной проволоки, постукивая молотком и завязывая резинки.

В двухстах метрах появилась двойка штурмовиков «Беты». Два бойца в экзоскелетах «Гранит» двигались вперед с винтовками и «мухами». За ними, пытаясь держаться за широкими телами тяжеловесов, топталось по паре «легких», одетых в старую «цифру», с АКМ и ручными гранатами. Пулеметчик с «Миними» торопливо занимал рубеж под пулями Гуляша. Снайпер вояк по прозвищу Чандлер с трудом карабкался на крышу двухуровневого блока, когда один из страхующих его бойцов споткнулся и повалился с пробитой голенью.

Бой начался.

До сих пор силы были неравные, но воодушевленные и бродяги дружно встретили противника. Сто метров. Вояки открыли огонь.

Чтобы сбить врага, ополченцы по громогласной команде Треша пустили под откос три бочки и десяток колес, объятых пламенем. Набирая скорость на открытом пространстве, кавалькада с грохотом и шипением понеслась на бетовцев. Особого эффекта от этого горящего мусора никто не ждал, но он внес в ряды вояк сумятицу и нарушил их строй. Лавируя между скачущими и громыхающими огненными таранами, бетовцы открылись. Мало того, одного из тяжеловесов в «Граните» снесло горящей бочкой, а другого легковооруженного бойца окатило расплавленной резиной. От баррикад раздался залп из нарезных стволов, следом полетели бутылки с маслом, а две короткие очереди из РПК окончательно сбили волну штурма. Перезаряжавшие оружие и хватавшие очередные самоделки бродяги радостно скалились, почуяв первую кровь врага и надежду на возможную победу – настоящую, в открытом поединке.

– Сейчас они перегруппируются и вдарят «Мухами»! – крикнул Треш, припадая к пулемету. – Гуляш, вали их кирасиров, я помогу огнем. Боцман, отсекай остальных. Апанас, твои готовы?

– А то! Ясен пень.

– Как крикну, выскакиваете и закидываете их бутылками. Затем чешете по правому борту, хватаете трофеи и назад, зигзагами вдоль блока. Не закрывать нам сектор стрельбы, иначе не сможем прикрыть. Про «плазму» помните? Хорошо. Пума, готовь следующий таран. Работаем, бродяги. Там, где мы – там победа!

Пылающий пятачок асфальта десять на двадцать метров между блоками расстроил планы вояк, заставил их нарушить ряды и заметаться. Огонь и черный дым от резины, смолы и масла на время перекрыли обзор. Сзади орал Бурелом, пулеметчик матерился и тушил горящую смолу на стволе «Миними», Чандлер никак не мог прицелиться, катаясь по гудрону крыши и сетуя на отсутствие укрытия. Шершень опустил бинокль и, играя желваками, крикнул через плечо:

– Сержант, возьми двойку и исправь ситуацию! Сбейте огонь хотя бы узким проходом и бегом на бросок гранаты. Выполнять! Кумыс, готовь РПО. И найди какой-нибудь щит или лист, чтобы от их погремушек и фейерверков укрыться. Ишь, сволочи, успели подготовиться, пока мы тут ужинали да арьергард дожидались. Ничего! Выкурим крыс через пять минут.

Но сломить оборону ополченцев не удалось и через полчаса. Как и подойти ближе чем на полста метров. Не говоря уже о том, чтобы попытаться уничтожить хоть часть врагов. Пули бетовцев не могли пробить «плазму», за которой пряталась половина бродяг. «Как так?» – недоумевали вояки, наблюдающие врага, но не имеющие возможности его поразить. Раненный в руку Бурелом, на миг перестав крыть всех матом, коротко пояснил, что «плазма» односторонняя, активирована защитниками и теперь будет служить им отличным прикрытием. Только он прокричал это, как в ноги ему прилетела бутылка с кислотой. Едкая жидкость обрызгала силовика и зашипела на его экипировке. Если бронежилет и наколенные щитки еще как-то сдержали действие химического оружия, то ткань штанов и берцы стало разъедать и плавить. Орущий бетовец тут же выбыл из боя. «Миними» молчал. И не потому, что вконец заклинило затвор – рядом лежал пулеметчик с дыркой в щеке и с залитым кровью лицом. Рукав его «цифры» тлел, а языки пламени уже пожирали ноги. Навсегда замолчал и Чандлер, нашпигованный картечью. Разбитый оптический прицел его СВД валялся рядом.

Пятеро убитых и десяток раненых и покалеченных стали печальным итогом четырех атак бетовцев. Шершень разозлился не на шутку, кроя матом своих бойцов, бродяг и сложившиеся обстоятельства. Даже солнце, заходящее за бескрайнее море леса, слепило своими лучами наступающих, не давая им не только прицелиться, но и просто посмотреть вперед. Косогор выдавал все новые горящие бочки и покрышки, летящие вниз под уклон. Вскрытые гаражи обеспечили защитников всем необходимым хламом для баррикад. Аномалия наверху не позволяла сократить расстояние до них, а дремучий аномальный лес, кишащий мутантами и коварными ловушками, стал страшным препятствием для обхода ополченцев с фланга. И еще эта «плазма».

Шершень нервно закурил, спрятав бинокль и теребя свободной от папиросы рукой лямку штурмовой винтовки. Теперь оставалось либо продолжать атаковать бродяг, беря их измором и исчерпывая их самодельные боеприпасы, либо разрабатывать какой-то план. Еще не решив окончательно и не построив детальный вариант с какой-нибудь изюминкой, офицер отдал приказ продолжить штурм, а сержанту – придумать обманный способ прорыва обороны противника.

Сержант хмыкнул, убрал пустую фляжку, так и не утолив жажды, и отошел к своему отделению. Угрюмые и недовольные лица солдат, перепачканные сажей и пылью, не сулили ничего хорошего. Настроение штурмовиков, привыкших гонять слабого и разрозненного врага по окраинам Пади, упало ниже плинтуса. Вести долгий изнурительный бой с потерями, да еще и из неудобной позиции, им было несподручно. Они, конечно, отзывались на команды старших по званию, неохотно, но исполняли поручения… И все же с каждым мгновением назревал тот миг, когда общий тонус и запал должны были иссякнуть, стимул дальнейших действий пропасть, а жажда, лимит патронов и приближение ночи здесь, у подножия памятника героям давней войны, понизить боевой дух и настроение бойцов.

Бродяги, наоборот, почуяв вкус победы, окончательно воспряли духом, ощутили прилив сил и начали готовиться к решительной схватке. По возможности сменив позиции (как позволяли границы сектора), зарядили стрелковое оружие последними патронами. Во что бы то ни стало они хотели победить!

Вояки начали очередную атаку. Треск выстрелов, крики, лязг, топот и хлопки слились в общую какофонию. Следуя совету Треша, Боцман и Апанас приберегли пистолеты на крайний случай, хотя недоумевали, как могли пригодиться эти пукалки в настоящем бою против штурмовых винтовок. Вскоре они узнали, зачем и как.

Треш использовал «плазму». Аномалия оплавляла, разжигала или накаляла предметы, брошенные в нее, при этом многократно ускоряла их движение по той же траектории и высоте. Метод оказался настолько высокоэффективным, что в первые минуты штурма выбил из строя отделение нападавших, а ополченцев привел в неописуемый восторг.