объят.

Ну, так что же, и я выну шашку да наголо,

И вперёд устремляясь, дам шпор я коню.

Перекрасить Россию, чтоб снова да набело,

И чтоб русскую тризну воздать по царю.

И бежать от врага не умел я и ранее,

Отступать не желал я, теряя престиж.

В этом истина, рок и, возможно, призвание.

И не я, а другие уедут в Париж.

Солдат Колчаковской Сибири

Памяти участников Великого Сибирского Ледяного Похода и лично – В.О. Каппеля, искреннего монархиста и русского патриота

Степь заметали ветры снегом,

Теснили красные войска.

И мчали кони быстрым бегом,

Мелькали пули у виска.

Был Бог, был Царь, была Россия,

Но не осталось ничего.

Забудут вскоре моё имя,

Меня забудут самого.

Солдат Колчаковской Сибири,

Сражаясь за Святую Русь,

Свою судьбу я дал России,

Ступив на этот горький путь.

Пред мной мгновение блеснула

Дорога к славе и любви.

Но кавалерия тонула,

Как в море, в собственной крови.

И, ни на что уж не надеясь,

Я знаю: всё предрешено.

Ах, Боже, знать бы, что осталось.

Вот всё желание одно.

И от Камчатки до Урала

Креста достоин на горе.

Но видимо, как Адмирала,

Меня утопят в Ангаре.

Возвращение Империи

Памяти А.В. Колчака, выдающегося полярного исследователя, великого флотоводца и защитника Исторической России

Когда всё случилось, я был далеко,

Не слышал ударов набата.

И то осознать было мне нелегко,

Зачем же пошёл брат на брата?

Я был за Отчизну, я был за Царя,

Враги мои карты смешали.

Но твёрд я остался, присягу храня,

Как в том бы они ни мешали.

Кровавый Октябрь и Подлый Февраль

Убили мою Россию.

Мне жалко Царя, а врагов мне не жаль.

И с ними я буду сражаться отныне.

Покончат со мной, разбредутся войска.

Но годы пройдут, и воспрянет Россия.

Проснётся опять после долгого сна,

И вспомнят тогда моё имя.

Лампадка

Сестрам милосердия Гражданской войны, по какую бы сторону фронта они ни были

Я ранен навылет, я скоро умру,

И ветер споёт панихиду.

В холодной степи я останусь к утру

Лежать без креста и могилы.

В жестоком бою подо мной пал мой конь.

Ползу я по свежему снегу.

И змейкой кровавой след вьётся за мной

К последнему в жизни ночлегу.

На землю с небес легла тёмная мгла,

Свет звёзды давать перестали.

Одна лишь кроваво сияет звезда

Над лезвием мертвенной стали.

И смерть, взяв обличье бойца РККА,

Шагает по полю навстречу.

И капает кровь, и сжимает рука

Уже бесполезный винчестер.

Но чудо свершилось – последний патрон

Нашёлся в кармане шинели.

Навёл я прицел, видя жизнь, словно сон,

На контур шагающей тени.

Не жму на курок я и медлю стрелять.

И странные вертятся мысли.

Он тоже ведь русский, да только дурак.

К чему дурака убивать мне?

И бросив винтовку, лежу на снегу,

Жду пули прощённого мною.

Уж он не захочет в таком быть долгу

И быстро покончит со мною.

Но чудо второе явил мне Господь,

И женский раздался вдруг голос.

Глаза приоткрыв, я увидел Её,

В сугробах стоящей по пояс.

«Вы живы, дружок? – прошептала она. —

Как много на поле убитых,

И белых и красных…» – «Как вы здесь одна?

Откуда средь мёртвых забытых?!»

– «Не тратьте слова, вам ведь трудно дышать…

На руку мою обопритесь.

Я гибели вашей смогу помешать,

Коль вы мне, мой друг, подчинитесь.

Идите за мною, здесь близко идти.

Там кров, окажу вам там помощь.

И вас, милый друг мой, сумею спасти.

Для вас не пришла ещё полночь».

Я тихо сказал ей: «Я ждал уж конца,

Но милость Господня всесильна.

В ночной темноте я не видел лица,

Вас принял за красноармейца…

Остался патрон, я хотел уж стрелять».

– «Что ж вам помешало, поручик?»

– «Подумал, раз мне всё равно умирать,

Зачем мне на небо попутчик…

Господь милосердье всегда наградит,

И вот вместо ангела смерти

На землю с небес в этот ад Бог послал

Ко мне Вас – сестру милосердья…»

С земли помогла мне подняться она.

И я, на неё опираясь,

Не мог не заметить, как чудно нежна

Посланница светлого рая.

И так мы по снегу во мраке брели

И вскоре пришли к деревушке.

У края посёлка, немного вдали,

Светилось оконце в избушке.

Мой ангел-хранитель подвёл меня к ней

И, дверь отворив, завел внутрь.

Здесь холодно было, но всё же теплей,

Чем в поле широком ждать утра.

Лампадка Николе горела в углу.

Я тотчас на лавку свалился,

Неловко на горле шинель расстегнул

И в то же мгновенье забылся.

Когда я очнулся, опять была ночь,

Всё так же лампадка горела.

Любое движение было невмочь,

Но рана уже не болела.

Она тихо рядом сидела со мной,

Укутав меня в одеяло.

Её силуэт освещён был луной,

Она не спала, хоть устала.

Лампадка неярко горела в углу,

Слегка потолок озаряя.

Я вскоре опять стал клониться ко сну,

Невольно сознанье теряя.

Не знаю я, сколько прошло таких дней,

Но, волей Господней, остаться

Сумел я в живых и благодаря ей

Стал день ото дня поправляться.

И вскоре подняться я смог и уйти

Опять воевать за Россию.

Так наши навек разминулись пути.

В итоге я свой путь осилил.

А что было с ней, я не знаю, увы.

Село то сожгли комиссары…

И правды той мрачной и страшной поры

Теперь уж никто не узнает.

Я так и не понял, с какой стороны,

Какого полка или части,

Сестра милосердья Гражданской войны

Ко мне проявила участье.

И годы спустя о минувших тех днях

Проносится воспоминанье.

Я помню её, помню голос и взгляд

И тот поцелуй на прощанье.

Теперь это все от меня далеко.

И все же порою украдкой

Смахну я слезу – вспоминать нелегко

Ночей, озарённых лампадкой.

Крестоносцы распятой России

Памяти генерала М.Г. Дроздовского – лучшего из монархистов – и его полка

Россия встала на дыбы

В дни горьких смут и лихолетья.

И сеяли в полях гробы,

Уж не надеясь на бессмертье.

Полки шли на полки в штыки.

Цена крови